Чего хочет женщина - Татьяна Полякова

— К несчастью…

— Что к несчастью? Да он так растерялся…

— Нам-то что с того?

— Терпение иметь надо… — Мы еще немного поворчали другна друга, тут вернулся Лом.

— Поехали, — сказал он с порога.

— Куда это? — ахнула Танька.

— Домой. Чего ей здесь валяться? Я в коридоре врачихупоймал, будет к нам ездить каждый день, до окончательного выздоровления тоесть.

— Да ты чокнулся, что ли? — рявкнула Танька.

— Перестань кричать, — подала я голосок. — Нехочу я здесь оставаться… Дома скорее поправлюсь.

— Как же… — начала Танька, но ее уже никто не слушал. Яподнялась с кровати и тут кое-что сообразила.

— Гена, — выдохнула растерянно. — У меня женичего нет, кроме рубашки…

Лом раздумывал двадцать секунд, потом сказал Таньке:

— Поехали за шмотьем.

— Вы побыстрее, ладно? — жалобно попросила я,продолжая изображать принцессу в заточении.

— Мы мигом, — заверил Лом. Они с Танькойудалились, а я сладко потянулась и стала прикидывать, как вести себя дальше.

Мелочным Лом никогда не был, потому вернулись они часа черездва. Танька довольно ухмыльнулась и, улучив момент, шепнула:

— В машине места нет… А ты не верила, что прорвемся…

Она вытряхнула содержимое сумки на кровать, а я,приподнявшись в постели, стала одеваться. Чувствовала я себя хорошо, но навсякий случай дышала с трудом и время от времени утомленно прикрывала глазки.

— Зря вы это затеяли, — вздохнула Танька, заметивмое томление. — Полежала бы еще немного…

— Нет, хочу домой, — заявила я.

Покинув больницу, мы поехали к Лому.

— В холодильнике поди мышь сдохла? — проворчалаТанька, завидев универсам.

— В магазин заедем, какие дела?

Я сидела сзади, Лом без конца пялился на меня в зеркало, а ябыла тиха и задумчива.

— Давай-ка сразу укладывайся, — сказала Танька ужев квартире. Я доверчиво взглянула на любимого.

— Куда мне?

— В спальню, — слегка растерявшись, ответил он исурово посмотрел на Таньку. Та женщина мудрая, чужие взгляды понимает и потомучерез несколько минут отбыла.

Я устроилась в спальне на широченной Ломовой кровати, а онспустился к машине и вернулся нагруженный, как верблюд. Приткнул пакеты на полуи, кивнув на них, пояснил:

— Вот, купил тебе кое-что…

— Спасибо, — скромно сказала я и стала смотреть заокно, а Лом начал томиться.

— Может, тебе чего надо? — минут через десятьспросил он. — Телек включить?

— У меня от него голова болит, — печально ответилая и попросила:

— Завари чаю. С лимоном, если есть…

— Забыли про лимон. Сейчас съезжу.

— Не надо, — попыталась я его остановить.

— Да тут ехать-то… — Лома явно тянуло на подвиги.

— Ты только побыстрее, — душевно протянула я.

Через полчаса мы пили чай, устроившись в спальне, я впостели, Лом в кресле. Очень скоро он не выдержал и спросил:

— Чего ты такая тихая? Я пожала плечами.

— Плохо мне. Никого у меня нет, кроме Таньки. Раньше обэтом не задумывалась, а пока лежала в больнице, разные мысли лезли в голову…Совсем одна я. Вот так случись чего… — В этом месте я смахнула несуществующуюслезинку.

— А чего случится-то? — не понял Лом.

— Да что угодно… Родственников нет, ни мужа, ни Аркаши…

— Нашла кого вспомнить, — фыркнул Лом.

— Он обо мне заботился, — жалобно сказалая. — И, между прочим, никогда не бил.

— А я бил и буду бить, — утешил Лом, — потомучто с тобой по-другому никак нельзя. Баба ты подлая, хоть у тебя и вид сейчас,как у святой невинности. Только на меня все это не действует. Я тебя знаю какоблупленную…

— Ничего ты не знаешь, — обиделась я.

— Знаю, знаю… И щенка я тебе ни в жизнь не прощу, натом свете вспомню.

«Неужто и на том свете мы по соседству будем?» — подумала я,а вслух сказала:

— Ты сам виноват…

— Что? — удивился Лом.

— Что слышал. Я сколько лет тебя любила, а тебе и деланет.

Лом поперхнулся чаем, а откашлявшись, покачал головой:

— До чего ты, Ладка, баба наглая…

— Нечего прикидываться и дурака из себя строить, —разозлилась я. — Ты вспомни, сколько лет я на тебя глаза пялила. —Говорить такое было невероятной наглостью, только ведь, когда имеешь дело сдураком, ходить вокруг да около бесполезно, намеков любимый не поймет, а вздохирастолкует по-своему. Я взглянула в его глаза и добавила:

— Влюбилась я в тебя, как кошка.

— Ты? — Его аж перекосило от возмущения. — Даты меня по имени и то ни разу не назвала.

— По имени тебя многие зовут, а вот Ломиком я одна.

— Ага. Вкручивай. На меня глаза пялила, а с Димкойспала.

— Сам виноват, — повторила я. — Я, междупрочим, женщина, а не манекен с выставки. Мне хотелось, чтобы меня кто-толюбил. С мужем не повезло, от Аркаши толку мало, а тут Димка. Я, как и всякаяженщина, мечтала, чтоб все по-настоящему, по-человечески было. А с тобой что?Нужна тебе любовь? Глотку залить, да в кабаке бабам подолы задирать…

— Конечно, — с обидой сказал Лом и отвернулся кокну. — Не человек я вовсе.

— На правду нечего обижаться, — наставительнозаметила я.

— Много ты знаешь правды-то. Не верю я тебе. Димку изтюрьмы вытащила, с ним сбежала. Просто так, да?

— Перед Димкой я, конечно, виновата. Пока в тюрьме был,вся душа изболелась: ведь из-за меня беда вышла. А приехали в Минск, всепо-другому оказалось. И Димка не нужен, и о тебе ночи напролет думала. Потому иТаньке позвонила.

— Вот так я тебе и поверил, — усмехнулся Лом.

— Ну и не надо, — обиделась я и стала молча питьчай.