Хаски и его Учитель Белый Кот, Том II - Жоубао Бучи Жоу

Ши Мэй: — Пфф, он ведь постоянно злится?

Что делать, если разозлится Ши Мэй?

Чу Ваньнин: — Он умеет злиться?

Сюэ Мэн: — А он умеет злиться?

Мо Жань: — Да… он умеет злиться... Честно говоря, сегодня я умудрился разозлить его и теперь не знаю, что делать. Жаль, что я никогда не был силен в искусстве задабривания людей...

Глава 191. Учитель, я и Сюэ Мэн…

В этом мире после Чу Ваньнина самым важным для Мо Жаня человеком был Ши Мэй.

Когда-то Мо Жань верил, что влюблен в Ши Мэя. Хотя впоследствии понял, что это не так, это никак не сказалось на его намерении хорошо относиться к нему и заботиться о его благополучии.

Пусть даже он чувствовал, что постепенно Ши Мэй отдаляется и становится ему чужим, он все равно считал этого высокого и элегантного мужчину своим другом. Теперь он знал, что ту чашу с пельмешками он принес ему по распоряжению Чу Ваньнина, однако разве от этого Ши Минцзин перестал быть Ши Минцзином?..

Это был все тот же верный друг, улыбка которого поддерживала его в самые темные времена, всегда готовый протянуть ему руку помощи. Когда он был одинок и отвержен, Ши Мэй стал для него старшим братом, который утешал его и заботился о нем.

Ему пришло в голову, что вообще-то Ши Мэй тоже сирота и во всем мире у него больше нет близких людей. Тот же Сюэ Мэн слишком надменен и заносчив, и хотя они дружат уже много лет, за все эти годы Ши Мэй так и не начал обращаться к нему по имени, продолжая называть его «молодой господин».

Выходит, единственным человеком, которого Ши Мэй мог назвать своим другом, был он сам.

А в итоге именно он ранил его в самое сердце.

Прячущийся в бамбуковой роще Сюэ Мэн, скрестив руки на груди, долго наблюдал, как Мо Жань абсолютно неподвижно сидит и вертит в руках серебряный гребень, словно глубоко задумавшись о чем-то.

Прождав еще полчаса, Сюэ Мэн так и не увидел никаких подвижек и начал чувствовать себя идиотом…

Как ему вообще в голову взбрело, что у Учителя могут быть какие-то особые отношения с Мо Жанем? У него в голове что-то переклинило или что?.. Чем больше он топтался на месте, тем более ужасно и неловко себя чувствовал. В конце концов, собираясь уйти, он развернулся на месте и совершил ту же ошибку, что до этого Мо Жань.

Расслабившись на мгновение, он перестал контролировать звук своих шагов.

Мо Жань тут же вскочил на ноги и, отодвинув занавес, крикнул:

— Кто?

— …

Под серебристым светом луны сконфуженный Сюэ Мэн с напускным безразличием неспешно вышел из тени бамбуковой рощи и, пряча глаза, негромко кашлянул.

Мо Жань даже на миг остолбенел:

— Ты что здесь делаешь?

— Окружному начальнику можно даже пожары устраивать, а простому человеку и лампы зажечь нельзя[191.1]? — Сюэ Мэн все еще отводил взгляд, не решаясь взглянуть на Мо Жаня, и хотя за словом в карман он не лез, покрасневшее лицо выдавало его с головой. — Я тоже просто захотел проведать Учителя.

Мо Жань нутром чуял, что Сюэ Мэн, скорее всего, зачем-то следил за ним. От этой мысли его лицо невольно помрачнело, однако, прежде чем Сюэ Мэн что-то заметил, он быстро взял себя в руки и натянул маску невозмутимости.

— Раз уж пришел, то проходи, посиди немного.

Сюэ Мэн отказываться не стал и сразу направился к бамбуковой беседке.

— Что пить будешь? Чай или что покрепче? — спросил Мо Жань.

— Чай, — ответил Сюэ Мэн, — от любой выпивки я быстро пьянею.

На столе стояли чай и вино. Когда Мо Жань разжигал маленькую глиняную плитку, вспыхнувший в ночи огонек выхватил из темноты черты его лица и силуэт. Он бросил в чайник ингредиенты для приготовления «Восьми сокровищ» и поставил на плиту. Два брата, один — сидя на скамье, другой — оперевшись спиной на столб беседки, какое-то время молча ждали, пока вскипит чайник.

— Почему ты здесь так рано? Ведь Ши Мэй должен был оставаться на страже до полуночи, — наконец, спросил Сюэ Мэн.

— Мне нечем было себя занять, вот я и пришел пораньше, – ответил Мо Жань, а потом с улыбкой добавил, — а ты разве здесь не по той же причине?

Сюэ Мэн подумал, что, похоже, все так и есть.

Мо Жань, должно быть, так же как и он сам, всего лишь хотел позаботиться об Учителе и ничего более. В конце концов, после той битвы во время первого Небесного Раскола, Мо Жань постепенно начал меняться к лучшему и теперь, по прошествии многих лет, сильно отличается от того мелочного скупердяя, которого он знал когда-то. Ценой своей жизни Чу Ваньнин смог спасти своего ученика, и со временем тот вырос уважаемым, порядочным и приличным человеком.

Опустив ресницы, Сюэ Мэн на миг задумался, а потом вдруг рассмеялся.

— Ты чего? — спросил Мо Жань.

— Ничего, просто вспомнил последнее затворение Учителя. В то время ты еще не помирился с ним и за все десять дней лишь раз пришел повидаться. Даже не взглянув на него, ты сразу же заявил, что тебе недостает умений, поэтому у тебя не выйдет хорошо присматривать за ним во время медитации, и убежал помогать отцу приводить в порядок архив. Тогда в глубине души я был очень зол на тебя и даже подумать не мог, что спустя семь лет ты так изменишься.

Помолчав, Мо Жань ответил:

— Люди меняются.

— Появись у тебя шанс вернуться на семь лет назад, ты бы остался или снова сбежал?

— А ты как думаешь?

Сюэ Мэн всерьез задумался об этом, а потом сказал:

— Боюсь, что все те десять дней и десять ночей тебя было бы не отогнать от Учителя.

Мо Жань тихо рассмеялся.

— Хм, и чего ты ржешь? — Сюэ Мэн изменил положение: поставил на бамбуковую скамейку одну ногу, лениво оперся на нее локтем и, запрокинув голову, уставился на своего двоюродного брата сияющими глазами. — Сейчас мы с тобой одинаково тепло относимся к Учителю, и теперь мне кажется, что наши мысли и намерения не должны сильно разниться.

Мо Жань опустил глаза:

— Хм.

Сюэ Мэн отвел взгляд и, изучая ветряные колокольчики, висящие на коньке крыши,