Чужая воля - Наталья Александрова

– Женщина… такая, все время лицо закрывает… –неуверенно ответил Эрик. – Я ее не знаю.

– Господи! – я прямо подпрыгнула на месте. –Совершенно из головы вылетело! Когда у тебя все началось, ну это… явлениявсякие…

– С неделю, наверное, назад.

– Все сходится! – радостно завопила я. – Яее, паразитку, вычислила!

Эрик посмотрел на меня с испугом.

– Что смотришь, слушай лучше! – прикрикнула я.

И дальше довольно невразумительно, но все же точно, ярассказала про странную даму, про разные пальто, про то, как даму подменили вСосновке, а мы с Горацием совершенно случайно это заметили.

– И вот, понимаешь, я все никак не могла понять, длячего же это было нужно – подменять женщину, а вот теперь все встало на своиместа!

Очнувшись, я поглядела на Эрика и поняла, что это у меня всевстало на свои места, а у него, наоборот, все перевернулось, кроме твердойуверенности, что у меня не все дома. Я еще раз достаточно терпеливо рассказалаему про бутик на Вознесенском, про пальто с седоватым ворсом, про воротник икарманы. Все было без толку: мужчина есть мужчина, есть вещи, ему недоступные.

Я пришла в раздражение и только было хотела пройтись насчеттупых мужских немецких мозгов, как что-то меня остановило. Вернее не что-то, авесьма определенная вещь. Я представила, что Эрик обидится, и мне стало стыдно.От этого чувства я пришла в такое удивление, что замолчала на полуслове. Дело втом, что раньше в споре меня никогда бы не остановила подобная ерунда.Подумаешь, мой оппонент обидится! Да на то и спор, чтобы доказывать, что яправа! А иначе зачем спорить… На работе и с малознакомыми людьми я все жемалость сдерживалась, а в свое время с Артемом, например, каждый спор переходилу нас в рукопашную. Евгений, чтобы не покалечить меня своим карате, срочноначинал медитировать, а Олег серьезно утверждал, что в споре я всегдапридерживаюсь только одной тактики. Это очень просто: пункт первый – я всегдаправа, а пункт второй – если я не права, то нужно смотреть пункт первый.

И вот теперь, я, кажется, впервые в жизни поставила себя наместо другого человека, и поняла, что он обидится, если я скажу гадость. Какстранно, всегда думала, что характер у человека не меняется. Если уж родилсяребенок заразой, таким и останется на всю жизнь.

Поскольку я молчала, мой белобрысый оппонент тожепризадумался. Он хмурил брови, но видно было, что никак не укладывается у негов голов?? подмененная дама. То есть в принципе он мне верил, но вот именно вэтом вопросе что-то сомневался…

– Пойдем-ка спать, – мягко сказала я, – мыоба переутомились.

– Какое спать! – крикнул Эрик. – Мы же ничегоне выяснили!

– Завтра, все завтра, – пробормотала я, –никуда до завтра не денется и дама-злодейка, и мы с тобой.

Гораций недовольно всхрапнул в гостиной.

Проснулась я рано утром, что было совершенно нехарактернодля меня раньше. Раньше, чтобы поднять меня, всем мужьям приходилось очень иочень потрудиться. Теперь же на часах было полседьмого, а у меня сна ни в одномглазу. Меня мучили заботы, кроме того, хотелось поразмышлять в спокойнойобстановке.

Итак, до чего мы с Эриком вчера договорились? Его преследуеткомпания злоумышленников, и, вероятнее всего, тут причастна странная дама,которую я видела в Сосновке. Во-первых, ее подмена совпала с тем, что Эрикначал ощущать на себе влияние чужой воли. А во-вторых, она живет с Эриком наодной площадке, то есть на достаточно близком расстоянии, чтобы осуществлятьсвои преступные замыслы.

Но компания, что преследует меня, то есть люди, которымнужны записки Валентина Сергеевича, точнее, не записки, а препарат, – этосовершенно другое, надо полагать, что друг с другом они никак не связаны.Просто совпадение, что Валентин Сергеевич и Эрик оказались живущими в одномдоме. Пока не будем уточнять, кто такие мои злоумышленники, потому что я недочитала записок Валентина Сергеевича. Бандиты ли они или представители, таксказать, тайного ведомства, это надо будет выяснить потом. Значит, ониустраивают аварию Валентину Сергеевичу, об этом мне сообщила, сама того неведая, следователь Громова, когда рассказала, что водитель столкнувшейся с ниммашины был похож на итальянского актера. Далее, оставим пока вопрос, почему онине тронули Валентина Сергеевича в последующие четыре месяца. Или они былитвердо уверены, что он полностью потерял память и все равно ничего не вспомнит,или же думали, что их обошла конкурирующая фирма, и препарат уплыл. Об этом яподумаю после. Так или иначе, они, мои злоумышленники, решили после смертиВалентина Сергеевича добыть препарат. Для этой цели они подослали ко мне Луизу,потому что пока старик был жив, они этого сделать не могли. Не знаю, что онирассказали Луизе, очевидно, без подробностей, хочу надеяться, что она не сталабы сотрудничать с теми, кто чуть не убил Валентина Сергеевича, хотя чужая душапотемки… Луиза сделала все, что могла, но бумаг никаких, естественно, не нашла.И тогда они ее… нет, этого не может быть. Допустим, Луиза стала им больше ненужна, а кое-что она, безусловно, знала. Тогда они нашли бы способ устранить еекак-нибудь более безболезненно, что ли, если можно так выразиться. Я, конечно,не специалист в таких вещах, но главное, что я поняла, когда Громова так ясно ичетко рассказывала мне про убийство Луизы, – это то, что убийство это былосовершено с большой поспешностью.

Анна Николаевна Громова, при всем своем опыте и моем к нейуважении, никак не могла объяснить ту странность, которую она чувствовала вубийстве Луизы. Она не знала всего, ведь я же ей ничего не рассказала. А ятеперь вспомнила, какой озабоченной и рассеянной выглядела Луиза в тот,последний вечер, как она встряхивала головой, как будто пыталась вспомнитьчто-то важное… И она даже спросила меня о чем-то, как же это, ах да… «Лариса, авы никогда не…». Никогда не… – что? Не видела, не встречала, незадумывалась, не пыталась… Я тогда дала волю своему раздражению и вот теперьпожинаю плоды. Если бы тогда я продержалась еще немножко, то возможно узнала быкое-что важное, и сейчас мне бы это очень пригодилось. Но наверняка я ничего незнаю, так что мне остаются только предположения. И я могу предположить, чтоЛуиза в тот последний вечер видела что-то, что ее расстроило или удивило.Поэтому она забеспокоилась и сразу же, по выходе из моего дома, побежалазвонить по телефону-автомату. От меня она позвонить не могла, потому что то,что она собиралась сказать человеку, которому звонила, было связано с ихпреступным замыслом. Иначе бы она попросилась позвонить от меня. Этодоказывает, что убили ее не сообщники, потому что она только еще пыталасьсообщить своему нанимателю о том, что ее обеспокоило. Так быстро ониотреагировать не могли. Значит, либо ее убили конкуренты, либо те, кто работаютпо делу Эрика. То есть, как я и думала раньше, когда считала, что Луизу убилипо ошибке, потому что приняли ее за меня. Но опять-таки, я сама себеубедительно доказала, что не могли они принять старуху Луизу за меня, хоть и воранжевой приметной курточке. И меня как свидетеля убивать им было совершеннонезачем. Стало быть, они убили Луизу по другой причине, а какой – я обязательнодокопаюсь. Но потом, потому что в ванной уже шумит вода и на кухне хрюкаеткофеварка. Вот незадача, ведь хотела же встать пораньше и приготовить завтрак.Человеку же на работу! А вместо этого провалялась целый час в постели, усиленноработая головой.