Причуды богов - Елена Арсеньева

– Ваш патрон?! – вскричала Юлия столь жепанически, как и пан Шимон. – Да кто такой ваш патрон?! Кому это япринадлежу?!

– Нет, ну почему все кричат на бедногоеврея? – внезапно успокоившись, устало спросил Аскеназа. – Почемуникто ничего не скажет ему прямо, простыми словами? Почему он должен не толькослушать ушами, но и видеть глазами?! Вот вы скажите, барышня – вы ведь умнаядевушка, да? – вы когда-нибудь видели еврея с лорнетом? Нет? Так и я нет!Так почему все хотят от старого Шимона, чтобы он видел сквозь стены и умелчитать чужие мысли?.. Нет, нет! Кончено дело. Одевайтесь, барышня. Я пошелпокупать вам дом. Сегодня я вас туда привезу, и вы будете ждать там панаСокольского. А я умываю руки, как тот Понтий Пилат!

Он двинулся было к двери, да Юлия успелапоймать его за рукав.

– Подождите, – пробормотала онанепослушными губами. – При чем тут Сокольский? Вы говорите, что ЗигмундСокольский – ваш патрон?! Вашего Театра, что ли?

Аскеназа поглядел на нее с жалостью:

– Эх, барышня! Что Театр! Театр – это так,мелочь! Пан, о котором вы говорите, – патрон всей жизни моей!

И, с силой вырвавшись из цепких пальцев Юлии,он вывалился за дверь, бросив на прощание:

– Одевайтесь поскорей, ради Христа, радиБоженьки!

* * *

Юлия так и сделала. Брезгливо отпихнув в уголголубую кучку Незабудкиных лепестков, достала из комода теплое дорогое белье,из гардероба – темно-серое бархатное платье и белую кружевную шаль: стараниямиЛюцины у каждого «цветочка» были туалеты для улицы, красивые и дорогие. Вот иприспел случай их обновить. На ноги надела теплые сапожки: погода на дворестояла неласковая. Расчесала волосы, заплела туго-натуго косы, села передзеркалом уложить их на затылке – да так и замерла, глядя на свое лицо, ккоторому словно прилипла ошеломленная маска.

Да уж… что за день нынче? Богат, ох богат ищедр на потрясения! Сначала выяснилось, что ее бывший жених – завсегдатайmaison de joie по прозвищу Кохайлик и вдобавок похабник, каких мало! Потом ейвыпало переспать с побочным сыном Наполеона Бонапарта. Юлия невольно прыснула,вспомнив хилого «маленького капрала» пана Флориана. Это ведь шутливое прозвищесамого Наполеона! Да… Ну а под занавес Цветочный театр приберег для нее самуюзабавную мизансцену: оказывается, в бордель-то она попала благодаряСокольскому.

Что ж, выходит, он следил за ней? И послалпана Шимона к Яцеку, зная, что от горбуна можно ждать всякой подлости? За это,конечно, спасибо, пан Шимон подоспел вовремя, но ведь и без Аскеназы Юлияубежала бы из дома Богуславы, непременно убежала бы! Куда – это другой вопрос.Одно ясно – не в публичный дом!

А между прочим – не врала ли пани Люцинанасчет мстительных поляков, которые без сна и отдыха ищут злобную русскую,убившую их ненаглядного Яцека? Да кому он нужен, горбатый мерзавец! Скореевсего Люцина просто нашла средство хорошенько припугнуть дурочку Незабудку,чтобы удержать ее у себя. Наверняка надеялась на похвалу «патрона». Или ивпрямь полагала, что Юлия войдет во вкус ремесла? Но нет, не вошла! Более того– прониклась отвращением и к ремеслу, и к замыслам «патрона»! И теперь сделаетвсе, чтобы убежать отсюда и никогда больше не попадаться ни на глаза, ни в рукиэтого проклятого Сокольского.

Слезы вдруг прихлынули к глазам. Пощечины паниЛюцины и ее бесстыдные руки; оценивающие глаза Аскеназы и его нахальныекомплименты; постыдное голубое платье; голые мужики; разнузданная похоть Адамаи равнодушная бесцеремонность пана Флориана – все это она испытала по его злойволе. Не велика ли расплата за грех, совершенный по неведению, по глупости… поискренней любви?!

Нет, сейчас не время для ярости, котораяслепит глаза и отнимает силы! Обо всем этом Юлия подумает потом, позднее, и,кстати, о мести этому негодяю! А пока…

– Скорее отсюда! – воскликнулаона. – Но как? Куда?

В окно? Высоко, второй этаж! Ничего, непривыкать стать! Прыгнула со второго этажа у себя дома – и как-нибудь живаосталась! Авось и сейчас Бог спасет! Юлия схватилась за раму, с усилием дернула– и тут чья-то рука легла на ее руку.

Женская рука! Люцина? Будь она проклята!..

С криком оглянулась, замахнулась, готоваяуничтожить всякую преграду на своем пути, – и оторопела: это была Ружа.

– Чего тебе? – прошипела Юлия. – Идисвоей дорогой, а мне не мешай!

– Ну не через окно же! – усмехнуласьРужа. – Иди со мной – я выведу! Тебе помогу и сама уйду!

…Она не глядя схватила за руку того, кто стоялрядом с отвратительным Адамом, и повлекла его за собой.

– Русый садовник, русый! – закричалаЛюцина, а Незабудке послышалось: «Русский, русский».

Быть того не может! Незабудка повернуласьпоглядеть – и темно-серые прищуренные глаза Зигмунда ласково улыбнулись ей.«Откуда он здесь взялся? И разве он русский?! Он же…» – додумать Незабудка неуспела: сильные руки Зигмунда подхватили ее и усадили к себе на колени, чутьпокачивая, и глаза Незабудки смежились от этого ласкового колыхания. Онаопустила голову на плечо Зигмунда, не мешая его рукам трогать, ласкать себя, илюбовное томление медленно овладевало ее телом. Казалось, она летит вблаженной, тупой, сонной тьме и Зигмунд вместе с ней. Она тянулась к немугубами и всем сердцем, но он, усмехнувшись, схватил Незабудку за волосы и груборванул, а потом вдруг так резко оттолкнул от себя, что она полетела на пол скриком: «Нет! Не бросай меня, не оставляй меня!»

Тело так и загудело от удара.

– Юлишка, ты жива? – послышался где-товверху встревоженный голос, и синие глаза испуганно взглянули на Юлию.

Она с трудом пошевелилась, пытаясь сесть. Ееконь переминался рядом, виновато поглядывая на свою хозяйку, хотя какова жебыла его вина, что она уснула в седле, да и грянулась оземь? Ох, как больно!..Но, кажется, все цело, она упала довольно удачно: на ошметки прошлогоднейсоломы, припорошенные снежком. Снег таял на ее лице, а на губах таял этотпоследний отчаянный крик: «Не оставляй меня!»

Ну что за чепуха! Приснится же такое!Задохнувшись от ненависти к самой себе, она резко села, но голова такзакружилась, что пришлось снова опуститься наземь.

– Не лежи, заснешь! – Ружа бросиласьподнимать ее, и Юлия едва смогла пробормотать:

– Погоди, не могу…

Все плыло, все плясало перед глазами, тошнотаподкатывала к горлу. Не головой ли ударилась, не сотрясение ли мозга? Господи,помилуй, такой путь позади, уже почти всю Польшу прошли, близок Буг, а там ирусские войска стоят, – и вот теперь быть выбитой из седла!