Сирена морских глубин - Суми Хан

Этот вопрос поразил старуху. Она в этом возрасте вела совсем другую жизнь. Опыта у нее было куда больше, ибо она жила в Сеуле, где ходила в школу. Во всяком случае, Чунчжа умеет писать и читать. Многие жители деревни и эти азы не освоили. Но не ведать, какое удовольствие дарит баня? Старухе стало так жаль внучку, что она решилась на безрассудство:

– Давай-ка выясним это вместе, идет?

У входа в баню дородная женщина со стальной сединой поприветствовала бабушку глубоким поклоном. Когда старуха объяснила, что ее внучка тут впервые, им предложили помыться за полцены.

Они разделись, после чего сели на корточки и окатили себя из ушатов. Чунчжа, во всем подражая бабушке, щедро намазала тело жидким полынным мылом, а затем стала растирать кожу грубой мочалкой. Под конец она распустила волосы, намылила их и ополоснула ковшом чистой воды. Вымывшись, бабушка и внучка были готовы к отмоканию.

Выложенный каменными плитами бассейн, утопленный в землю, оказался гораздо глубже и просторнее, чем ожидала Чунчжа. Несколько женщин, уже нежившихся в воде, лениво повернули головы в сторону вновь пришедших, после чего отвели взгляды и возобновили приглушенную беседу. Одна женщина была угловатой, как мужчина, с темно-фиолетовыми сосками на костлявой груди. Она вела разговор с маленькой, круглой, как персик, особой с отвислыми грудями. Две старухи с белоснежными волосами и сутулыми спинами сидели по шею в воде, закрыв глаза и громко кряхтя от наслаждения.

Бабушка жестом велела Чунчже садиться. Женщины вздохнули, когда поднялся пар, окутав их белым туманом. Теплая водяная пыль осела на коже Чунчжи, и мелкие капельки превратились в струйки воды. Девушке почудилось, будто она очутилась внутри облака. Она закрыла глаза.

Над ухом раздался едва слышный бабушкин голос:

– Чунчжа, постарайся вспомнить. Что произошло, когда ты побывала у морского царя? Какой сон приснился тебе под водой?

Бабушка уже очень давно не задавала этот вопрос. Чунчжа хотела ответить, что не помнит, но слова сами собой слетели с ее губ.

Пока старуха слушала, по ее лицу, точно слезы, бежали струи воды, попадая в рот.

15

Кто-то шлепнул Чунчжу рукой, разбудив ее. Другой рукой ей закрыли рот, и чей-то голос зашептал прямо в ухо:

– Суволь в беде. Мы возвращаемся в город, чтобы помочь ему. Не отвечай. Кивни, если поняла.

У головы Чунчжи на корточках сидела бабушка. Девушка широко распахнула глаза. Почему бабушка говорит о Суволе? Чунчжа вспомнила рынок, кафе и баню; о Суволе там ни разу не упомянули. Кивнув, она села, и под ней хрустнул сучок.

– Тсс! – зашипела темная фигура рядом с бабушкой.

Темный силуэт обернулся, и перед Чунчжой возникло бородатое лицо констебля Ли. Он жестами велел обеим женщинам замолчать и следовать за ним.

Пока они втроем пробирались между ветвей мимо других спящих фигур, Чунчжа терялась в догадках. Откуда констебль знает Суволя? Тусклый, низко висевший полумесяц был не в силах пролить свет на странность ситуации.

Когда добрались до шоссе, констебль, шныряя взглядом по сторонам и выискивая за каждым деревом соглядатаев, быстро проговорил:

– Нет времени объяснять. Просто в точности следуйте моим указаниям.

Сейчас перед ней был тот самый мужчина, которого она на мгновение увидела в прибрежной пещере, подумалось Чунчже.

– Откуда ты знаете Суволя?

Старуха шикнула на Чунчжу:

– Объясним позже. Сейчас у нас мало времени!

Констебль наклонился к девушке:

– Вот наша легенда: Суволь – твой новоиспеченный муж. Твоя бабушка дала мне взятку, чтобы я отвез вас обеих в Чеджу на его поиски. Он исчез в ночь после вашей свадьбы, четыре дня назад. Вы приехали в город, чтобы выследить его, потому что один житель деревни сообщил вам, будто он собирается в игорный притон в Чеджу. Он скрылся с твоим приданым – двумя маленькими золотыми кольцами, а также со всеми деньгами, подаренными на свадьбу.

– Что? Бред какой-то! – Чунчжа взглянула на бабушку, но та хранила непроницаемый вид.

Констебль обратился к старухе:

– Вы уверены, что хотите втянуть ее в это? Вам известно, чем вы рискуете?

Бабушка устремила на Чунчжу беспощадный взгляд:

– Забудь о том, что тебе говорили раньше, потому что сейчас я скажу правду: твою мать избили в военной полиции. Те же люди, которые ее убили, теперь схватили Суволя. То, что мы сделаем дальше, либо спасет ему жизнь, либо обречет нас всех на расстрел. Поняла?

Чунчжа выпучила глаза. Мама погибла не в результате несчастного случая при погружении?

– Как по-твоему, справишься? – спросила бабушка, кладя руки на плечи Чунчже.

В душе Чунчжи сражались страх и ярость. У нее множились вопросы.

– Что я должна делать? – кивнув, спросила она.

Старуха ущипнула Чунчжу так сильно, что на глазах девушки выступили слезы.

– Плачь. Пусть глаза у тебя покраснеют и опухнут. Думай о маме. О своих брате и сестре. – Старуха снова ущипнула ее. – От этих слез зависят наши жизни.

По пути бабушка шепотом давала указания:

– Избегай отвечать на вопросы, если не знаешь, что отвечать. Прикинься дурочкой. Или разрыдайся и спрячь лицо. В крайнем случае лишись чувств. Помни: ты брошенная невеста, которая проделала весь этот путь до города, чтобы вернуть своего сбежавшего мужа и украденное приданое.

Констебль добавил:

– Поглядывай на бабушку. И предоставь говорить нам.

Он открыл фляжку и плеснул ее содержимым себе на ладонь. Опрыснув лицо и бороду алкоголем, мужчина вытер руки об одежду и для пущей убедительности сделал большой глоток.

С приближением к границе города господин Ли начал пошатываться. Он затянул нестройную громкую песню, а бабушка запричитала про внучкин позор. Для напоминания она снова ущипнула внучку.

Главный въезд в Чеджу охранял тощий рябой юноша со скучающим лицом и красными потрескавшимися руками. Каска была ему слишком велика. Констебль Ли, попытавшись нетвердой поступью пройти мимо, важно махнул ему рукой.

– Стоять! – Караульный направил на мужчину винтовку. – Базарный день кончился. Почему вы на улице после комендантского часа?

Констебль, спотыкаясь, отошел к обочине, и его вырвало. Караульный сплюнул. Констебль, покачиваясь, вернулся и стал перед ним.

– Это тайна. Если я вам скажу, то запятнаю честь этой девицы. Мы ведь не можем этого допустить, верно? – Он икнул.

Тихие бабушкины причитания переросли в громкие стоны.

– Айгу… Айгу… Какой срам… – Она ущипнула Чунчжу, закрывшую лицо рукавами рубашки.

– Вы должны изложить свое дело. – Караульный сжал винтовку покрепче.

Констебль Ли закатил глаза и, приложив руку к сердцу, взревел:

– Наше дело – любовь!

– Заткнись, ты, пьяный дурень! – Бабушка ударила констебля по голове. – Не смей позорить мою внучку!

Господин Ли повернулся к бабушке и забормотал:

– Я