Сирена морских глубин - Суми Хан

кон-нстебль, тетушка. Я мог бы арес-стовать вас за то, что вы меня лупите. Караульный, арес-стуйте эту женщину за ос-скорбление националис-стского офицера!

Констебль, зажав одну ноздрю, высморкался прямо на землю, заставив караульного с отвращением отвернуться.

– Господин, у вас есть документы, удостоверяющие личность и подтверждающие, что вы офицер? – вернулся к своим обязанностям юноша.

Констебль Ли принялся охлопывать себя руками. Он поочередно проверил каждый карман, доставая оттуда то обрывки бечевки, то кусочки корпии и бросая их наземь.

– Вы не подержите, а? – Мужчина сунул в руки караульному влажный, вонючий кусок вяленой каракатицы и, покачиваясь, погрозил ему пальцем. – Не вздумайте ее съесть! Я за вами слежу! – Он распахнул ворот рубашки и поискал у себя под мышками, затем расстегнул брюки и с преувеличенной стеснительностью отвернулся. Вытащил из-за ремня мятый листок бумаги и, прищурившись, разгладил его. Протянул бумагу караульному и рыгнул. – Вот, возьмите. Констебль Ли из Согвипхо. Тут написано, ежели вы умеете читать.

Караульный поднес бумагу к глазам.

– Приношу извинения за то, что задержал вас, господин. – Он поклонился констеблю и жестом показал всей компании, что путь свободен.

Констебль, спотыкаясь, побрел по сонным улицам, периодически останавливаясь, чтобы отхлебнуть из фляжки. Бабушка стонала и заламывала руки. Чунчжа в изумлении наблюдала за ними обоими, пока очередной сильный щипок не заставлял ее опускать взгляд.

Шатаясь из стороны в сторону, господин Ли наконец довел их до скопления приземистых серых военных строений. Когда они приблизились, он заплетающимся языком громко прогундел:

– Пора расплач-чиваться, тетушка. Я свою ч‑часть сделки выполнил. Отдайте мне остаток моих денег.

Бабушка опять начала лупить господина Ли, покачивавшегося под ее ударами.

– Значит, ты не только пьяница, но и обманщик? Ты обещал, что приведешь нас к нему! Я его нигде не вижу! И ничего тебе не заплачу!

Они стали препираться, а Чунчжа пыталась выдавить слезинки. Когда несколько прохожих остановились, чтобы поглазеть на это зрелище, она закрыла лицо рукавами.

Из серого здания вышли двое мужчин в военной форме и быстрым шагом направились к ним.

– В чем дело? – обратился к констеблю Ли, защищавшемуся от бабушкиных оплеух, младший из офицеров.

Старуха заголосила:

– Я заплатила этому констеблю, чтобы он отыскал мужа моей внучки, но он теперь так надрался, что собственного хрена не найдет!

Более высокопоставленный офицер вгляделся в лицо господина Ли.

– Констебль Ли?

Посмотрев на офицера сквозь закрывавшие лицо пальцы, господин Ли попытался встать навытяжку, но, не удержавшись, покачнулся.

– Да, господин начальник, констебль Ли, господин начальник! Я имею в виду, да, господин генерал Ким. Констебль Ли в вашем распоряжении, господин начальник!

– Можете идти. Я разберусь, – обратился генерал к второму офицеру.

Офицер запротестовал:

– Это ниже вашего достоинства, генерал. Я буду счастлив взять его под арест и выпроводить этих женщин за городские ворота.

Подумав, генерал произнес:

– Заманчивая идея, но у меня плохое настроение. Я собираюсь лично допросить этих людей. Занимайтесь своими делами, генерал-лейтенант Сон. Если мне понадобится ваша помощь, я пошлю за вами.

Офицер бросил на пьяного констебля брезгливый взгляд и, повернувшись на каблуках, ушел.

Генерал принялся отчитывать констебля, который подобострастно сгорбился под гневным взглядом командира. Генерал Ким – невысокий пожилой мужчина с серебристыми волосами – выглядел сверстником бабушки Чунчжи. У него были набрякшие веки и жесткая линия рта. Как только второй офицер исчез из виду и пределов слышимости, генерал понизил тон. Оба мужчины отошли от женщин и скрылись на огороженной территории. Неужели констебль и там продолжал притворяться пьяным? Чунчжа не знала.

Когда они вернулись, констебль выглядел подавленным. Голова его поникла, он потирал лицо, точно его ударили. Генерал с бесстрастным видом изучал пожилую женщину и девушку. Наконец он кивнул старухе, и та ответила глубоким поклоном.

Чунчжа оторопела, когда бабушка начала жеманиться и хлопать ресницами.

– Мне стыдно встречаться с таким важным человеком при столь щекотливых обстоятельствах, – залебезила старуха.

Лицо генерала не дрогнуло.

– Давайте найдем этого вашего мужа, – строго проговорил он.

По дороге к тюремным камерам Чунчжа ломала голову над сложившейся ситуацией. Если положение Суволя столь серьезно, почему бабушка и констебль изо всех сил ломают комедию? Насколько хорошо генерал и констебль знакомы друг с другом? Ударил ли генерал констебля во время их приватного разговора?

Девушка знала, что бабушка много лет несла тяжкое бремя тайн, согнувшее ее спину и оставившее отметины на лице. Она украдкой посматривала на старуху, которая заламывала руки и что-то лепетала себе под нос. Чего еще Чунчжа не ведает о ней?

Генерал остановился у грубоотесанных деревянных ворот, которые охранял солдат с винтовкой. Молодой человек вскинул в приветствии прямую руку. Генерал, приблизившись к нему, произнес энергичным тоном:

– Пожалуйста, проводите нас к камерам, где содержат последнюю партию арестованных.

Чунчжа посмотрела на караульного, чье лицо показалось ей знакомым. Может, она видела его на рынке накануне? Молодой человек сперва равнодушно покосился на Чунчжу, но, тоже узнав ее, задержал взгляд. И, широко улыбнувшись, подмигнул ей.

Они проследовали за караульным по грязной дорожке. Зловоние заставило Чунчжу и старуху закрыть рты и носы. Отвращение Чунчжи переросло в ужас, когда они пошли вдоль камер, битком набитых людьми со следами жестоких избиений и недугов. Несколько неестественно неподвижных тел были распростерты в грязи.

Молодой караульный остановился перед самодельной бамбуковой клеткой.

– Это тот самый, командир, – доложил он, после чего взглянул на Чунчжу открыто, без малейшего стеснения.

У задней стенки клетки сидела на корточках группа мужчин, забрызганных грязью, если не чем похуже. Один из них поднял голову: это оказался Суволь, с перемазанным чем-то черным лицом. Один глаз заплыл и не открывался, руки кровоточили. Увидев караульного, он отшатнулся и попытался отвернуться.

Чунчжа, к своему ужасу, поняла, почему молодой караульный показался ей знакомым: это был тот самый мотоциклист, который подвез ее и Суволя, когда они возвращались с горы. От страха девушку так затрясло, что зуб на зуб не попадал. Чунчжа покосилась на бабушку, чей взгляд был прикован к генералу. Затем посмотрела на констебля. Тот мурлыкал себе под нос, делано пошатываясь. Не было никакой возможности предупредить их о том, что план близок к провалу. Если вмешается караульный, генерал не поверит, что они с Суволем молодожены.

Суволь попытался подняться, но покачнулся.

Девушка, вскрикнув, потянулась к нему, но тут же остановила себя. Караульный теперь ухмылялся, словно насмехаясь над ней. Зловонный запах камеры точно усилился, вызывая у Чунчжи тошноту. Она отвернулась, прикрыв рот рукой, а другую руку протянула к бабушке. Потом встретилась взглядом с констеблем, подавляя очередной приступ рвоты. Сглотнула подступившую к горлу желчь. Констебль потер