Вторжение в Империю - Скотт Вестерфельд

Неожиданно лес скульптур оборвался. Охотник и жертваоказались на открытом пространстве. Понимая, что такая местность для нееопасна, рикс не слишком ловко развернулась и обстреляла флайер Маркса. Онперевернул флайер вверх дном, тот ударился об пол и, подскочив вверх, избежалшквала бластерного огня, изрешетившего мраморный пол множеством кратеров. ЗатемМаркс повел флайер к голове рикса и на лету выставил на полную длину таранныеиглы. Он старался не опускать флайер слишком низко, зная, что в этом случаедиск попросту отскочит от лицевой пластины вражеского шлема. Ему нужно былонацелить оружие на уязвимые участки — руки или сочленения брони, но ударные волныот выстрелов из бластера швырнули флайер вперед.

Однако рикса подвели ее собственные рефлексы. Увидев диск,летящий прямо ей в лицо, она подняла руку и заслонилась ею — это былоинстинктивное движение, которое не смогли побороть риксские инженеры за три тысячилет технического прогресса. Иглы вонзились в тыльную сторону руки, которая радиобеспечения полной подвижности была защищена только тонкой перчаткой, ивыпустили яд.

От удара о тело рикса флайер отскочил в сторону. Теперь звукего двигателя стал каким-то нездоровым. Тонкий механизм крыльчатки явноповрежден. Но дело было сделано. Маркс постарался поднять «захромавший» флайерна безопасную высоту, дабы пронаблюдать за тем, как умрет его жертва.

Но она продолжала держаться на ногах. Она дрожала — наносомы,содержавшие яд, распространялись по ее кровотоку и механическим частям тела. Ивсе же рикс сделала еще несколько шагов, отчаянно оглядываясь по сторонам.

Она что-то заметила.

Маркс проклял все риксское, что только существовало насвете. Она ведь должна была рухнуть как подкошенная. Но, видимо, за тедесятилетия, которые миновали после Первого вторжения, иммунная система риксовуспела эволюционировать и подарила этой бабе еще несколько мгновений жизни. Азаметила она имперского десантника. Этот парень находился к ней спиной,неведомо как ухитрившись взобраться на гладкую стенку всего в двадцати метрахвпереди.

Рикс дрожащими руками подняла бластер. Она хотела унести ссобой хотя бы еще одного защитника Империи.

Маркс подумал, не уколоть ли ее снова, но его поврежденныйфлайер теперь мог развить усилие всего в несколько граммов. От укола не было бытолку. Десантник был обречен. Но Маркс не мог позволить, чтобы эта дряньпристрелила его в спину. Он включил систему аварийной сигнализации флайера, иостатки тающей энергии маленький диск потратил на то, чтобы издать скрежещущийвой.

Маркс с изумлением наблюдал за реакцией десантника. Однимдвижением этот парень развернулся, заметил рикса и спрыгнул в то самоемгновение, как та выстрелила в него из бластера. Одной рукой он как бызаслонился от выстрела. Разряд угодил в гиперуглеродную стенку, ударная волнаотшвырнула десантника, он пролетел по воздуху метров десять и рухнул накаменный пол. Бронекостюм при ударе о камень издал грохот. С неожиданнымизяществом парень-десантник встал на ноги и повернулся лицом к врагу.

Но рикс была мертва. Она упала наземь.

Сначала Маркс решил, что на нее наконец-то подействовал яд,но потом заметил, что из шеи женщины хлещет кровь. Из мягкого шва бронекостюматорчала рукоятка ножа. «Нож!» — изумился Маркс. Десантник бросил его в падении.

Мастер-пилот Маркс присвистнул, и именно в это мгновениезапас энергии флайера иссяк окончательно и черный диск начал падать. Наконец-тоМарксу встретился нормальный человек, у которого рефлексы были не хуже, чем унего самого, — а может быть, и лучше.

Он вышел на канал связи с десантником.

— Отличный бросок, солдат.

Поле зрения флайера быстро меркло, но Маркс успел увидеть,как десантник подбежал к риксу и выдернул нож из ее глотки. Вынув из-заголенища ботинка маленькую тряпочку, он аккуратно вытер лезвие ножа инаклонился ближе к флайеру, плавно опускавшемуся на пол.

— Спасибо, волшебный человечек, — проговорилдесантник с грубым акцентом.

«Волшебный человечек?» — удивился Маркс.

Но спрашивать, с какой стати десантник так его назвал, небыло времени. Только что был активирован еще один тактический флайер общегоназначения системы Y-1. В живых оставалась последняя женщина-рикс. ТалантыМаркса требовались в другом месте.

Посвященный

Посвященный Баррис был замкнут во мраке.

В мозгу у него словно надрывалась сигнализация, которуюникто не удосуживался отключить. Одна щека онемела, как парализованная. Спервого же мгновения после запуска капсулы он догадался: что-то не так.Гравитационный гель не до конца наполнил капсулу, и когда капсулу ощутимотряхнуло при запуске, шлем был приоткрыт. В течение нескольких секунд жуткогополета капсула вертелась, как волчок, и головной мозг у Барриса будтовзорвался. Вот тогда и начался этот противный звон в ушах.

Наконец капсула приземлилась — голова у посвященногокружилась, но, по его подсчетам, прошло уже несколько минут, а автоматическаясистема разгерметизации так не сработала. Баррис стоял, до плеч погруженный вгель, который медленно вытекал через какую-то трещину в обшивке.

Гель поддерживал его избитое тело — мягкий, нежный, похожийна материнскую утробу, но, согласно инструкции, Баррис должен был покинутькапсулу. Он торопился. Следовало спасти Тайну Императора.

Посвященный попытался прострелить люк капсулы, но мультиганпочему-то не стрелял. Может быть, ствол забился гелем? Баррис вытащил оружие изчавкающей массы и понял, что на самом деле дуло было защищено от попаданиягеля. Герметизирующий механизм не давал возможности произвести выстрел.

Он сорвал пломбу и еле расслышал хлопок.

В темноте Баррис не мог понять, на какой режим ему вывестимультиган. Сержант-десантник на борту «Рыси» объяснял ему, что в тесныхпомещениях лучше не пользоваться разрывными гранатами, и, похоже, был прав.Баррис сглотнул подступивший к горлу ком, представив, как разлетается шрапнельв этом «тесном помещении» размером с гроб.

Однако полученные инструкции не давали ему остановиться.Медлить было нельзя. Баррис скрипнул зубами, наставил дуло мультигана на крышкулюка и выстрелил. Послышался противный звук — будто циркулярная пила вонзиласьв ствол какого-то прочного дерева. Сверкнула яркая дуга — это в капсулу черезобразовавшийся надрез хлынул свет. А потом под тяжестью геля крышка люка резко открылась,и посвященный выбрался наружу.

Не без труда поднявшись на ноги, он огляделся по сторонам.

Чего-то словно бы не хватало. Что-то было не так. Мир как быразделился пополам. Баррис посмотрел на мультиган, который сжимал в руках, ивсе понял.

Он ослеп на один глаз.

Баррис поднял руку, чтобы потрогать лицо, но тканьбронекостюма затвердела. Он попытался преодолеть ее сопротивление, решив, чтосломался сервомотор в суставе, но ничего не получилось. Затем отчаянно замигалдиагностический значок — один из многих таинственных символов в синестезическомполе зрения под шлемом. И тут Баррис понял, что происходит.