Воспоминания о будущем - Кэт Патрик

Вскоре д-р Зомбойа вбегает в двери своего эклектичнообставленного кабинета, обдавая меня ароматом духов с примесью каких-то специй.

Внезапно мне до смерти хочется масала-латте.

После быстрого осмотра в соседней комнате мы трое сновавстречаемся в теплом, уютном кабинете д-ра Зомбойа. Я тихо радуюсь тому, чтопропускаю урок графического дизайна в школе.

Доктор Зомбойа болтает с моей мамой — гипнотически приятныйпереброс мячика туда-сюда.

— Мне бы хотелось вернуться к нашему прошлому разговору, —наконец говорит д-р Зомбойа моей матери.

— К какой его части? — уточняет мама.

— Меня интересует вопрос об опережающих воспоминанияхЛондон.

— Ах, да.

— Вы говорите, что девочка не переносила никаких травм?

— Нет.

— Возможно, были какие-то события, которые вы могли несчесть травмирующими?

— Какие именно? — спрашивает мама таким тоном, что мнестановится ясно: она прикидывается дурочкой.

— Скажем, некие существенные перемены в вашей жизни. Я имеюв виду события, которые взрослые зачастую не воспринимают как травму, однакокоторые могут оказать травматическое воздействие на ребенка.

— Я понимаю, — мямлит мама, а потом признается: — Как раз вэто время отец Лондон ушел из семьи.

— Я вам очень сочувствую, — говорит д-р Зомбойа. — Однакоэто именно такое событие, о котором я говорила. Было ли что-нибудь еще в этомроде?

Мама снова ерзает на стуле, и я, наблюдая за ней краемглаза, вижу, что она сейчас соврет.

Через несколько лет — когда у меня будет более короткая иболее стильная стрижка и в моем гардеробе будет больше деловых костюмов, чемповседневной одежды, — мама решит устроить мне день рождения-сюрприз. Я отличноэто помню. Я тогда спрошу ее, что затевается, и она мне тоже соврет.

Когда мама врет, она выдает себя тремя легко узнаваемымижестами. Во-первых, если она держит что-то в руках, то старается поставить эточто-то между собой и человеком, которому врет (в случае с моим днем рожденияэто будет кофейная кружка на столике в кафе). Во-вторых — она быстро смотритвниз и слегка косит вправо. И наконец, она трогает себя за шею. Кончикамипальцев, слева.

Мама дотрагивается до шеи. И это означает, что сейчас онасоврет.

— Нет, больше ничего такого.

Мне кажется, д-р Зомбойа тоже понимает, что мама чего-тонедоговаривает, однако не пытается настаивать. Вместо этого она начинаетрасспрашивать меня о моем дне, о том, что и как я чувствую и какие у меняпоследние воспоминания.

Я что-то рассказываю, а кое-что оставляю за скобками. Покадоктор делает записи в своих бумагах, я решаюсь задать свой вопрос.

— Как вы думаете, меня можно исправить?

Мама бросает на меня настороженный, удивленный взгляд.

— А ты считаешь, у тебя что-то неисправно? — спрашиваетдоктор Зомбойа, ласково глядя на меня.

— Иногда.

— Мне очень жаль, Лондон, потому что я абсолютно с тобой несогласна. Я вовсе не думаю, что у тебя что-то не в порядке. Я никогда невстречала никого похожего на тебя, а значит, ты уникальна. И это делает тебя интересной.Особенной.

— А если я не хочу быть особенной? Что, если я хочу бытьнормальной?

— Ах, дорогая, нормальность — это так скучно, — со смехомговорит доктор и смотрит на мою маму, которая тоже издает сдержанный смешок.

Но доктор еще не закончила.

— Если говорить серьезно, Лондон, то я думаю, что мы можемвместе попытаться выяснить, что вызывает перезагрузку твоей памяти, а послеэтого начать искать способ исправить это.

Я молчу, мама тоже притихла.

— Если ты этого хочешь, разумеется, — добавляет докторЗомбойа, тепло улыбаясь мне.

Она смотрит на настенные часы и приподнимает брови.

— Ну и ну, кажется, наше время подошло к концу. Ты согласнапродолжить в следующий раз?

— Конечно, — тихо отвечаю я.

Мы с мамой собираем свои вещи, а доктор Зомбойа закрываетмое дело и убирает его на полку в стеллаже. Интересно, что не так с героямидругих папок, лежащих под моей?

Доктор Зомбойа приоткрывает перед нами дверь и, когда мыпереступаем порог, вдруг задает свой последний вопрос.

— Ах, я совсем забыла спросить вас кое о чем, — говорит она.

— Да? — оборачивается к ней мама. Мы с ней уже стоим вкоридоре.

— Насколько далеко ты помнишь будущее? — прямо спрашиваетменя доктор.

Но мама отвечает вместо меня:

— Мне кажется, что с тех пор, как это началось, Лондонпомнит вперед примерно в два раза дальше своего настоящего возраста. Когда ейбыло пять, она помнила, как ездила в Диснейленд. Мы впервые поехали туда, когдаей было девять.

— Значит, сейчас ты помнишь себя до тридцати двух лет? —уточняет доктор, по-прежнему не сводя с меня глаз.

Я пожимаю плечами и отвечаю:

— Пожалуй. Плюс-минус.

Она выглядит искренне потрясенной, поэтому я открываюсь ещенемножко.

— Я помню, как была беременна.

— И что ты об этом помнишь? — ласково улыбается доктор.

— Все довольно смутно. Должно быть, это будет еще не скоро,потому что я вижу только разрозненные фрагменты. Помню, как рассматриваю взеркале свой большой живот. И еще помню, как кто-то маленький пихает меняизнутри. — Я невольно улыбаюсь при этом воспоминании. — Как Чужой, — добавляюя, и пожилая Доктор весело смеется.

— Невероятно! — восхищенно восклицает она и провожает нас кглавней стойке, чтобы записать на следующий визит.

Пока моя мама разговаривает с регистраторшей, я осматриваюхолл. Пожилые женщина и мужчина, наверное ее муж, молча сидят в креслах. Мамадержит на коленях перепуганного малыша. Молодая женщина в деловом костюмелистает взятый со столика журнал. Я невольно задаюсь вопросом, зачем все этилюди ждут приема у невропатолога. Впрочем, по большому счету я не хочу этогознать. Я ведь все равно забуду, даже если узнаю.

— Ладно, я готова, — шепчу я, хотя шептать нет никакойнеобходимости. Мы совершенно одни.

Еле слышная музыка доносится из музыкального центра вспальне Люка, вечернее солнце перевалило на другую сторону дома, поэтому вкомнате сумрачно.

— Ты уверена, что хочешь это сделать? — тихо спрашивает Люк.Волоски на моих руках встают дыбом.

— Да, — быстро отвечаю я. Потом добавляю: — Кажется.