Что же тут сложного? - Эллисон Пирсон

Я отодвигаю кусок торта к Салли, вдохнув божественный аромат глазури.

– И вовсе ты не эгоистка. Ты столько для них сделала, Сал. Просто жизнь сейчас труднее, чем во времена нашей юности. Мы-то хоть знали, что обязательно найдем работу, и аренда жилья не стоила двадцать наших зарплат.

– Не пойми меня неправильно, Кейт, – говорит Салли, – они чудесные ребята.

Она протягивает мне свой телефон. На заставке фотография с недавней свадьбы кого-то из родни.

– В середине Уилл, он обнимает Оски, тот слева от него, а это Антония, да уж, ростом она не вышла, тем более по сравнению с братьями.

Широкоплечие и светловолосые, как норвежские гребцы, братья похожи, точно двойняшки.

– Ух ты! Вот это да. Высокие красавцы-блондины. Значит, у Майка светлые волосы?

Муж раньше был блондин, как мальчики, подтверждает Салли, а теперь седой.

– Антония просто красотка. Темненькая, как ты. Ну надо же, какие у нее брови! Эмили часами красит свои, чтобы получились такие же темные. Она вылитая эта актриса, как там ее? (Рой, пожалуйста, поищи в разделе “Кинозвезды” стройных актрис-брюнеток.) Да ты знаешь, о ком я. Она еще снималась в куче фильмов у того режиссера. Я их обожаю. Ты ее знаешь. Как же ее зовут?

– Некоторые говорят, что Антония чуть-чуть похожа на Киру Найтли, – подсказывает Салли.

– Нет, темнее. Актриса, о которой я говорю, гораздо темнее. Я обязательно вспомню.

19:19

Домашнее задание. Нет, не школьное, не эта партизанская война между родителями и детьми, после которой боевые действия в Ираке покажутся не сложнее чаепития в “Клэриджес”[37]. Если бы мне платили по фунту всякий раз, как я упрашивала, умоляла, подлизывалась, орала и угрожала детям, чтобы те хотя бы нашли рюкзак с домашкой, мне бы сейчас не требовалось устраиваться на работу. К несчастью, не существует минимальной зарплаты для надзирателя за выполнением домашних заданий. Когда я думаю об оплате материнского труда, сразу же вспоминаю банку на кухонном подоконнике в мамином доме, полную монеток в один-два пенни, хотя порой среди медных попадались и серебристые десятипенсовики, – сдача с жизни, прожитой ради других. И даже если у мамы в карманах было практически пусто, она все равно исхитрялась опускать в банку какую-то мелочь – для нуждающихся.

Я никогда не хотела так жить. Я видела, каково приходится маме, которая целиком и полностью зависела от моего отца, пьяницы и меднолобого самодура. Как бы ни складывались обстоятельства, мне было необходимо знать, что у меня есть собственные средства, а не “деньги на хозяйство”, которые отец отсчитывал в пятницу вечером на крытый синей формайкой стол, прежде чем отправиться в паб. И мамина жалкая благодарность, и маленькая пантомима кокетства, когда она подходила забрать деньги и положить в кошелек, а Всемогущий Добытчик отвешивал ей шлепок пониже спины.

Так что я работала двадцать с лишним лет, неплохо получала за свою работу и крепко стояла на ногах. И даже не задумывалась, каково это, когда у тебя выбивают почву из-под этих самых ног. Другие говорят об увольнении как о празднике или смене обстановки, для меня же оно, пожалуй, было равносильно смерти – маленькой смерти, но все равно огромной потере. Когда у тебя нет зарплаты, месяц кажется другим – бесформенным, пустым. После того как я наконец ушла из “Эдвин Морган Форстер” и мы из-за работы Ричарда перебрались в Йоркшир, викарий вручил мне анкету на должность казначея церковного совета. Первый вопрос: “Сколько вы заработали за прошлый год?” Я колебалась, но потом обвела “нисколько”.

Распрощалась с викарием, поехала забирать Эмили и Бена из школы, но слезы застилали глаза. Свернула на придорожную площадку и расплакалась по-настоящему, огромными слезами; я так не рыдала с тех пор, как умер дедушка. Слезы лились мне на грудь, просачивались в лифчик. “Нисколько”. До чего же унизительно. Увидеть это слово на бумаге. “Нисколько”. Как я докатилась до такой странной и страшной жизни, в которой мой личный доход равен нулю?

Сосредоточься, Кейт. Тебе еще нужно выполнить домашнее задание. Сегодня мне приходится усаживать за уроки саму себя. Для завтрашнего собеседования на ничтожную должность в инвестиционном фонде, который я же и создала сто лет назад. Об этом, разумеется, упоминать нельзя, как и о том, что сейчас фонд стоит миллионов на двести меньше, чем когда я им руководила. Я заурядный кандидат с впечатляющим, пусть и выдуманным, резюме. С помощью нашего женского клуба, а также Кэнди, Дебры и Салли я довела до блеска легенду для семи лет “простоя”. А заодно и сменила возраст – теперь мне столько же лет, сколько было в тот год, когда я уволилась из этой самой компании, забавно, правда? Не забыть: мне сорок два. (Рой, я надеюсь, ты понимаешь, мы не имеем права оговориться, хорошо?)

Вдобавок я составила список новых аббревиатур, которые появились с тех пор, как я уволилась из “ЭМФ”, например:

НОРМА.

Страны: Нигерия, Руанда, Маврикий, Алжир. Что это нам говорит: государства Африканского континента с вероятными перспективами развития.

– Что еще за “НОРМА”? – Ричард стоит у стола и заглядывает мне через плечо. – К тому месту, в котором ты работала, дорогая, понятие “норма” в принципе неприменимо. Там же одни записные психи. К нам сейчас много таких приходит на консультацию. Область стремительного роста, капиталисты с синдромом эмоционального выгорания.

– Нужда заставит, – улыбаюсь я и похлопываю его по руке. Главное – не сказать в ответ “Раз уж ты у нас теперь психолог, которому платят бобами и бусами, кто-то должен зарабатывать на ипотеку”, не развязать ссору. Только не сегодня.

– Эмили, будь добра, накрой на стол и не мешай маме. Она готовится к собеседованию. – Ричард надел полосатый фартук мясника, который я подарила ему на день рождения, и заявил, что сам приготовит ужин, чтобы я могла позаниматься. Типичное проявление доброты и заботы, которое лишь прибавит мне хлопот. Лучше бы он вообще ничего не делал.

Дело в том, что Ричард готовит не как Делия или Найджела, нет, на кухне он Раймон Блан[38] – бульон из костей, купленных в мясной лавке, сложные соусы, каждый из которых делается в три этапа. Даже мороженый горошек у него непременно должен быть с луком и панчеттой. В результате получается не ужин, а настоящее объедение, вот только исчезает он за десять минут, а мне потом еще три дня убирать кухню. Я изо всех сил сдерживаю раздражение, правда-правда.

21:35

Бен уже в пижаме, гоняет меня по списку. Он готов на что угодно, лишь бы не ложиться – разумеется, на все, кроме выполнения домашних заданий.