Карьера требует жертв - Марина Серова

к его лбу. Кристина не собирается мне перечить, потому что понимает, что без толку, она поверила каждому моему слову, каждому жесту и сейчас смирилась с тем, что я хладнокровно убью человека. Давай же, парень, колись.

– Ха-ха. Ты права, бабок я не получу, но мне достаточно того, что я доделал свою работу до конца, – на этих словах он пристально смотрит на Кристину. Это явно неспроста. – Я – профессионал, который никогда не смешивает личное с работой, – я снимаю пистолет с предохранителя, а пленник продолжает: – И теперь меня будет тешить мысль, что я довел дело до конца, а тебя – дилетантку – Сан Саныч порешит без зазрения совести.

Да, это победа! Перед ликом смерти этот фанатик признался в том, что работает на Василевского-старшего.

Я вновь ставлю оружие на предохранитель и довольно улыбаюсь в лицо бармену.

– Ч-что? Почему ты… – он не успевает завершить свой вопрос, потому что я плотно завязываю ему рот, поднимаю с пола повязку на глаза и завязываю еще и их. Затем вместе с Кристиной отхожу в сторону и рассказываю правду.

– Глеб жив. Он в реанимации, в стабильном состоянии. Врачи говорят, что организм справится.

– Ах ты, Охотникова, ну ты и…

– Сволочь? Да, можешь говорить что угодно, мне не привыкать такое от тебя слышать. Ты меня в очередной раз извини, мне нужно было, чтобы ты, как и он, поверила в реальность происходящего. Наш преступник оказался убежденным фанатиком. Для него работа – превыше всего. Теперь мы знаем, что его нанял Александр Василевский.

– Но как? Почему? Ведь мне Сан Саныч сказал продолжать слежку…

– Видимо, Сан Саныч раскусил тебя и понял, что ты не сможешь довести дело до конца. Для отвода глаз он сказал тебе продолжать слежку за его сыном, а сам в это время нанял фанатичного психопата, чтобы завершить начатое. Осталось понять, зачем ему было убивать сына. Мне казалось, он искренне любил Глеба. Могу точно сказать, что тебе нельзя к нему возвращаться. Василевский захочет убрать тебя.

– Я ничего не понимаю. Если Сан Саныч хотел убить сына, то с кем тогда разговаривал мой отец?

– Этого я знать не могу, но точно не с Кириллом, он это подтвердил. Во всяком случае сейчас главной угрозой является твой наниматель. Василий с Глебом, Олег там же, и мне упорно начинает казаться, что твой отец не хочет убивать Василевского.

– Очень на это надеюсь, а то уж как-то многовато желающих убить среди близких людей. Боже, бедный Глеб. Я думала, мне доставалось в Ворошиловке. А его захотел убить родной отец.

– Да уж, ситуация не из приятных. Пока надо придумать, что делать с нашим фанатиком.

– Показываться Александру ему нельзя по двум причинам: первая – он провалился, вторая – выдал его. Если мы его отпустим, то он вряд ли сдаст нас полиции.

– Хм. Ты можешь быть права. Но в таком случае мы отпустим преступника. – Я думаю, готова ли я отпустить человека, который может быть повинен в убийствах людей.

Кристина понимает, что меня мучают сомнения, поэтому добавляет:

– У нас нет выбора, Женя. Если мы сдадим его полиции, он может заявить на нас.

Я развязываю рот несостоявшемуся убийце Глеба, и он говорит:

– Браво. Вы заставили меня вами восхищаться, девушки. Не только красивые и бойкие, но еще и умные. Глеб жив, ведь так?

– Ведь так, – отвечаю я, – а ты, получается, не выполнил свое священное задание. Зато успел сдать работодателя. Как ты думаешь, что с тобой будет дальше?

Парень молчит, его глаза все еще завязаны, но, даже не видя их, мы понимаем, что он прикидывает варианты, которых немного. Наконец он произносит:

– А что предлагаете вы?

Да, убивать мы его не станем, потому что мы – не хладнокровные убийцы. Хорошо, что так обошлось. Буду надеяться, что ему удастся залечь на дно, и Александр Василевский не достанет его.

– Мы предлагаем отвезти тебя подальше отсюда и забыть о нашем маленьком междусобойчике. Ты заляжешь на дно – желательно тебе уехать из Тарасова – и будешь молиться, чтобы Сан Саныч тебя не достал.

– Годится. Что по поводу рюкзака?

– Его мы оставим.

В целях безопасности мы сажаем его в «Мазду» Кристины с завязанными руками и глазами. Теперь я держу его на прицеле, напарница уже показала, что, если оружие и находится в ее руках, это не значит, что она готова пустить его в ход. Примечательно, что, когда мы ехали в машине, она стреляла в него без раздумий – видимо, убийство человека в упор – тяжелейшее испытание, к которому она пока не готова. Впрочем, к этому не готова и я.

Мы останавливаемся в лесополосе за городом, я спрашиваю:

– Долго тебе отсюда до дома?

– Вообще-то, очень долго. Не могли подкинуть поближе?

– Не могли. Знай, что при других обстоятельствах я ни за что бы не отпустила нарушителя закона на волю. Держись в стороне от главных дорог и полиции – это не в твоих интересах. Если тебя заберут в отдел, столь влиятельный человек, как Александр Василевский, вскоре узнает об этом. Я не думаю, что он будет таким же милосердным, как мы, учитывая, что он хочет убить собственного сына.

Парень ухмыляется – это ухмылка недовольства. Напоследок он небрежно говорит:

– Было неприятно иметь с вами дело.

Я сажусь в машину, и мы уезжаем. Наконец я снимаю парик и очки, к которым за столько времени успела привыкнуть. Кристина интересуется:

– Куда дальше?

– Я думаю, что к Кириллу. Пора устроить Василию Пруссу мозговой штурм касательно того, с кем он общался. Готова к встрече с папой?

Кристина ничего не отвечает. Конечно, она не готова. Она ненавидит Прусса, и у нее на это есть все причины. Он собирался превратить родную дочь в бесчувственного робота. И все потому, что хотел сына? Как же сильно он похож на моего папашу и как же хорошо, что у него ничего не получилось.

Я вижу, каким человеком стала Кристина. Она однозначно ошиблась, связавшись с Александром Василевским