Пороки и их поклонники - Татьяна Устинова

– Сейчас! – на бегу пообещал Архипов.

Ближайшая дверь вела в комнату Марии Викторовны, это онопределил с первого взгляда – узкая кушеточка, книжные полки, медведь сосвалявшейся белой шерстью, клетчатый плед, длинное старомодное зеркало,покрытое черном кружевным платком. В другое время Архипов непременно бы здесьзадержался, но сейчас ему было не до Марии Викторовны и особенностей ее жилья.

За следующей дверью находился кабинет, очевидно, покойногосупруга и, наконец, комната Лизаветы – широченная кровать под голубымпокрывалом, торшер с кисточками, стеклянные штучки на низеньком серванте,резной столик на одной ноге, белый ковер. Архипов упал животом на этот самыйбелый ковер и заглянул под кровать.

Ничего.

Он с трудом поднялся, опираясь руками, – спина болела, и вней, кажется, что-то испортилось непоправимо – и вернулся в комнату Маши. Подее кушеточкой тоже ничего не было.

А должно быть!..

Мимо Тинто Брасса Архипов пробежал в гостиную, переступилчерез неподвижные ноги и снова упал животом на ковер, заглядывая под диван.Волосы на голове шевелились – труп смотрел ему в затылок.

Под диваном, на чистом – ни пылинки! – и светлом паркететемнело бурое пятнышко неправильной формы. Пятнышко старое и высохшее, впитавшеесяв паркет. Архипов потер его пальцем и поднес палец к глазам.

Все правильно.

Только одно неправильно – это пятно должно быть подкроваткой Маши Тюриной, а никак не под диваном в гостиной.

Тинто Брасс громко, с подвыванием, залаял.

“Ну что ж ты, хозяин? Разве ты не чувствуешь, как здесьпаршиво, как пахнет смертью и кровью, так что у нормальной собаки все мышцыскручивает в спираль?! Пойдем, а? Мне не нравится то, что лежит на полу. Онозаставляет меня дрожать и томиться от страха, хотя – ты же знаешь! – я отважныйи сильный пес!”

– Знаю, знаю, – скороговоркой выговорил Владимир Петрович, –сейчас уходим. Но нам надо… что-то придумать.

Он не мог оставить труп в пустой квартире.

Что делают люди, когда находят мертвое тело, да еще с ножомв боку? Архипов точно не знал, но был почти уверен, что первым делом люди втаком случае звонят в милицию.

Так же точно он знал, что в милицию звонить не будет.

Позвоночник сотрясался от сокрушительной боли.

Поймав свое отражение в стеклянной дверце шкафа, Архиповвдруг удивился, что сидит прямо. Ему казалось, что он извивается, как уж насковородке.

– Ладно, – сказал он себе, – ладно!

Тинто Брасс смотрел на него вопросительно и жалобно. Архиповчувствовал себя примерно так же, как он смотрел, – не знал, что делать дальше,и очень жалел себя.

Ей-богу, была бы Лизавета жива, он бы ее собственноручнозадушил, зарезал, столкнул с лестницы, отравил мышьяком, повесил на рее иподверг казни на гильотине!

Архипов замычал, постучал себя по затылку, а потомрешительно полез в карман брюк трупа. Раньше ему никогда в жизни не приходилосьобыскивать покойников.

Ключи нашлись.

Ключи от машины на массивном, “запирающем” брелке.

Архипов перевел дыхание и вытер лоб. Труп все смотрел нанего, и от этого стало еще страшнее.

– Портфель, – объяснил Архипов Тинто Брассу, – у него ещедолжен быть портфель, он не мог приехать на машине без всяких документов. Ищипортфель, Тинто.

“Ищи сам, чего там тебе надо, – ответил Тинто. – Я в такихштучках участия не принимаю. Я порядочная собака, по чужим карманам не шарю ичужими портфелями не интересуюсь”.

Может, он ответил что-то другое, но Архипову показалось, чтоименно это.

“Портфель” оказался кожаной сумочкой на ремешке с одногобоку. Такие сумочки по неизвестным причинам в магазине именуются “визитницы”,хотя визитных карточек туда можно насыпать полтора килограмма – вряд ли дажеочень общительному обладателю сумочки может столько понадобиться.

В ней лежали права на имя Маслова Евгения Ивановича ссобственной Евгения Ивановича физиономией – розовой, глупой, десятилетнейдавности. Еще были ключи от квартиры, медицинская справка о прививке противгепатита, ресторанный счет, телефонный счет, счет за бензин, визитные карточки– наконец-то! На карточках написано, что Маслов Евгений Иванович являетсячленом Московской областной коллегии адвокатов и располагает такими-тотелефонами.

Карточки, штук пять, Архипов сунул себе в карман, а сумочкузажал под мышкой.

– Ничего не поделаешь, – сказал он мертвому ЕвгениюИвановичу, и собственный голос показался ему странным, – придется тебе терпеть.

Дождь, накликанный Лизаветой, все шел, и, когда Архиповспускался по лестнице, уже сильно смеркалось.

Он остановился возле окна на первом этаже, которое нельзяувидеть из каморки Гурия Матвеевича, и некоторое время постоял, прислушиваясь.Радио изнемогающим голосом пело про Эсмеральду, любовь, ночь и дьявола. Архиповпослушал немного, а потом бесшумно открыл окно и выпрыгнул наружу, в зарослибузины и сирени. Кусты моментально осыпали его крупными каплями холодной воды,казавшейся на губах почему-то сладкой, рубаха промокла и прилипла к спине,будто обняла холодно и влажно. Где может быть машина юриста Маслова?

Архипов выбрался из кустов, пробежал под аркой, выскочил натротуар и нажал кнопку, вытянув руку влево. Подождал и вытянул вправо.

Ничего не произошло. Ни одна машина не ответила ему бодрымписком и подмигиванием фар.

Собственно, покойник мог оставить машину где угодно. Возленотариальной конторы, в которой их принимал Грубин Леонид Иосифович. Или всоседнем переулке. Или рядом со своим офисом.

Дождь моросил, и шее было холодно и мокро. Архипов поежился.Если это так, он никогда не найдет эту самую машину, а весь его план построенна том, что найдет. Стало быть, плохой план.

Архипов пошел по тротуару, тыкая брелком во все машиныподряд. С волос и ушей начинало потихоньку капать, спина заледенела, и,кажется, в джинсах тоже становилось мокро. Очень плохой план.

Короткая вспышка света ударила по глазам. Послышался писк ихарактерный звук, с которым открываются замки в дверях машины.

Архипов все-таки ее нашел.

Оглянувшись по сторонам – никого не было на залитом дождембульваре, только шли редкие машины, расплескивая пахнущую асфальтом воду, –Архипов обошел вишневую “девятку” и сел за руль.

“Девятка” завелась со второй попытки, Архипов сдал назад,вывернул руль и перевалил через низкий тротуарный бордюрчик.