Развод и девичья фамилия - Татьяна Устинова

– Я поехал, – объявил бывший муж и не тронулся с места.

– Как там Тим?

– Кончай курить, – сказал он раздраженно, – смотри, сейчасдым из ушей повалит. Когда я уезжал, он пялился в компьютер.

– Ты что, не мог его отогнать?

– Чтобы отогнать, нужно предложить какую-нибудьальтернативу, – заявил Сергей поучительно, – а я ничего предложить не мог.

– Почему?

– Потому что я занят. Между прочим, твоими проблемами”.

– Да ради бога, – крикнула Кира, – не надо заниматься моимипроблемами! Я тебе позвонила потому, что он меня сильно напугал, вот и все!

– Кто тебя напугал?

– Да этот капитан Гальцев! Он приехал и сказал, что знает,почему я застрелила Костика. И стал трясти перед носом бумажкой с моимпочерком! Ну, я и позвонила… Зря позвонила. Прости.

Он медленно сжал и разжал кулаки.

– Ну конечно, зря.

– Сереж, – раздражаясь, сказала она, – ты бы на работупоехал. У тебя там, наверное, дел полно. И девушка, наверное, ищет. Или ты ейпозвонил?

– Позвонил.

– Молодец.

– Я знаю, что молодец.

– Тогда езжай, – приказала Кира, – у меня тут, видишь,проблемы. Я не могу еще и тобой заниматься.

Он поднялся, застегивая куртку.

Странное дело.

Она отлично помнила эту куртку – года полтора назад онивместе покупали ее в “Спортмастере” на Садовом кольце, и даже не ссорились, инастроение у них было хорошее, и еще они зачем-то купили Тиму какие-то дикиекроссовки, из которых он немедленно вырос, и еще куртку Кире – не потому, чтоей нужна была куртка, а потому, что им очень понравился продавец, который такискренне старался продать побольше, что хотелось купить все. Эта куртка былаприветом из их общего прошлого, словно старый друг студенческих времен, и Киревдруг стало обидно, что выбирать следующую куртку в “Спортмастер” он поедет счужой девицей, а эту, выбранную Кирой, выбросит как старый ненужный хлам.

– Пока, – сказал бывший муж, – и не кури так много.

– Если Тим опять станет тебе звонить, скажи ему, что тыприедешь за ним в субботу, – неизвестно зачем велела Кира. Затем, чторасстроилась из-за куртки, – и больше без предупреждения не являйся.

– Не явлюсь.

На лестнице он встретил капитана Гальцева, который посмотрелна него с неудовольствием.

– Что это вы к бывшей супруге зачастили, – поинтересовалсятот ехидно, – или что, чувства вернулись?

– Она не убивала своего шефа, – сказал Сергей негромко. Наверхней площадке кто-то курил, и он не хотел, чтобы их слышали. – Любой, ктохоть немного ее знает…

– Она не убивала, вы не убивали, Батурин ГригорийАлексеевич, бывший военный корреспондент, тоже не убивал, а потерпевший сдыркой в сердце в морге лежит. Это как получилось?

– Вы тоже не убивали, – Сергей нащупал в кармане ключи отмашины, – а он, тем не менее, лежит.

Капитан моргнул:

– Я тут ни при чем.

– И моя жена тут ни при чем.

– Бывшая.

Сергей вдруг рассвирепел:

– Моя жена тут ни при чем, – повторил он с нажимом. – Вынашли у нее оружие? Вы выяснили мотивы убийства? Вы уже опросили всех соседей?Вы знаете, как стреляли – сверху, снизу, в упор?

Капитан прищурил вмиг ставшие оловянными глаза.

– Я у тебя, твою мать, советов не спрашивал.

– А я тебе никаких советов и не давал.

Они смотрели друг на друга и сопели, как быки на арене.

– Давай, – выпалил наконец Гальцев, – проваливай! Еще размне попадешься, ей-богу, в “обезьяннике” будешь ночевать!..

Сергей собрался выдать все, что думает и о капитане, и об“обезьяннике”, и о милиции вообще, но в последнюю секунду поймал тираду захвост и затолкал обратно – ничего этого говорить явно не следовало, хотя быпотому, что он был уверен, что капитан “из принципа” отволочет его в“обезьянник”.

Ну, его-то еще ладно, но он вполне мог отволочь и Киру!..

Примерно до первого этажа он придумывал “достойные ответы” истроил невозможные планы мести, а потом выбросил капитана из головы. СергейЛитвинов виртуозно умел выбрасывать из головы то, чему в данный момент там небыло места. Он никогда не переживал дольше срока, отведенного себе самому напереживания. По истечении этого срока он начисто забывал о том, из-за чегопереживал, и продолжал жить дальше.

Все пятнадцать лет теща называла его “бревнобесчувственное”, и отчасти он был с ней согласен.

Горячее мартовское солнце нагрело темный бок его машины иобивку сидений, и ему нравилось, что в машине так тепло и пахнет горячейсинтетикой – от панелей и кресел.

Сергей любил свою машину, и дороги, и поездки, и кофе изтермоса – символ “большого путешествия”, – и незнакомые места, и “Любэ” вприемнике, и чтоб Кира сердилась и говорила, что она ничего не понимает в этойдурацкой карте, и чтоб Тим на заднем сиденье, чавкая, жевал яблоко и сидел,по-турецки поджав под себя босые ноги.

Они сто лет никуда не ездили втроем и вряд ли еще поедут. СИнгой – Таней, Катей, Дашей, Лизой – ездить было неинтересно, некуда и незачем.

Он повернул ключ в зажигании, сердясь на себя за то, что этимысли никак невозможно было вытряхнуть из головы, и задумчиво глянул назасветившуюся панель приемника.

Ключи от их общего с Кирой “загородного дома” все еще виселина связке. Он собирался их отцепить, каждый день собирался, как и ключи от ее –бывшей общей – квартиры. Из-за обилия ненужных, чужих, Кириных ключей связкабыла громоздкой и неудобной, но почему-то он все не отцеплял их.

Он должен поехать на дачу и найти там ее рукопись “продетективы”. Если повезет, она может оказаться в папке, а на папке можно найтиотпечатки пальцев того, кто вытащил оттуда листок. Хуже всего, если на папкенет никаких отпечатков, кроме Кириных, и поэтому он должен добраться до неераньше капитана Гальцева с его страстным желанием упечь кого-нибудь в “обезьянник”.

У Киры страсть раскладывать все по папкам. Она и его бумагипихала в дурацкие целлулоидные папки грязно-синего и яично-желтого цвета, а онпотом не мог ничего найти и вытряхивал все из них, и сваливал в кучу, и этибумажные кучи пылились на подоконнике – до следующей Кириной ревизии.

Сергей открыл “бардачок”, нашарил там худосочный пыльныйблокнотец с прикрученной витым шнуром ручкой и записал в столбик, чувствуя себягениальным сыщиком из мультфильма, – Леня Шмыгун, Леша Балабанов, Верочка Лещенко.