Резиденция. Тайная жизнь Белого дома - Кейт Андерсен Брауэр

Джонсон хотел, чтобы напор воды был точно таким же, как у него дома (то есть как в пожарном гидранте), и ему было нужно, чтобы вода мгновенно переключалась с горячей на холодную. И никакой теплой.

Через несколько минут после нагоняя от президента Леди Берд Джонсон попросила Уэста переговорить с ней в небольшой Королевской гостиной на втором этаже.

– Думаю, вам уже сказали про душ, – сказала она.

– Да, мэм.

– Запомните: все, что здесь делается или будет делаться, происходит в следующем порядке – в первую очередь мой супруг, затем девочки, ну а я довольствуюсь тем, что останется. (Примерно то же она сказала и шеф-повару Генри Халлеру: «Ваша главная задача – чтобы президент был доволен».)

Кеннеди никогда не жаловались на душ, поэтому техники были в некотором недоумении. Группа специалистов изучала устройство душа в «Вязах», а Редза командировали на техасское ранчо Джонсонов разбираться с напором и температурой воды. Когда выяснилось, что для нового президентского душа нужно переложить трубы и установить другой насос, Джонсон распорядился оплатить работы из средств военного бюджета. На это ушло несколько десятков тысяч долларов, списанных по засекреченным статьям расходов на безопасность. «В итоге нам понадобилось четыре насоса, а еще пришлось увеличить диаметр водоводов, чтобы обеспечить водой и другие части здания», – рассказывал Аррингтон в интервью журналу Life.

Маргарет Аррингтон вспоминает, как Джонсон лично позвонил Редзу в сантехническую мастерскую, расположенную в подвале между Белым домом и Западным крылом. «Если я могу за сутки перебросить десяток тысяч солдат, то вы точно можете наладить душ ровно так, как мне нужно!» – грохотал Джонсон на весь Белый дом.

Редз оставался полностью поглощен этим душем больше пяти лет. Однажды он даже угодил в больницу с нервным срывом. А Джонсон был одержим душем настолько, что даже возил с собой в поездки специальную насадку. Кроме того, в ванной комнате ему был нужен ослепительно яркий свет, и он попросил установить на потолке зеркала. От огромного количества светильников в ванной делалось слишком жарко, и, чтобы не срабатывала пожарная сигнализация, Редзу с коллегами пришлось установить там принудительную вентиляцию.

Маргарет говорит, что как-то раз Редз посмотрелся в зеркало для бритья Джонсона и вскрикнул от ужаса. «Он мог видеть каждую жилку своего лица. Жуткое зрелище!»

Чтобы исправить ситуацию с душем, в здание на Пенсильвания-авеню, 1600, вызывали все больше и больше людей, включая сотрудников Национальной парковой службы. Швейцар Рекс Скаутен как-то раз даже запрыгнул под душ в плавках, чтобы проверить его работу. «Струя отбросила его к стенке, настолько она была мощная. Редз сказал, что он вылез из-под душа красный, как вареный рак», – говорит Маргарет.

Из пяти новых душей не подошел ни один, в том числе и изготовленный на заказ производителем, устанавливавшим сантехнику в «Вязах». Чтобы повысить напор, сантехники поставили отдельный резервуар с собственным насосом и добавили шесть форсунок на разной высоте, чтобы струи били во все части тела. Насосы ежеминутно извергали сотни галлонов воды – больше, чем пожарный гидрант. И все равно это было недостаточно хорошо.

Клайбер, проработавший в Белом доме двадцать один год, говорит, что однажды Джонсон велел ему наблюдать за тем, как он будет испытывать свой душ.

Президент стоял перед электриком в чем мать родила.

– Ну что, готов к испытанию для настоящих мужчин? – спросил он Клайбера.

– На этот раз я буду подавать.

– Ну ладно, постарайся как следует, – сказал Джонсон и полез в кабинку. Когда Клайбер включил воду, Джонсон вскрикнул от боли, настолько сильной была струя: «Ничего себе! Ты что со мной делаешь-то?» Но минутой позже он уже довольно покрикивал: «Вот это здорово! Ух ты!» Его буквально размазывало по стенке, и вылез он красный как рак.

Тем не менее и это было не совсем то, что нужно.

Последний раз Аррингтон видел Джонсона в Белом доме сидящим на унитазе. Редзу требовалось что-то сделать в президентской ванной, и он стоял перед ней, ожидая, когда президент выйдет.

– Давай, заходи! – крикнул президент.

Редз покорно вошел.

– Просто хотел тебе сказать, что душ доставляет мне наслаждение и я высоко ценю все тобой сделанное.

После этой скромной благодарности Редзу уже было не так неприятно вспоминать о своих многолетних мучениях. Маргарет говорит, что после смерти Джонсона Леди Берд пригласила их «еще разок потусоваться» на свое техасское ранчо. «Это было просто чудесно. Был вечерний пикник с кинозвездами и генералами, и, черт побери, о старых огорчениях я и не вспоминала!»

Позже Редза с женой лично поблагодарила старшая дочь Джонсона Линда: «Когда папа был доволен, были довольны и мы, и спасибо мистеру Аррингтону за это!»

В разговоре со мной ее младшая сестра Люси подошла к одержимости своего отца душем более вдумчиво. «Одним из редких удовольствий его жизни был душ с широкой и мощной струей», – сказала она. Люси хорошо понимает, что наследие ее отца навсегда омрачено вьетнамской войной. «Конечно, он высказывал очень специфические пожелания, и делал это в жесткой форме. Но хотеть немного скрасить свою жизнь бытовыми удобствами – не так уж и много для лидера свободного мира».

И все же с уходом Линдона Джонсона из Белого дома исчез и его душ. Едва взглянув на хитроумное сооружение, Ричард Никсон сказал: «Уберите это отсюда».

* * *

Несмотря на его необычные запросы, сотрудники были безраздельно преданы Линдону Джонсону. Личный секретарь Бесс Абелл, любовно называющая Джонсона «большой босс», брала на себя часть нелегкой президентской ноши. Когда Абелл родила первого сына, Джонсон позвонил ей в больницу и поинтересовался, как она назвала мальчика. Услышав ответ «Дэн», он сказал: «Ну и зря. Назвала бы его Линдоном, я бы подарил ему теленка».

Понятно, что после этого Абелл назвала второго сына Линдоном. «Он хотел, чтобы все называли своих детей его именем», – говорит она.

Линда Берд Джонсон Робб говорит, что ее отец считал «высшим комплиментом», когда детей называли в его честь. И он совершенно не стеснялся подталкивать к этому. Одна из их подруг рассказала Линде о своем разговоре с ее отцом незадолго до рождения сына.

– Ну, ты же, конечно, Линдоном его назовешь, да? – спросил Джонсон, нависнув над ней во весь свой почти двухметровый рост.

– Нет, мы уже другое имя выбрали, – смущенно пробормотала она.

Но, увидев огорченное лицо Джонсона, добавила: «Вы же знаете, мы обожаем всех Джонсонов, поэтому второе имя у нашего мальчика будет Джонсон».

Вспоминая об этом, Линда смеется: «Уж не знаю, действительно ли это в нашу честь или просто чтобы папа так не огорчался!»

Приступив к работе на посту президента, Джонсон приказал сократить бюджеты всех служб резиденции. Он решил, что в Белом доме попусту расходуется громадное количество электроэнергии, и терроризировал любого, кто забывал гасить свет, выходя из помещения. При Эйзенхауэрах появилась традиция держать весь свет в помещениях государственного этажа включенным до полуночи, но Джонсон велел это прекратить. Он лично ходил по залам в поисках нарушений и, если обнаруживал где-то включенный свет, но не хотел разбираться с этим лично, отдавал соответствующее распоряжение швейцарам. Свет, горящий в пустом помещении, приводил его в ярость.