Обратный отсчет: Равнина - Токацин

стояли на краю «полигона», глазея на сармата, и Хассинельг был с ними.

— Все целы? — спросил Гедимин, угрюмо щурясь на спокойного стража. Он вспоминал веера белого света, расходящиеся от посоха. Какой-то из них сбил падающий пузырь, заставив его изменить траекторию; как это соответствовало законам физики, Гедимин старался не думать.

— Целы, — подтвердил Хассинельг. — Но я скажу всем, чтобы не становились так близко. Никто из нас не желал твоей штуке сломаться. Но всякое бывает.

Аборигены вокруг него виновато прижали уши. Гедимин мигнул. «Тут что-то было про местные традиции? Ничего не понимаю.»

Он услышал за спиной негромкий писк и обернулся. На плечо Вепуата сел дрон, и разведчик принимал от него какую-то информацию — передатчик на запястье мигал и попискивал. Поймав взгляд Гедимина, Вепуат быстро закивал.

— Заснял! Тут всё, по секундам. Я думал, оплошал на старте, а нет — первые шесть метров оно поднималось нормально! Это потом его повело… Посмотри, ты тут больше поймёшь!

Он протянул Гедимину руку с передатчиком. Сармат машинально кивнул, протянул свою, соединил слоты — и только теперь сообразил, что здесь не так.

— Дроны? Они что, не на декомпрессии? Машина же уехала…

— Яд-дро Сатурна! — Вепуат хлопнул ладонью о кулак. — Вот что я, оказывается, забыл. Ну ничего, зато — удачная запись…

Гедимин сузил глаза.

— Ты специально держишь дроны без декомпрессии? Ждёшь, пока щупальца отрастят?

Вепуат обиженно хмыкнул.

— Ты чего? Вот стоило пару раз о чём-то забыть… Завтра утром отправлю. Как встану, отнесу их в машину. Чтоб уж наверняка не забыть. Так ты посмотрел мои записи?

…От шатра до «полигона» сарматов провожала полусотенная стая нхельви. Гедимин угрюмо щурился, смотрел только на «дрон» в руках и приделанные по бокам ракеты-ускорители. Пузырь, несмотря на покоробленную от жара оболочку, ещё был пригоден для испытаний, вот только балансировать его пришлось заново. Гедимин думал, остановиться на двух ракетах или добавить третью — что так, что так устойчивость системы была очень сомнительна.

Окраина встретила сарматов радостным визгом — Бронны и Скогны уже рассредоточились по краям «полигона» двумя изогнутыми шеренгами, как на трибунах. Там, где дуги шеренг сходились, стоял Хассинельг и приветливо махал посохом. Гедимин, стиснув зубы, отвернулся от него, быстрым шагом вышел в центр площадки и раскидал гравий, готовя новый «стартовый стол».

— Отойди, — буркнул он, отгоняя Вепуата от ракет. Тот обиженно фыркнул, но отступил на пару шагов и прикрылся защитным полем. Аборигены притихли.

«Ter — du — un… Attahanqa!» — Гедимин щёлкнул когтями по костяным корпусам ракет. Из-под пузыря ударили дымовые гейзеры, и «дрон» рывком подбросило на пять метров. Он шёл вверх толчками, слегка покачиваясь, но Гедимин видел — при каждом отклонении он тут же выравнивается. «Балансиры работают,» — сармат с замиранием сердца следил за дымным следом. В странном пятнистом небе высоту мог измерить только сигма-сканер — и Гедимин перевёл взгляд на него. «Сто десять… сто двадцать… Ровно идёт, хорошо… сто сорок… сто пятьдесят… скоро кончится топли…»

Плоский зубчатый силуэт с длинным хвостом пронёсся по сканируемой области, заложил резкий вираж вокруг «дрона» и «клюнул» округлой башкой летящий пузырь. Тот дёрнулся в воздухе, выровнялся было, но вторая тварь вылетела с другой стороны и навалилась на него, растопырив зубцы-крылья. «Дрон», кувыркаясь, пошёл к земле.

Вепуат выстрелил первым, Гедимин отстал от него на полсекунды, летуны шарахнулись, мигом исчезнув с экранов, — а через пару секунд на площадку шмякнулся рваный пузырь. Он едва не свалился за край обрыва — ракета застряла в гравии и задержала его, пока Гедимин к нему шёл. Сармат, помянув про себя спаривание «макак», подобрал остатки «дрона». Горячие ракеты ещё дымились, но топливо уже выгорело. Как ни странно, они уцелели — порвалась только оболочка, прогрызенная в четырёх местах. Гедимин машинально попытался прикинуть, как устроены у летучих тварей челюсти, но спохватился и только тяжело вздохнул. «Ещё и фауна… Маккензи, драная мартышка, во что ты нас втянул⁈»

— Всё цело? — спросил Вепуат, влезая под локоть и дёргая за свисающие клочки. — Это, наверное, в переплавку? А балансиры не отвалились?

— Чертёж цел, — буркнул Гедимин. Он успокоился быстро — достаточно было сосредоточиться на вертикальном взлёте и уверенном подъёме «дрона» — и на расчётной точке его посадки. «В целом, всё работает. Осталось проверить спуск… Может, перед запуском пострелять — расчистить воздушный коридор?»

Последнюю фразу он, не заметив, сказал вслух — и услышал смешок Вепуата. Притихшие было аборигены зашевелились, заверещали, смешали ряды. Секунду спустя двое уже стояли рядом с Гедимином и дёргали за обрывки «дрона», пытаясь что-то рассказать сразу с двух сторон. Сармат, сердито фыркнул, поднял разорванный пузырь повыше.

— Они видели, что тебе помешал зверь, — заговорил незаметно подошедший Хассинельг. — От твоей штуки пахло жиром, а у этих зверей хороший нюх. Если твоя штука будет пахнуть жиром, они так и будут её трепать.

— И что дальше? — мрачно спросил Гедимин, про себя подбирая состав топлива. «Найти снова ту смолу? Тогда для неё всё пересчитывать заново…»

Один из Броннов громко взвизгнул, заставив остальных притихнуть, и быстро-быстро заговорил, в такт речи дёргая Хассинельга за накидку. Страж терпеливо выслушал, поправил накидку и снова перевёл взгляд на угрюмого Гедимина.

— Чтобы звери сбились со следа, нужно, чтобы эта штука сильно воняла. Тогда она будет летать, где ты захочешь. Надо её натереть очень-очень вонючими вещами.

Вепуат, не сдержавшись, фыркнул в респиратор. Гедимин недобро на него покосился. «Отлично. Ещё и вот это вот… А я не удивлюсь, если сработает.»

— У них есть что-то подходящее? — спросил он, думая про себя, сгодятся ли для такой цели экскременты — самих аборигенов или их зверей. Существа в небе сами были животными — значит, не должны были страдать брезгливостью… но, может, они опасаются карликов-охотников — и их следов?..

Бронн снова заверещал, указывая когтем на сармата. Он что-то говорил и после того, как Хассинельг громко щёлкнул хвостовой клешнёй и поднял посох, явно показывая недовольство.

— Они не всегда думают,