Симметрия желаний - Эшколь Нево

так, – ответил Шахар Коэн с кривоватой улыбкой. – В этих ингаляторах веселящий газ. В Европе сейчас самый хит. На всех вечеринках нарасхват. А до Израиля только-только добирается.

Он достал из коробки один ингалятор:

– Я покупаю такой в Любляне за два доллара и продаю в Тель-Авиве за пятьдесят шекелей.

– И как… Как он действует? – продолжал выпытывать я. – Какой от него эффект?

– На, попробуй, – сказал он и протянул мне ингалятор.

– Спасибо, но у меня астма.

– Я сейчас больше интересуюсь натуральными веществами, – извинился Офир.

– Я бы с удовольствием, – грустно сказал Черчилль, – но я работаю в прокуратуре… И вот так, посреди улицы… Это ведь не совсем законно, верно?

Амихай взял ингалятор.

– Сделай три коротких вдоха, – объяснил Шахар Коэн. – Подожди немного. А потом вдохни в четвертый раз, уже глубоко, чтобы газ проник в легкие.

Амихай сделал, как он сказал. Мы, затаив дыхание, ждали результата. Прошла томительная минута, но скорбные морщины с лица Амихая не исчезли.

Шахар Коэн не растерялся.

– Как ты себя чувствуешь? Голова немного кружится? – спросил он.

Амихай кивнул.

– В первый раз так бывает. Мозгу требуется некоторое время, чтобы привыкнуть к веществу. Возьми еще пару штук и через два часа повтори попытку. В конце концов обязательно подействует. Эта штука никогда не подводит.

Амихай принял от него еще несколько ингаляторов и благодарно кивнул.

Шахар Коэн достал визитку с золотой каймой и обвел кружком один из телефонных номеров.

– Это мой личный номер, – сказал он Амихаю и, к нашему удивлению, сел в машину. – Если что, позвони. А вы, ребята, – обратился он к нам через окно, – не будьте свиньями, выходите хоть иногда на связь.

* * *

Через несколько дней мы позвонили ему, чтобы пожаловаться. Способность смеяться к Амихаю так и не вернулась.

Металлический голос сообщил, что номер заблокирован.

Через несколько месяцев в газетах появилась фотография человека, очень похожего на Шахара Коэна. В заметке, опубликованной под ней, сообщалось, что ветеринар Рикардо Луис осужден за незаконную торговлю медицинским оборудованием и приговорен к двум годам тюремного заключения.

Однако полгода спустя Амихай получил открытку из Сиднея. Кривым почерком, который мы помнили со школьных времен, Шахар Коэн писал, что много думает об Амихае и надеется, что с ним все хорошо. Послание заканчивалось словами: «Передай ребятам, что я по ним скучаю. До скорого».

Во второй раз Амихай поднялся со своего черного пластмассового стула, когда появился Садат.

В тот день произошел теракт. Третий за неделю. И посетители, которые стекались в дом, приносили с собой не только соболезнования, но и новости о том, сколько человек пострадало и как идет охота на террориста.

Вот почему, когда вошел Садат – сутулая спина, впалые щеки, испуганный взгляд, – все находящиеся в комнате инстинктивно насторожились.

Вопреки приличиям Садат не пожал руку ни Амихаю, ни кому-либо из родственников, но молча уселся на стул и уставился на свои ботинки, что только усилило наши страхи.

– Простите, но… Позвольте узнать, вы кто? – первой осмелилась спросить Яара. Ее голос слегка дрожал.

– Я… Простите… Я… Это шива по госпоже Илане? Я… Я с блокпоста… Ее друзья рассказали мне, что случилось… Вот я и подумал… Надо пойти… Поговорить… Они дали мне адрес…

– Как тебя зовут? – напористо, как будто допрашивал свидетеля, спросил Черчилль.

– Простите… Я не сказал… Меня зовут Садат…

– А фамилия?

– Что? А… Садат Хурия.

– И… какое отношение ты имеешь к Илане, Садат? – не давая Черчиллю продолжить свой допрос, быстро спросила Яара (одновременно примирительным жестом опуская руку ему на колено).

– Я… Никакого. – Садат с видимым облегчением перевел взгляд с Черчилля на Яару. – То есть, конечно, имею… Нет, мы не друзья или что-то в этом роде, просто… Однажды Илана… Она мне помогла. Очень помогла.

Сидящие в комнате придвинули ближе свои черные стулья, чтобы лучше слышать. Те, кто хлопотал на кухне, на минуту бросили свои занятия и заглянули в гостиную. Даже Амихай подался вперед.

– Я должен был… – начал Садат и замолчал, подбирая слова. – У меня… У меня рак… Вот. И мне нужно ездить в больницу… в Израиле. Лекарства есть только в Израиле. Военные меня пропускают раз в один или два месяца. И однажды я прихожу на блокпост, а солдат меня не пускает. Почему? Потому что мой двоюродный брат из Газы участвовал во враждебных действиях против Израиля. «Враждебных» – это у вас так говорится. Поэтому, сказал солдат, меня больше не будут пускать. Я иду к офицеру. Офицер тоже говорит, что меня запрещено пропускать. Я три недели ходил туда каждый день, а они меня не пускали. Иногда я спал у рабочих в грузовике. Иногда на земле, прямо перед блокпостом. Чтобы быть первым в очереди. Но они меня не пускали. А у меня рак. А потом пришла Илана… Она меня увидела… Дала мне бутылку воды… чтобы я попил… И спросила, что случилось… Я ей рассказал… Тогда она сказала: «Я этим займусь». И занялась.

– Каким образом? – спросил Черчилль. – Что именно она сделала? – Агрессия в его голосе уступила место любопытству.

– Не знаю… Однажды я пришел на блокпост, а мне говорят, что все в порядке. И что сейчас она отвезет меня в больницу.

– Кто «она»? Илана? Илана отвезла тебя в больницу?

– Да… Она… Она сказала, что узнала в суде… Что они не имели права… И еще… Еще она сказала им, что в тот же день привезет меня обратно. Что забирает меня под свою ответственность…

– Ты знал об этом, Амихай? – спросил Черчилль.

Амихай промолчал.

Садат посмотрел на Амихая с интересом:

– Так ты Ами… Я помню, она говорила с тобой по телефону… Пока мы ехали… Значит, ты ее муж?

Амихай качнул головой.

– Твоя жена… Твоя жена… она особенная… Из-за нее я сегодня не пошел в больницу… Вот, пришел сюда… Чтобы ты знал… Она для меня была… и не только для меня, для многих… Она была как ангел.

Амихай молчал. В его глазах блестели слезы.

Он встал со стула, подошел к Садату и уткнулся головой ему в плечо. Громко всхлипнул и, дрожа всем телом, прильнул к нему и долго оставался в его объятиях.

* * *

– Все это время, – призналась позже Яара, – меня не покидало ощущение, что это как будто не взаправду. Этот араб… Возникший словно ниоткуда. Как будто смотришь кино.

– В шиве вообще есть что-то такое… – начал я, но не смог подобрать нужного слова.

– Ты прав, – согласилась Яара.

* * *

В Тель-Авив ее отвез я. В Хайфу