Тайрин - Тамара Витальевна Михеева

глянул на Тайрин и пошел сквозь траву дальше.

– Эй! Ты как сюда попал?

Снова молчание.

– Ты что, немой?

Парень фыркнул.

– А, ты не говоришь на имперском!

– Все говорят на имперском, – сказал парень так свирепо, что Тайрин засмеялась. Надо же, какой сердитый, просто великан из сказки.

– Что ты делаешь?

– Работаю.

– Работаешь? Что это за работа такая – ходить по траве?

– Я протаптыватель тропинок.

– Чего?

Тайрин расхохоталась. Парень глянул на нее почти обиженно.

– Это хорошая работа, – угрюмо сказал он. – Хожу и протаптываю.

– А зачем?

– Ну, не самому же императору тут топтать…

– Императору? Здесь? При чем тут император?

– Этот лес сделали его… как уж… в общем, императорский сын охотиться тут будет. А для всех остальных лес закрывают. Только надо же его подготовить, больно он дикий. Кто-то буреломы расчищает, кто-то зверье прикармливает. Я вот тропинки топчу. Работа нетрудная, и платят много.

Тайрин прислонилась к дереву. Императорский лес для охоты. Вот во что они превратят ее дом. Протопчут тропинки, прикормят диких зверей. А потом всех убьют.

– Подожди! – Она побежала за парнем. – Это ведь все неправда? Император же в столице, зачем ему сюда приезжать?

Протаптыватель тропинок пожал плечами.

– Что, у него там своих лесов нет? А как же они… как можно закрыть лес?

Парень посмотрел на нее свирепо:

– Ты вроде не из книжников? И точно не из атуанцев, тебе тут вообще находиться нельзя.

Он ушел, а она все смотрела ему вслед, придавленная новостью. Маленькая белочка вспрыгнула ей на плечо. Тайрин погладила рыжую спинку. Протаптыватель тропинок сказал правду, она это чувствовала. Лес чувствовал. Белки, деревья, трава. Она побрела к дому и видела, что да, в этой части леса много народу: слышались голоса солдат, смех каких-то девушек.

– Эй! Кто такая?

К Тайрин бежали солдаты. Она попятилась. «Если они поймают меня тут, за стеной, мне конец. Нельзя бояться, страх меня выдаст». Белка на ее плече завозилась. Тайрин вспомнила протаптывателя тропинок, аккуратно сняла белку, посадила ее на ладонь и сказала:

– Я расчесывательница белок.

– Чего?

– А вы что, хотите, чтобы император смотрел на лохматых белок?

– Что-то ты не похожа на атуанку. На работы в лес набирали только атуанцев.

Она пожала плечами и пошла прочь. Сердце ее стучало быстрее и громче беличьего. «Ничего, – прошептала она. – Ничего страшного, милая».

– Стой! – завопили ей вслед, но Тайрин уже скрылась в лесу, спряталась за деревом, прижалась к нему всем телом. Белка соскочила на ствол и вскарабкалась наверх.

– Найдите ее немедленно! Узнайте ее имя! Вечером императорская охота, в лесу не должно быть посторонних! Живо!

Солдаты бросились врассыпную. Земля вздрагивала от их топота. «Ты не похожа на атуанку…» «Узнайте имя…» Огонь из букв вспыхнул в голове Тайрин. Слова книг синего треугольника пылали и пытались помочь. Тайрин обхватила себя за плечи, зажмурилась. «Я – Мира. Я Мира Ронифа, атуанка, сирота, я работаю в саду наместника Рилы. Я Мира. Я – Мира».

– Эй! Ты кто такая?

– Я Мира Ронифа, я работаю в саду наместника, он меня сюда отправил…

Двое солдат смотрели на нее. Они вспотели и запыхались от бега.

– Все ваши уже ушли, – сказал один, переводя дух, – тебе тоже надо уходить поскорее, пока не началась охота.

– Ладно.

– Слушай, Мира, а ты не видела здесь еще одну, рыжую такую?

Мира вцепилась в шершавую кору дерева. «Я – Мира».

– Нет.

– Уходи побыстрее, – снова сказал солдат. – И если увидишь кого из ваших, скажи, чтобы тоже убирались, а то сын императора будет считать вас дичью вроде оленей.

– Что?

– А что? Лес-то его, здесь никому, кроме его дичи, быть нельзя.

– Я Мира, я работаю в саду, меня сюда отправили…

– Да понял я, понял, все атуанцы такие тупые! Всё, привели лес в порядок – и молодцы. Домой иди, пока цела, и нас не задерживай, нам еще эту рыжую искать.

Они ушли, бряцая оружием, а Мира так и стояла у дерева, переводила дыхание, пытаясь осмыслить то, что она сейчас услышала. «Не видела здесь рыжую… нам еще рыжую искать…» Мира потянула прядь волос – она была золотого цвета. Будто она одна из лит. Мира опустилась в траву. Как у нее это получилось? Да, она читала в книгах синего треугольника, что такое возможно, но ведь даже Си не очень этому поверила. А у Тайрин получилось. Получилось стать другой! «Интересно, узнает ли меня мама? А Тинбо?» Она усмехнулась. Никто ее теперь не узнает. Дело не в цвете волос. Она понимала, что и лицо ее стало другим – тонким, узким, с большими зелеными глазами и нежным маленьким ртом. Оно вспыхнуло в голове, когда Тайрин назвалась Мирой, и приросло к ней. Ничего общего с темноглазой рыжеволосой хофоларкой.

Она повернула к дому. До заката оставался час или два. Надо еще суметь вернуть свое лицо, пробраться в Рилу и выспаться. Ее выходной закончился, завтра снова на работу. Она вышла из леса на луг и замерла.

Хрипели собаки, захлебывались злобным лаем, всхрапывали кони, люди сосредоточенно переговаривались и смотрели по сторонам. Впереди всех на сером коне сидел высокий черноволосый человек. Наследный принц, сын императора. Даже через большой луг Тайрин узнала его, ведь ей столько раз приходилось перерисовывать его портреты. Вокруг принца и чуть позади толпились всадники. Наместник Рилы, его сыновья, глава гильдии книжников, мастер над словами Дитал, хозяин театра, глава музея и – Лайпс. Он тоже был тут, самый молодой из всех. Он был взволнован близостью императорского сына и хотел отличиться, Тайрин видела это, она его хорошо знала. С мальчишеским восторгом, который пытался изо всех сил сдержать, он оглядывал лошадей, собак, охотников. Гладил по шее коня, посмеивался каким-то шуткам соседа. Несколько раз он глянул на Тайрин, но ничего не отразилось на его лице.

«Он меня сейчас даже не узнает, ведь я – Мира, садовница наместника Рилы, атуанка». И если бы была у нее крохотная надежда, что он вступится за нее перед сыном императора, она постаралась бы вернуть свой истинный облик. Но надежды не было. «В этом-то все и дело, – поняла она вдруг. – Не важно, что он книжник, а я хофоларка, что он богатый, а я – нет. Дело в том, что я никогда не могла бы ему довериться. Тот мальчик, что подрался со своим тощим приятелем из-за каких-то слов обо мне, давно в прошлом. Этот молодой холеный мужчина любит свою невесту и ничегошеньки обо мне не знает. И он не будет рисковать собой и просить для меня пощады у принца».

Миру и императорскую охоту разделял только широкий луг. Наследник престола что-то сказал и махнул рукой. Протрубил охотничий рожок, собаки оскалились. Егеря нагнулись, чтобы спустить их с привязи. Еще минута, Мира, и ты будешь дичью. Мира бросилась обратно в лес.

Собаки догонят. Любая собака быстрее человека. Собаки найдут. Их научили искать и загонять дичь. Ее порвут на куски, и никто не поможет, не спасет, не защитит, никто даже не узнает. Мира плохо знала этот лес. Его знала Тайрин, а садовница наместника Рилы атуанка Мира ходила только по тропинкам, протоптанным парнем с огненной головой. Мира слышала лай собак, их хриплое дыхание и бежала так быстро, как только могла, уводя погоню в непролазную чащу и бурелом, который не успели расчистить садовники.

«Я Тайрин, я должна снова стать Тайрин, Мира пропадет здесь, она не выберется». Но дыхание ее срывалось, а голова отказывалась верить, что можно вот так взять и загнать человека, натравить на него собак, и все эти мужчины, у которых есть жены и дети и которых ее брат называет «людьми», – все они будут просто смотреть, послушные воле императора!

Она выскочила к реке. Река была узкая, быстрая, но в ней был брод. «Я – Тайрин». Тайрин Лиар из клана Таров, хофоларка, танцующая на лугу, знает, что духи воды могут