Тайрин - Тамара Витальевна Михеева
Шрифт:
Интервал:
Тайрин слышала шорох камней по дну, течение струй, стук своего сердца. Она видела над собой закатное небо, розовое, золотое, сиреневое. Оставшиеся в карманах орехи выскользнули и плыли рядом с ней, как свита. Лес взобрался на скалу, и вода бурлила у ее подножья. Погоня отстала, а духи воды все сильнее стискивали Тайрин в холодных руках. Нельзя долго испытывать их терпение. Она поплыла к берегу, но никак не могла справиться с водоворотами и бурунами. «Я умру тут. Утону в этой реке. Духи воды спасли меня от мучительной смерти в зубах разъяренных собак, но взамен сами заберут мою жизнь». Вода заливала лицо, шумела в ушах. Сквозь грохот чудились далекие голоса. Кто-то схватил ее за шкирку, вытащил на камень. Тайрин закашлялась, сплюнула воду, с трудом разлепила глаза. Перед ней стоял протаптыватель тропинок. Последний солнечный луч горел в его волосах.
Он притащил ее в пещеру. Стянул с нее мокрую одежду и закутал в свой теплый сухой плащ. Он прижал ее к себе и растирал ее пальцы, а потом ладони и ступни. Этот чужой человек. И она молча и покорно слушалась его. Ей казалось, что она уже наполовину не здесь, что часть ее осталась в воде и по-прежнему плывет по течению.
– Давай, давай, просыпайся, слышишь? Как тебя зовут, ты помнишь свое имя? – Чужой человек с головой-солнцем все время что-то говорил на плохом имперском. Интересно, куда идет этот парень с солнцем вместо головы, зачем ему такой теплый плащ в начале осени? Тайрин блуждала взглядом по пещере, голова ее плыла. Вдруг парень так сильно сжал ее, что у нее хрустнули все до единой косточки. И прояснилась голова.
– Эй! – закричала она и попыталась вырваться.
– Слава Большедреву!
Он тут же ослабил хватку, выпустил ее из кольца своих рук, и Тайрин неловко поднялась, отошла на безопасное расстояние, но запнулась о его длинный плащ и упала. Он не шелохнулся, чтобы помочь ей. Зато разложил ее мокрое платье на нагретых солнцем камнях у входа в пещеру.
– Да как ты… – начала она, вдруг осознав, что он переодевал ее, как маленького ребенка, что он видел ее голой, что она полностью в его власти.
– Не кричи. Охота еще близко, – сказал он и сел спиной к ней.
Тайрин запахнула плащ. Что за странный человек спас ее? Она оглядела пещеру. В углу валялся мешок с лямками, такие носят бродячие торговцы. Мешок был забит до отказа. Этот парень собрался в долгую дорогу. Ведь не грибы же у него там.
– Откуда ты?
– Был в Риле.
– А куда идешь?
– Домой.
– А где твой дом?
Протаптыватель тропинок не ответил.
– Мне тоже надо домой, – вздохнула Тайрин. – Родители, наверное, с ума сходят.
Протаптыватель тропинок молчал.
– Как думаешь, сколько будет длиться охота?
– До утра.
– Вот грязный флигс! – выругалась Тайрин и посмотрела на реку. Вода была рыжей от закатного солнца.
Тайрин подошла чуть ближе к парню, так и сидевшему к ней спиной, потрогала свою одежду. Та была совсем мокрой.
– Можно я пока побуду в твоем плаще?
Протаптыватель кивнул.
Тайрин проверила карманы платья. Один орех, капля Тинбо и два сиреневых камешка Лайпса. Она подержала их в горсти, потом села рядом с рыжим протаптывателем тропинок.
– Спасибо тебе. Меня зовут Тайрин. А тебя?
Он долго молчал, будто не совсем понял смысл ее слов, потом нехотя проговорил:
– Нэш.
– Спасибо, Нэш. Ты меня спас.
Солнце упало за лес, сразу стало темно и тревожно. Где-то далеко еще слышны были собачий лай и звук охотничьего рога. Ей придется пробыть тут до утра. С этим угрюмым Нэшем. И слушать, как катится по старому риланскому лесу императорская охота. По ее лесу! Который она пробудила к жизни, наполнила своей любовью и силой! И представлять довольное лицо Лайпса. Качать на ладони его сиреневые камешки. Мерзнуть. Нэш обернулся.
– Тебе холодно? Я не могу пока развести огонь, нас заметят.
Тайрин кивнула. Она вспомнила, как он растирал ее ступни, какой жар шел от его рук. А если бьюи не смогут спрятаться? Если поймают крошку каюра или медлительного тройги? Она вскочила.
– Я буду танцевать, – сказала она. – Не смотри.
Тайрин скинула плащ, достала камешки Лайпса и начала танец.
Пусть охота будет неудачной.
Пусть ни один лесной зверь, ни один бьюи, даже самый крошечный, не пострадает.
Не для того я помогала оленихам и лисицам плодиться, чтобы вы их сейчас убили.
Пусть сын императора уйдет из нашего леса.
Пусть Нэш скажет мне хоть одно ласковое слово.
Танец прервался. Откуда эта странная мысль, какие литы ее принесли?
Ночь перевалила за середину, Тайрин чувствовала это в воздухе, в хрупкой лесной тишине. Нэш сидел не шелохнувшись весь ее длинный танец.
– Мне пора, – сказала она ему в спину.
– Ты хочешь вернуться в этот страшный город? – спросил он.
– Почему страшный? – удивилась Тайрин.
Она родилась и выросла в Риле. Может, там было скучно и тесно, но уж точно не страшно!
– Это клетка, а не город, – сказал Нэш, не оборачиваясь.
– Ну, другого у меня нет.
Протаптыватель тропинок буркнул, ничего не объясняя:
– Не надо тебе туда.
– Почему это?
– Хочешь сидеть в клетке?
– Никакая это не клетка! Город как город!
– Будто ты видела другие города!
Тайрин прикусила язык. И правда, что она знает о мире? Улицы Рилы, коридоры Библиотеки, риланский лес… Нет, она знает! Знает много! Потому что у нее есть книги, она может читать. И через эти книги она побывала в тысяче городов!
– Мне надо в Рилу, – сказала она.
Нэш пожал плечами:
– Я буду здесь до утра. Передумаешь – приходи. Я иду домой, в Атунский лес.
Тайрин кивнула, надела платье, положила свернутый плащ рядом с Нэшем и стала спускаться к реке. «Я тоже иду домой. Дом там, где горит огонь Хофоларии». Она вспомнила карту, увиденную в одной из книг синего треугольника, в той самой, что они с Си переписывали для мастера над ветрами. Там были подписаны все бывшие провинции. И она знала: чтобы попасть из Рилы в Атунский лес, надо пройти дорогами Хофоларии. «Я все равно не смогу уйти сейчас, никого не предупредив, – отмахнулась она от дерзкой мысли. – Родители и так сходят с ума от беспокойства. А Тинбо… Тинбо даже не узнает, что я не ночевала дома».
Плащ Лайпса
Тайрин перешла реку вброд и пошла вдоль длинного луга, чтобы выйти к Риле со стороны той лазейки, что в книге по истории Рилы обозначена как «рассветная». Тайрин пролезла через нее и оказалась на улице Стекольщиков. Сердце у нее ёкнуло. Где-то здесь в чужом доме, в чужой семье спит ее брат-близнец Тинбо.
Когда-то она думала, что ближе его у нее никого нет, но он ушел, бросил ее, оставил одну. И она стала ведьмой. Той, что танцует при луне на лесных полянах, призывая весну, встречая лето, ловя сетями осень, утешая зиму. Она та, что кормит с рук самых пугливых птиц и разговаривает с белками. Она умеет слушать землю и чувствовать тайные помыслы людей, отводить беду. Она дружит с бьюи, хотя они пугливее косуль. Книги синего треугольника сделали ее такой? Разговоры с Си? Огонек Хофоларии? Нет, Тинбо, который ушел и бросил ее. Ей нравилось быть ведьмой. Но все ее танцы, все знания не заменят Тинбо. Просто такой она выбрала способ, чтобы заштопать дыру в своем сердце.
Тайрин передернула
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!