Тайрин - Тамара Витальевна Михеева

отдернула руку. Вспомнила недочитанную книгу про халаимского князя Лиодо. Нэш, отдохнув, поднял мешок и двинулся вдоль стены. Тайрин пошла следом, и пока шла, вела рукой по стене. Город внутри скалы. Выдолбленные в мягком белом камне маленькие комнатки с террасами. На белой земле еще читались остатки древних дорог, по которым шли подводы в Халаимское княжество. Тут, в горах, у халаимов было большое царство, построенное на скалах в пестрых лесах. Десятки горных городов, укрепленных крепостей и тысячи людей – все сгинуло под пятой Империи. Они уходили все дальше и дальше на запад, пока не оказались у ворот Рилы, загнанные, измученные. Там они и остались – в риланской роще. Их не пощадили – слишком долго они сопротивлялись власти императора.

– Мы заночуем сегодня здесь, – сказал Нэш, когда они поднялись на плато.

– Прямо здесь?

– Тебе страшно?

– Нет.

Тайрин не чувствовала незримого присутствия прежних хозяев, за столько лет эти места покинули даже призраки. Пустота и тишина жили здесь.

Нэш ушел в лес, по своему обыкновению не сказав, зачем и надолго ли. Тайрин нарвала толстый пучок полыни, связала из него веник и подмела их пещерку. Потом побродила вокруг и наткнулась на ручей. С удовольствием вымылась в холодной воде, то и дело вздрагивая от шороха падающих буковых орешков. Нэш вернулся с охапкой хвороста – сегодня у них будет костер. Тайрин обрадовалась этому, она хотела погреться и поесть чего-нибудь горячего.

Они сварили похлебку из каких-то кореньев, которые насобирал Нэш.

– Ты умеешь охотиться? – спросила Тайрин.

Нэш помедлил с ответом.

– Да. Но не буду. Сейчас осень, в лесу полно еды, нет необходимости убивать.

– Ты так любишь животных? – удивилась Тайрин. Нэш не был похож на того, кто будет плакать над раздавленным тяжелой повозкой котенком.

– Я не люблю животных, – проворчал Нэш. – Но они не заслужили участи быть нашим обедом. Они такие же, как мы. Мы равны.

– Хмг, – только и смогла ответить Тайрин.

Она впервые встречала мужчину, который предпочитает суп из кореньев свежему куску мяса, да еще по такой странной причине. Но тут она вспомнила императорскую охоту. В тот вечер она была зайцем в лесу, была оленем, лисицей, они были равны, сын императора уравнял их своей охотой, для него не имело значения, кого поймать – ее, волчицу или кого-то из бьюи. Она и все жители леса испытывали одни и те же чувства: страх, отчаяние, желание спастись.

– Да, – сказала она неожиданно хриплым голосом. – Мы равны.

Нэш ничего не ответил, только подкинул еще дров в огонь. Угли костра, оранжевые и прозрачные, будто светящиеся изнутри, напомнили ей леденцы из лавки в Риле – если их поднести к свету. Лайпс покупал ей такие, оранжевые. Она поплотнее закуталась в теплый плащ. Если бы не Лайпс, ее бы, наверное, уже казнили.

– Я из Атунского леса, – сказал вдруг Нэш. – Я говорю на атуанском. Если ты выучишь его, у нас будет тайный язык. Мало ли что, дорога длинная и не всегда пролегает в безлюдных местах.

– А я хофоларка. Я говорю на хофоларском, и его больше никто не знает, только я и моя семья. Если ты выучишь его, у нас будет по-настоящему тайный язык.

Нэш подумал и кивнул:

– Выучим оба. Тебе будет проще в Атунском лесу, если ты будешь понимать нашу речь.

Тайрин подошла к краю обрыва. Белые отвесные скалы дремали внизу, по их склонам стекал пестрый лес и растворялся в огромном потоке зелени Риланской долины. Она уходит из родных мест, бросив свою семью, и даже не знает, живы ли они? Уходит с чужим, незнакомым человеком неведомо куда, на край земли, вручив ему свою жизнь.

– Мои родители… – сказала она. – Их арестовали в ту ночь, поэтому я вернулась.

Нэш поднял на нее глаза. Тайрин смутилась.

– То есть… их арестовали из-за меня. И, наверное, они в тюрьме. Я надеюсь, что их отпустят. Я надеюсь, что они еще живы.

– За что их?..

И Тайрин рассказала. Нэш слушал не перебивая.

– Значит, ты умеешь читать и писать?

Тайрин кивнула. Нэш смотрел на нее так пристально, будто не верил и не доверял, и она поспешила объяснить:

– Я научилась, когда работала в Библиотеке. Точнее… мой мастер над словами нечаянно научил меня.

Тайрин рассказала, как поняла, какая буква какой звук означает и как собирать их в слова. Нэш покачал головой:

– Твой мастер над словами не так-то прост. Разве ты сама не понимаешь? Не было никакого «нечаянно».

Тайрин думала об этом всю ночь и следующий день, пока шла за Нэшем по тропинкам и старым, забытым дорогам, по лесам и горным тропам, где ходили лишь дикие козы, и вспоминала, думала, сопоставляла. И поняла: Нэш прав. Мастер над словами Гута специально научил ее читать. Часто ставил в угол. Читал написанное там наставление каждый раз. Читал громко и внятно, почти по слогам. Подсовывал простые книжки. Не только по картинкам простые, но и по словам! Детские! Песенки, которые все знают наизусть, азбуку, сказки… Книги с картами. Много книг с картами. Ведь, копируя карты, ты копируешь и слова – названия рек, равнин, гор, городов. Она училась читать и учила географию, училась ориентироваться по картам, даже не выходя за стены Рилы. Он открыл ей целый мир!

Он сделал для нее так много.

А она подвела его.

Не смогла удержаться, написала корявые строчки про хофоларов, которым все равно никто не поверит!

И теперь ее семья в тюрьме.

Мастер Гута в тюрьме.

Кому нужна такая правда?

Вечером, устроившись на ночлег, Нэш сказал:

– Надежды, что твоих отпустят, очень мало. Но хорошо, что твой брат на свободе. Доберемся до Атунского леса и отправим ему весточку.

– Как?

– Есть надежные люди.

Закутавшись в плащ Лайпса и прижавшись спиной к могучей спине Нэша, чтобы было теплее, Тайрин думала о том, кто же он такой, этот атуанец. Почему он смог выбраться из Рилы? Зачем вообще туда приходил? И может, не впервые? Ведь есть люди, которые смогут передать весточку Тинбо и вернуться с ответом от него. «А вдруг он из того самого братства, про которое рассказывала Си?» – осенило Тайрин, и она против воли прислушалась к дыханию Нэша. Что он за человек? Он неразговорчив, но внимателен и заботлив, он добр, спокоен, силен. Но все же она чувствовала напряженную ноту, будто закрытый ларчик, который он прятал глубоко внутри. И не хотел никому показывать.

А еще она думала: как много девочек научил читать Гута за все эти годы? Умеют ли читать Аута и Бьёке? А Кинату? Кинату, которая вместе с Тумлисом предала его? Иначе зачем тем платить им? И знает ли Кинату, что она, Тайрин, умеет читать?

Перевал Чок

Они шли и шли. Поднимались в гору, спускались с горы и снова поднимались. Дышать здесь было легче, старый лес больше не давил на Тайрин. По дороге они учили атуанский и хофоларский, называя все, что встречали на пути, на двух языках. Нэш схватывал на лету, Тайрин за ним не поспевала.

Зато она видела то, чего Нэш, казалось, не замечал. Мир гор и лесов был полон бьюи. Они подглядывали за ними, таскали у них еду, обсуждали их. Бигги и каюры приходили целыми семействами, прислушивались к разговорам. Тайрин делала вид, что не замечает их, чтобы не пугать Нэша, но, когда он засыпал, она отходила подальше от костровища, садилась на землю и ждала. И кто-нибудь обязательно приходил. Тайрин познакомилась с меревишей, носатой толстой бьюи, у которой было восемнадцать неугомонных дочерей. Та долго жаловалась Тайрин на судьбу, вытирая слезы длинным мясистым хвостом. Люди оставили эти места, а ведь раньше всегда дарили ей и ее девочкам подарки! И блюдечки с молоком оставляли на пороге, и сушеные яблоки, и хлебные крошки. Где всё это, куда все подевались?

– Так ведь война, она прогнала всех людей отсюда, – попыталась объяснить ей Тайрин, но меревиша