Приключение - Владарг Дельсат

хорошо слушала, да и свой опыт у нее имеется, так что выводы из услышанного ею, по-моему, вполне логичны. Да и разница небольшая: убить родителей на глазах детей или «отказались» – просто одно и то же иначе называется. Мне это очень даже понятно, потому что в двенадцать лет «закрытых тем» быть не может, нас так воспитывают.

– Да… – завороженно шепчет Дана, а потом вскидывается: – Тай! Тай! Нам же действительно это сказали! Родители же не… Я не помню, чтобы они…

– А ты их вообще помнишь? – интересуется Тай, на что его девочка просто замирает на месте.

Я вижу, что она старается что-то найти в своей памяти, при этом глаза ее становятся очень большими. Я, впрочем, уже понимаю, что ничего она не найдет. У Ша-а, мама сказала, память тоже на химию завязана была, значит, здесь ровно такой же случай. Интересно, Тай и Дана как-то связаны с кошками?

– Не помню… – тихо произносит девочка, готовясь опять заплакать. – Но ведь было же… или нет?

– Я тоже не помню, – вздыхает тот, кого она «напарником» зовет. – Только серые стены инкубатора.

– Но тогда… – Дана пытается что-то сформулировать, а потом буквально вонзает свой взгляд в меня. – Говори все!

И я понимаю: так действительно правильно. Я тяжело вздыхаю, начиная с совсем другого – о состоянии их тел, всякой химии, в них обнаруженной, и что каждое вещество делает. Я говорю и вижу в глазах Даны зарождающееся понимание. Поглядываю на браслет, потому что все наизусть не помню, а затем беру в руки их «оружие». Сам бы я ни за что не понял, как и что в нем устроено, но разум «Марса» мне подсказывает прямо на браслет, указывая последовательность движений, поэтому работаю я вполне уверенно.

Два щелчка, поворот рукояти под ошарашенным взглядом Тая, видимо, и не представлявшего, что ложе совсем не монолит. Поэтому спустя минут десять «оружие» разламывается на две половины, демонстрируя то, что я уже знаю и так. Игрушка это по функциональности, просто игрушка, совсем неспособная работать. И вот в этот самый момент, понимая, что я хочу показать, наши гости теряют сознание.

Осознание

Дана

В себя нас приводят очень быстро, и, осознав себя лежащей, я в первый момент пугаюсь, но затем вижу наших старших и успокаиваюсь. Они действительно Старшие, хоть и выглядят такими же, как и мы. Потому что только Старшие могут сказать правду, какой бы страшной она ни была, и при этом относиться с лаской и теплом. А правда выходит совсем жуткой, потому что наши винтовки и не могли стрелять – нечему там стрелять было. Значит, случись что, мы были бы обречены. Наверное, с магией история похожая, хотя я не представляю себе, как это возможно.

– А с магией как? – спрашиваю я Старшую, гладящую меня по голове так же, как они всегда делали, успокаивая нас после стимуляций. – Ведь она… Ее не было?

– Ее не было, – кивает мне она. – У вас в крови была химия, а сами вы находились в чем-то, напоминающем симуляцию. Ты что-то помнишь?

Наверное, она меня проверяет, ну что я помню из школы. Тут я сосредотачиваюсь, припоминая наш обычный день. Вот подъем, все бегут на зарядку, а затем занятия, ну и обычное – о том, что мы отбросы, из жалости оставленные в живых, и за это должны защищать человечество. И тут я понимаю: с этой «лекции» начинался каждый день, все семь лет начальной школы Войны. Каждый день, и, кажется, ни на йоту не отличалась одна лекция от другой, как в записи. Я вздыхаю и начинаю рассказывать всем известные вещи.

– Мы агры, это значит, что у нас есть ген агрессивности и нас нужно изолировать от людей, – повторяю я то, что в нас вдалбливали столько лет. – Так говорят киан, спасшие человечество. Как и всякие агрессивные особи, агры довольно тупы, поэтому при обучении принято применять стимуляцию для лучшей обуча… – не сдержавшись, я снова плачу, потому что тут почему-то можно.

Нас не начинают стимулировать за слезы, чем я и пользуюсь. Встающие перед глазами сцены стимуляций, злобно ухмыляющийся куратор и свист, от которого ужасом затапливает мое сознание. Я дрожу уже, хоть и в объятиях ничего не понимающего Тая, но просто не могу успокоиться. И тут вдруг как будто теплой подушкой накрывает меня, гася воспоминания – Старшая обнимает нас. От этих объятий меркнет в памяти прошлое, меркнет, становясь небывальщиной…

– Забили их, Вася, – грустно говорит Старшая. – Просто забили, как…

– Я понял, – кивает ей в ответ Старший, названный Васей. – Но все уже позади?

– Память-то жива… – вздыхает она. – Маму их звать надо, не то…

– Ты права, Ладушка, – очень ласково соглашается он с ней.

А я просто захлебываюсь этим теплом. Я такого никогда не видела, да и не чувствовала, и если до сих пор могла подозревать, что нас обмануть хотят, то сейчас, ощущая эти чувства, понимаю: все по правде, мы действительно в безопасности. Вася начинает что-то делать со своим запястьем, лишь приглядевшись, я вижу браслет. Наверное, это средство связи какое-то, нам неизвестное.

– Ваша магия была иллюзией, – объясняет мне Старшая с очень ласковым именем. – Не было никакой магии, а делали это для того, чтобы обмануть вас, ну и занять…

– Солдат скучать не должен, – как-то очень грустно произносит Старший. А потом, не отрываясь от браслета, просит меня: – Опиши этих самых киан, пожалуйста.

Ну мне несложно, ведь все знают, как выглядят «Спасители». И я послушно начинаю рассказывать об их черном корабле, высоких существах с фасеточными глазами и двумя парами радужно переливающихся надкрыльев, чей образ воспет во многих картинах и памятниках. Я хорошо их знаю, ведь появление киан часто означает боль, а иногда и смерть… И вот я описываю все, что знаю и что помню, а Вася, слушая меня, отвлекается от браслета, глядя на меня с удивлением.

– Вася, запись! – командует Старшая.

– Уже, – коротко отвечает он, а затем начинает расспрашивать меня об устройстве школы.

– Школа расположена на станции, – продолжаю я свой рассказ. – Управляется она кур… кур… кур… – меня снова накрывает страхом.

– Стоп! – резко произносит Вася, останавливая меня, а вокруг уже смыкаются руки названной Ладушкой Старшей, будто отсекая от меня реальность. – Выходит, Враг? – ошарашенно спрашивает он кого-то.

Я не понимаю, о чем он говорит, но, наверное, мне и не надо. А вот Старшая мне рассказывает, что все уже закончилось, поэтому о плохом думать не надо, а надо просто успокоиться, потому что скоро прибудет мама и тогда все будет хорошо. Все обязательно хорошо будет, ведь иначе не может быть. И такая уверенность в ее голосе, что я верю, и Тай мой тоже верит, ведь я же вижу.

Очень сильно мешает, буквально выбивая планету из-под ног, тот факт, что мысли прочесть нельзя и даже поверхностные образы нам недоступны. Это заставляет чувствовать себя неуверенно, но с нами Старшие, которые ни за что и никогда не сделают нам плохо, я это совершенно точно знаю. А еще волной накатывает усталость, как после тренировки на выживание, отчего хочется просто закрыть глаза, но я еще держусь, только краешком уха слыша, о чем говорят Старшие промеж собой.

Верю ли я в… маму? Верю ли я в мечту? Это несбыточная мечта всех младших – придет мама и заберет из школы, потому что несмотря даже на то, что нас предали, мы все почему-то еще верим. Мы с Таем попали в сказку, где нет киан и кураторов, почему бы тогда не появиться и… маме? Я даже зажмуриваюсь от этой мысли, едва не провалившись в дрему. Молчаливый сегодня Тай обнимает меня, отчего я ощущаю себя очень спокойной.

Наверное, мы просто привыкли к тому, что Старшие могут защитить даже от куратора. Подставляясь под стимуляцию, они не раз защищали нас, поэтому, наверное,