Приключение - Владарг Дельсат

За Васю я рада, честно говоря, молодец он у меня: и с котятами себя хорошо показал, и с «найденышами», вырастет – «Щит» собой украсит, если не передумает. Разумеется, я в курсе мечтаний сына, как же иначе?

– Таня, я предлагаю Таю и Дане память чуть пригасить в сторону нереальности, – сообщаю я дочери Вики. – И разыграть спасение из капсулы.

– Нет, тетя Маша, это плохая мысль, – качает она головой. – Я предлагаю немного исказить правду, – и вздыхает.

Выведя на экран глубинные воспоминания, она демонстрирует мне смазанные картины, из которых следует, что родителей юных творцов действительно убили, причем на их глазах, а затем попытались и их самих, но не вышло. А не вышло, потому что дети подсознательно от горя закапсулировались – нам наши друзья рассказывали о такой возможности творцов – отчего Враг решил, что убить их обычными способами нельзя. Откуда же «чужим» знать о способностях творцов. У Аленки было нечто похожее, но недолго, а тут, видимо, хватило.

– Я предлагаю память притушить, тут возражений нет, – медленно произносит Танечка. – А затем изобразить окончание симуляции.

– Доверие потеряем, – качаю я головой. – Учитывая, что с ними там делали…

– Хорошо, – кивает она, даже не собираясь спорить. – Тогда, может, их украли и мы их нашли?

– Плохо обманывать детей, – напоминаю я ей. – Даже в мелочах, но тут иначе нельзя. Нужно завязать твое появление на конец симуляции, тогда мир примут легче.

Конечно, я читаю рекомендации группы психологов и эмпатов. Они категорически против того, чтобы «найденышей» оставлять в плену веры в предыдущий мир. А вот если слегка исказить правду – их украли в малолетстве, погрузили в симуляцию, но корабль, на котором они летели, попал в аварию. И вот они просыпаются в капсуле, с транспарантом… Что-то вроде экстренного завершения симуляции… Тогда им будет проще принять мир и не будет чувства вины по поводу других, кто не спасся. По крайней мере, так считают наши психологи. Дети превыше всего…

– Вэйгу, симуляция, – приказываю я. – Исходные данные – мнемограмма, дети просыпаются в Лукоморье, обретают маму.

– Выполнено, – сообщает мне разум госпиталя корабля.

На экране показывается средняя перспектива того, с чем мы будем иметь дело в ближайшем будущем. Я меняю параметры, ввожу новые вводные, но результат пока мало отличается – рано или поздно… Или старые страхи, или испуг, или ожидание побоев.

– Хорошо, давай предложенный мной вариант тогда, – наконец сдаюсь я.

– Прогноз недоступен, – огорошивает меня Вэйгу.

Такого я и не упомню. Значит, вариант только один, ведь я не одна… Когда-то очень давно папа наглядно показал и мне, и сестрам – мы не одни. Рядом с нами есть все Человечество, готовое помочь в любой момент, надо только попросить. Что же, похоже, настал тот час, когда необходимо спросить совета. Я вздыхаю, но вижу улыбку своей младшей всё понявшей тезки. Она едва заметно кивает, что неожиданно придает мне уверенности в себе.

– «Марс», трансляция! – командую я, а потом, глядя прямо на загоревшийся индикатор трансляции, продолжаю. – Разумные! Мы столкнулись с проблемой, которую не можем разрешить, потому нам нужен ваш совет.

В каждом доме, на рабочих местах, в школах и Академиях сейчас звучит мой голос, и разумные от мала до велика готовятся помочь мне советом. Сейчас транслируется мнемограмма наших, как их Таня назвала, «маугли», затем данные исследований, в том числе и литературы далекого прошлого, а следом результаты симуляций. Я знаю, нас слышат и слушают в этот момент.

Я знаю: учителя, ученые, врачи – все они задают себе тот же вопрос, что и мы, поэтому, когда основная часть трансляции заканчивается, поначалу сыпятся предложения, а затем все смолкает. Будто исчезают вмиг разные варианты после короткой речи адмирала флота, предложившего выслушать того, кто многих проводил в жизнь. И все Человечество соглашается с тем, что сначала выслушать надо того, кого многие зовут просто Наставником. Моего отца. Самого святого и важного человека для меня на всем свете. Вместе с мамой, конечно, но мама – это мама.

– Я горжусь тобой, дочь, – так начинает свою речь папа, отчего мне хочется, как маленькой, прыгать от счастья. – Ты права, детей обманывать нельзя, поэтому я не предлагаю их обманывать. В раннем детстве этих двоих отняли у родителей, затем была довольно суровая жизнь, полная, как вы установили, симуляций, а затем они смогли убежать, все правильно?

– Да, папа, – киваю я, уже понимая, что он хочет мне предложить.

И хотя вариант созвучен тому, что предложила я, но в папином изложении выглядит действительно так, что детей мы не обманываем. Мы немного недоговариваем, но именно что немного, потому что их мира больше не существует. Наши друзья установили это совершенно точно, а значит, не нужно детям то чувство вины, с которым ничего сделать не получится. Все-таки папа у нас самый-самый!

Мама

Тай

Как-то внезапно просыпаюсь, а перед внутренним взором меркнет чудесный сон о волшебной сказке, где больше нет кураторов и киан. Прямо передо мной прозрачное стекло непонятного происхождения. Лишь на мгновение ощутив укол паники, я упираюсь в него руками, и оно со скрежетом пытается подняться, но затем просто отпадает куда-то вбок, с металлическим стуком ударяясь о пол. Вокруг полумрак, разгоняемый красными мигающими лампами да транспарантом впереди, на котором что-то написано. Дана! Где она? Где? Неужели… Я резко поднимаюсь из странного вида капсулы.

Страшная догадка заставляет замереть, ощутив холод, но в следующий миг я вижу рядом вторую такую же капсулу, как и моя. Прыгнув к ней, вижу под прозрачной поверхностью обнаженное тело моей девочки, уже открывшей глаза. И вот тут я понимаю – мы обнажены, но при этом на ее теле отсутствуют все следы, и старые и недавние, ведь нас совсем недавно сильно простимулировали. Что это значит? Что?

Крышка также отпадает в сторону, едва заметно сминаясь от моего отчаянного удара, и наши руки соприкасаются. Дана смотрит на меня так, как во сне смотрели Старшие, отчего я прижимаю ее к себе. Но она удивлена, я чувствую это. Помогая ей выбраться из ванны капсулы, в которой плещется что-то неидентифицированное, обнаруживаю отсутствие всякой одежды, что очень необычно.

– Все твои шрамы исчезли, – произносит Дана, закашлявшись в конце фразы.

– Твои тоже, – отвечаю я ей, прижимая такую родную напарницу к себе. – Но одежды нет, значит…

– Не значит, – она качает головой, все отлично понимая. – Может быть, наше просыпание не планировалось. Где мы?

– Не знаю, – качаю я головой. – Пойдем посмотрим?

– Пойдем, – кивает она, держась за меня.

Где мы оказались, мне совсем непонятно. Ничего подобного я никогда не видел. В чем-то внутренность отсека напоминает корабли киан, грузовые отсеки, потому что пассажирских я не помню. При этом транспарант спереди уже начинает помаргивать, заставляя обратить на него внимание. Приблизившись вместе с Даной, я замечаю и текст помельче на каком-то большом экране.

– Аварийное окончание симуляции, – пораженным тоном читает напарница. – Что это?

– Ты вот сюда смотри, – показываю я на экран.

А вот там демонстрируются цифры и текст, из которого следует, что в какой-то «симуляции» мы пробыли больше семи лет, при этом нас с ней называют «объектами». Это никак не укладывается в голове, потому что такого просто не может быть. А все понявшая Дана уже плачет, и я понимаю отчего.

Написанное на экране говорит о том, что киан, боль бесконечных стимуляций, мучения и жуткое одиночество – это было не взаправду, а… как сон. Кто-то поместил нас в эти капсулы совсем малышами, чтобы ставить странные опыты, иначе и не объяснишь. Кто-то, назвавший нас «объектами», наверняка похитил меня и Дану… И я, тронув экран, вызываю меню, по наитию выбрав пункт «план эксперимента».

Вот теперь плачу уже и я, потому что в сухих строках отображается то, что с нами