Лукреция Борджиа - Сара Брэдфорд

Изабелла д'Эсте требовала от делегации феррарцев самого подробного описания наряда Лукреции. Дотошно подготовленные отчеты по этому вопросу составлял некто, известный нам под именем Иль Прете, человек этот находился в свите поэта и придворного Никколо да Корреджо, доверенного лица Эрколе д'Эсте по свадебным переговорам с понтификом. Благодаря им мы до мелочей знаем, как была одета новобрачная и как себя при этом вела. По свидетельству Ферранте, чье описание короче и не такое цветистое, как у Иль Прете (тот пообещал Изабелле, что будет следовать за Лукрецией, «как тень за телом»), Лукреция спустилась и встретила их на нижней ступени лестницы, ведущей в ее апартаменты. На ней было платье ее любимого темно-вишневого цвета. Узкие рукава — с прорезями, по испанской моде — «такие носили десять лет назад», съехидничал Иль Прете. Мантилья из золотой парчи оторочена по плечам соболем. На светлых волосах шелковая зеленая сетка, украшенная золотым ободком и двумя нитками жемчуга. На шее — нить крупного жемчуга и кулон из рубина («не слишком крупный, да и цвет невыигрышный», — снова прокомментировал Иль Прете). Для большего эффекта и для того чтобы оттенить красоту своего платья и драгоценностей, она оперлась на руку пожилого господина с золотой цепочкой на шее, одетого в отороченный соболем черный бархат. «Она — очаровательная и грациозная дама», — признал наконец Иль Прете. Лукреция затем предложила им то, что Бурхард назвал «прекрасным легким ужином с вручением множества подарков». Лукреция, в длинной накидке из византийской золотой парчи, вместе с братьями д'Эсте посетила мессу в базилике Святого Петра. Там же папа вручил Альфонсо шпагу и биретту.

Последний римский карнавал Лукреции начался через день после Рождества. По приказу Александра Чезаре и все гостившие д'Эсте надели маски и проехали по улицам, где, по свидетельству Иль Прете, «не увидишь ничего, кроме куртизанок в масках». Рим вежливо называли «la terra da donne», то есть «город женщин», хотя Аретино выразился прямо, грубо и определенно: «Рим всегда был и будет городом шлюх». Богатые куртизанки, великолепно одетые на деньги любовников, часто являлись в город в костюмах мальчиков, ездили по улицам, швыряя в прохожих наполненные розовой водой позолоченные яйца, и до двенадцати часов ночи позволяли себе всяческие вольности, после чего, согласно закону, им надлежало удалиться. Жизнь куртизанок была опасной: всегда был риск, что в случае мщения их изувечат — порежут лицо, а вместе с красотой лишат и средств к жизни. Таким же страшным, если не более ужасным, было массовое изнасилование — Tren-tuno — в нем участвовал тридцать один человек, а то и Tren-tuno reale — тут уже несчастную женщину насиловали семьдесят девять мужчин.

26-го декабря Лукреция дала в своем дворце бал. Подробности этого мероприятия прилежно записал все тот же Иль Прете.

В последующие дни состоялись традиционные гонки для различных категорий — кабаны, буйволы, блудницы, евреи, молодые мужчины, старики и мальчики. Затем состоялись скачки для трех пород лошадей — арабских, привезенных через Неаполь из Марокко (они славятся своей скоростью), легких «испанских» лошадей и тяжелых кавалерийских жеребцов. Как обычно, много было скандалов и мошенничества, особенно преуспела в этом конюшня Чезаре.

Тридцатого декабря, под звуки труб и других музыкальных инструментов, Лукреция в платье из золотой парчи с длинным шлейфом, который несли ее фрейлины, и в сопровождении Ферранте и Сиджизмондо явилась в Ватикан для церемонии и принятия обручального кольца. Действо это Ферранте исполнил «чрезвычайно изысканно и почтительно». После епископ Адрии затянул утомительную речь, но Александр тут же велел ему ее сократить. Затем Ипполито приказал внести стол для презентации драгоценностей, привезенных из Феррары в дар Лукреции.

По свидетельству Бурхарда, Ипполито подарил Лукреции «четыре дорогостоящих перстня с бриллиантом, рубином, изумрудом и бирюзой». Затем он вынул из шкатулки диадему со вставленными в нее четырнадцатью бриллиантами, таким же количеством рубинов и примерно ста пятьюдесятью большими жемчужинами. Достал четыре ожерелья, опять же из драгоценных камней и жемчуга, и множество браслетов, четыре из них баснословно дорогие. Продемонстрировал подвеску, ее можно было носить и на груди, и на голове. Изготовлена она была из крупных драгоценных камней: вслед за этим Ипполито достал четыре длинные нити крупного жемчуга, четыре красивых креста из бриллиантов и других драгоценных камней и, наконец, еще одну диадему, похожую на первую.

Все, однако, было сложнее, чем казалось. Ипполито получил от отца инструкции: какими словами должен он сопровождать дарение (подготовил их для него Джанлука Поцци). Суть заключалась в том, что если бы Лукреция вздумала изменить Альфонсо, то драгоценности остались бы у Эсте. В длинном сообщении посла о церемонии от 30-го числа было подчеркнуто: «касательно упомянутой deponatione (передачи) поставлено определенное условие, и вне всяких условий отдано лишь обручальное кольцо. Передача всего остального состоялась лишь на словах и с оговоренными условиями… значит, и писать об этом не следует, так что Вашей Светлости не о чем беспокоиться».

После презентации драгоценностей, церемонии, в которой Александр принимал радостное участие, — понтифик брал в руки ювелирные шедевры и любовался ими вместе с дочерью, все подошли к окну, чтобы посмотреть на игры, устроенные внизу на площади. В число этих игр входила потешная осада замка. Восемь молодых людей защищали укрепление от равного числа нападавших, во время сражения пять человек были ранены. Затем вся компания поднялась в зал Папагалло, и празднества продолжались там до пяти часов утра. На Лукреции было великолепное, по французской моде, золотое платье с широкими рукавами до полу, поверх платья — плащ из алого шелка, отороченный горностаем, в глубоком вырезе видна богатая бахрома и вышивка, украшенная драгоценными камнями. Шею обвивала нитка жемчуга, грудь украшала подвеска с изумрудом, рубином и еще одной жемчужиной. На голове золотая шапочка, коса, длиною до пят, перевита черным шнуром и покрыта шелком в золотую полоску. По просьбе папы Лукреция танцевала с Чезаре, а ее фрейлины танцевали попарно друг с другом. Представлены были две эклоги, «одна из них очень скучная, неинтересная», а другая, придуманная Чезаре, — поживее: тут тебе и леса, и фонтаны, и горы, и животные, и пастухи, и два молодых человека — Альфонсо и Чезаре. Они владели землями по разные стороны реки По. Затем гостям показали балет, а потом танцевать начали гости.