Либеральный лексикон - Ирина Борисовна Левонтина

нынешней западной жизни. Принцип этот нередко формулируют: «как можно больше разных мнений», – и главное, чтобы никто серьёзно не настаивал на истинности своего.

Однако может ли плюрализм фигурировать отдельным принципом, и притом среди высших? Странно, чтобы простое множественное число возвысилось в такой сан. Плюрализм может быть лишь напоминанием о множестве форм, да, охотно признаем, – однако же цельного движения человечества? Во всех науках строгих, то есть опёртых на математику, – истина одна, и этот всеобщий естественный порядок никого не оскорбляет. […] А множественность истин в общественных науках есть показатель нашего несовершенства, а вовсе не нашего избыточного богатства, – и зачем из этого несовершенства делать культ «плюрализма»?

[…] я как раз и говорил о множестве миров на Земле, не обязанных повторять единую стандартную колодку Запада, – это и есть плюрализм.

Но наши «плюралисты» сперва хотят обстрогать всех в эту единую колодку (так это уже – монизм?) – а внутри неё разрешить – мыслящим личностям? – «плюрализм».

Да, разнообразие – это краски жизни, и мы их жаждем, и без того не мыслим. Но если разнообразие становится высшим принципом, тогда невозможны никакие общечеловеческие ценности, а применять свои ценности при оценке чужих суждений есть невежество и насилие. Если не существует правоты и неправоты – то какие удерживающие связи остаются на человеке? Если не существует универсальной основы, то не может быть и морали. «Плюрализм» как принцип деградирует к равнодушию, к потере всякой глубины, растекается в релятивизм, в бессмыслицу, в плюрализм заблуждений и лжей. […]

Чем и парализован нынешний западный мир: потерею различий между положениями истинными и ложными, между несомненным Добром и несомненным Злом, центробежным разбродом, энтропией мысли – «побольше разных, лишь бы разных!». Но сто мулов, тянущих в разные стороны, не производят никакого движения.

В интервью с Рудольфом Аугштайном для журнала «Шпигель» (9 октября 1987) Солженицын пояснил:

Я только утверждаю, что плюрализм не должен быть ограничен, что его многообразие нечестно разрешать в рамках лишь какой-то системы взглядов: в ней, пожалуйста, плюрализм, а за её пределами, извините, мы не разрешаем думать иначе, за её пределами – мы антиплюралисты.

И в ответ на замечание Аугштайна: «Это была позиция Розы Люксембург… Свобода инакомыслия, но только внутри партии. И никакой свободы для антикоммунистов. Это ваше уточнение для нас весьма важно», – Солженицын продолжает:

Я так понимаю: если плюрализм – то уже для всех, и никаких границ; иначе надо искать другое слово.

Примерно в это же время похожим образом критикует плюрализм и Лидия Чуковская в своем дневнике:

Копелев постоянно укоряет меня в фанатизме и недостатке «плюрализма». Может быть. Но ведь меня-то фанатизм не доводил до злодейств: до раскулачивания, до писания доносов. Это его биография, не моя. […]

…я фанатик, потому что каждый писатель фанатик своей мысли, своего труда, а если нет – он не писатель; что все прекрасное на свете есть плод фанатизма (даже младенец), а «плюрализм и толерантность» ни к чему не ведут, они всего лишь основа, способ, обязательное условие, но не цель. […]

14 октября 83, пятница, Переделкино. А я совершенно загубила свои драгоценные переделкинские дни – сама. Я взяла читать «Наши плюралисты» А.И. Все, что он пишет, для меня всегда важно, а тут еще – смешное совпадение! – в двух письмах недавно написала друзьям («туда») о плюрализме. Теперь они будут думать, что мы сговорились. Даже одно слово совпадает: «культуртрегерство». Ну вот. […]

Ал. Ис., как всегда, упоителен – вдруг окунаешься в океан родного языка, в меткости, в гармонию склада и лада. Конечно, его доводы против плюрализма не совпадают с моими, конечно, многое несправедливо, многое вызвано его нелюбовью к интеллигенции – но в общем он прав. Наши с ним ненависти совпадают: Синявский. И его поношения Западу мне родные (по Герцену). Многое. [Л. К. Чуковская. Александр Солженицын (1962–1995)]

В письме Солженицыну Лидия Чуковская писала:

Несколько месяцев тому назад я в двух письмах к своим друзьям, живущим теперь на Западе, написала, что от термина «плюрализм» меня тошнит. Почему? А вот почему: плюралистическим, по моему убеждению, должно быть общество, а плюралистический человек – это чепуха. Для того-то общество и должно сохраняться в плюралистическом состоянии, – писала я, – чтобы мог воспитываться очень определенный человек. С определенными убеждениями, стойкими, твердыми: нравственными, художественными, политическими. Для того и нужно разнообразие свободно выражаемых мыслей, чтобы человек, хотя бы и в середине своего жизненного пути, мог что-то отвергнуть, что-то принять, т. е. выработать себя, личность. Плюралистическое общество учит также человека быть внимательным к чужому мнению, уважать чужие пути. Но человек, который столь плюралистичен, что ни в чем не уверен и готов в любую минуту принять чужое мнение – это просто безнравственный или пустозвонный человек.

И Солженицын написал в ответ:

Ваша мысль о невозможности и пагубности «плюралистического человека» очень хорошо сформулирована. Верно! (Упустил я сказать такое в статье.)

Ср. также высказывание академика Сахарова, демонстрирующее двойственное отношение к идее плюрализма:

Недостаточное единство западных стран – это оборотная сторона демократического плюрализма, составляющего главную силу Запада, но также и результат планомерной политики вбивания «клиньев», чему Запад по беспечности и слепоте не оказывал должного противодействия. [А. Д. Сахаров. Тревожное время (1980)]

Перестройка

В конце 80-х годов прошлого века слово плюрализм, прежде всего в сочетании плюрализм мнений, стало активно использоваться в советском политическом дискурсе, в языке СМИ, а впоследствии и в повседневной речи. Оно стало одним из ключевых слов горбачевской Перестройки. Речь шла о том, что в советском прошлом была важная отрицательная черта – отсутствие свободы мнений, борьбы точек зрения, навязывание одной позиции как единственно верной, что приводило к идейному застою и отсутствию развития. Поэтому предлагалось стремиться к множественности точек зрения по самым разным вопросам:

На эту тему не хочу полемизировать – пусть моя позиция вольется в долгожданный плюрализм мнений. [Н. П. Бехтерева. Магия мозга и лабиринты жизни (1994)]

Даже сейчас, в пору раскрепощенного сознания масс и так называемого плюрализма мнений, вид его вызывал бы если не праведный гнев, то, по крайней мере, недобрую усмешку. [Андрей Макаревич. Все очень просто (1990)]

Возникает вопрос, на которой до сих пор не существует ответа: почему в России – и вообще на всем