Наш человек в Киеве - Евгений Львович Зубарев

делать видеонарезку движения этой угрюмой и ожесточённой массы. Миновали Крещатик и пошли через Ботанический сад к улице Льва Толстого, когда до меня дошло, что мы направляемся к посольству России, где я уже побывал минувшей ночью.

Тогда я прекратил съёмку, потому что ежу было понятно, что все существенные события будут происходить у посольства, а у меня уже разрядился основной аккумулятор. Запасной держит не больше часа, и то если не на холоде.

Я впервые увидел здание российского посольства в Киеве при свете дня и поразился: очень красивое и даже утончённое, судя по историческим картинкам в Сети, беспечно бежевое трёхэтажное здание ощетинилось двойным металлическим забором, мощными металлическими жалюзи в размер оконных проёмов и уродливыми, но прочными бетонными блоками напротив главного входа. Так проклинаемый на Западе русский мир оказался в осаде «демократии».

И она не подкачала. Я едва успел заменить аккумулятор в камере, как десятки организованных озабоченных громадян в прибывшей к посольству толпе дружно развернули незаметные доселе пакетики, из которых как бы внезапно достали куриные яйца самой низкой категории – мелкие, зато дешёвые.

– Господа украинцы! Давайте покажем этим русским свиньям, каков на самом деле бесстрашный украинский народ! – призвал басом кто-то авторитетный из толпы.

– Сейчас российские политэмигранты тоже будут кидать яйца в посольство России, – торжественно сообщила в камеры собравшимся журналистам невысокая рыжеволосая женщина. Она сообщила это с какой-то странной, неловкой, извиняющейся улыбкой, потом достала из пакетика бережно замотанное в тряпочку яйцо и неумело кинула его. Яйцо попало в первую решётку фасада, забрызгав саму эту неловкую женщину, и она, побросав на асфальт пакеты и сумку, торопливо начала оттирать жёлтые пятна на своей модной кожаной курточке.

Прочие активисты встали цепью напротив здания и тоже принялись метать в русское посольство куриные яйца, которые им подносили молодые люди в камуфляже. Кидали и камни, но принесли их с собой мало, а на месте взять было неоткуда. До фасада, впрочем, что яйца, что камни докидывали немногие – мешали два ряда высоких и плотных решёток.

– А теперь давайте сожжём флаг этой подлой страны, – закричал в мегафон всё тот же авторитетный голос.

Действительно, на козырьке над входом в посольство бесцеремонно красовался трёхцветный флаг Российской Федерации.

По металлическому забору ловко начал карабкаться один из активистов, молодой сноровистый парень в камуфляже. Его лицо от носа до подбородка было закрыто балаклавой, а сверху для верности голова была прикрыта кепкой с эмблемой какого-то добровольческого нацбата. На его рукаве я разглядел шеврон с жёлто-синей вышивкой «Рабовладелец». Шеврон, конечно, был отсылом к массовым обвинениям добробатов в работорговле – жители Донбасса рассказывали в социальных сетях, что тех, кого подозревали в симпатиях к России и сепаратистам, националисты содержали в концентрационных лагерях, заставляя работать бесплатно в шахтах или на фермах. Официальные украинские СМИ эти жалобы опровергали, а боевики высмеивали.

«Рабовладелец» быстро добрался до козырька, сорвал оттуда российский флаг и швырнул его в толпу. Флаг принялись рвать и топтать. Впрочем, полотнище оказалось прочным – не помогли даже крики «Смерть ворогам!». Тогда флаг повесили на решётку посольства и принялись суетиться с зажигалками. Насколько я понял, полотнище оказалось не только прочным, но ещё и негорючим.

На помощь «рабовладельцу» полез ещё один боевик в камуфляже. Этот себя не стеснялся, поэтому лица не закрывал ни балаклавой, ни кепкой. Причина подобной смелости была очевидна – он был сильно пьян.

– Ганьба России, волю Надии!

– Наде волю!

– Смерть ворогам!

Под эти крики нетрезвый боевик перелез через первую решётку и оказался на площадке перед главным входом. Площадка была усыпана камнями, не долетевшими до фасада ещё с прошлых акций, которые здесь проводились еженедельно, если не чаще.

Боевик с хозяйским видом походил там некоторое время, нашёл белый силикатный кирпич и прошёл дальше, ко второй решётке перед фасадом. Перед этим вторым препятствием он встал и некоторое время размышлял, пьяно покачиваясь, решая непростую даже для трезвого ума задачу – как кинуть кирпич из клетки, если ячейки клетки меньше, чем кирпич. Народ вокруг орал не переставая, и тогда боевик всё-таки кинул свой кирпич – видимо, в надежде, что оно само как-нибудь пролезет.

Оно не пролезло – кирпич упал обратно, прямо к берцам националиста. Толпа откликнулась на эту неудачу разочарованным улюлюканьем.

– Ща, ща, ща, погодите! Ща будет вам погром, как положено! – сообщил боевик, снова поднимая кирпич.

Потом он заметил домофон перед заваренной намертво калиткой и направился туда. Домофон тоже оказался не из простых изделий. Не иначе как изделие оборонпрома времён СССР, подумалось мне. Во всяком случае, это невзрачное на вид устройство выдержало не меньше десятка ударов кирпичом, прежде чем из него посыпались крошки микросхем и прочий электронный хлам.

– Слава Украине! – завопил боевик, указывая обломком кирпича на разгромленную вражескую технику.

– Смерть ворогам! – согласились демонстранты.

Тем временем первый боевик, из стеснительных, сумел с обезьяньей ловкостью вскарабкаться на металлический козырёк и там начал орудовать прутом из арматуры, который, похоже, прихватил с собой заранее. Ну, не отломал же он его голыми руками от посольской решётки.

Над козырьком было окно, по неосмотрительности архитектора оно оказалось стеклянным, и сейчас боевик ловко крошил его металлическим прутом.

Толпа пришла в восторг, наблюдая за процессом. А я наблюдал за толпой.

Как ни странно, никто из этой толпы не вызывал у меня раздражения своим внешним видом или, к примеру, особенностями анатомии. А ведь такое раздражение – норма, когда ненавидишь объект съёмки: однажды в Петербурге я снимал задержание оперативниками маньяка-педофила, и меня взбесило даже наличие у него небольшого животика. «Да пните уже этого мерзкого пузатого урода как следует», – мысленно орал тогда я оперативникам и с тех пор с недоверием и неприязнью смотрел на всех пузатых мужчин.

Сейчас мне очень хотелось упрекнуть толпу вокруг себя в каких-то аномалиях, но – нет, вокруг меня на самом деле были симпатичные и даже милые люди, которые, однако, убили бы меня на месте, если бы доподлинно узнали, что я русский, а не болгарский журналист.

У меня, наконец, сел аккумулятор в камере, и я возвращался домой в хостел, старательно размышляя именно об этой коллизии: почему убийство в Киеве болгарского журналиста всколыхнуло бы европейскую общественность, а вот аналогичное жестокое убийство русского журналиста никто бы в Европе не заметил.

Я шёл назад пешком больше часа, но так и не придумал толерантного ответа на этот вопрос.

Глава 15

Я снова заявился в «Пузатую хату» в популярное обеденное время, чтобы поговорить, на