Университет имени Конкордии Непобедимой. Проклятое число - Анастасия Юрасова

Глядя на соседние парты, проход между которыми был смехотворно узок — так, что даже жилистая Децедера влезала с трудом — Пуэлла рассматривала результат Ангуиса. Он был словно рожден художником: все детали на своих местах, даже тени наложены. Органы чуть выпирают вперед, как настоящие, разрез черепа сделан изящно, словно над ним поработал искусный скульптор.

— Ну так что, своевольная галерка — готова предоставить мне свой результат? — астральная рука выхватила у Пуэллы тетрадь и поднесла ее к вечно бегающим глазам дайры Децедеры. — Хорошо, хорошо. Очень старательная работа. Будешь отличницей, вздыхающая девочка, по части теории уж точно. Так, а здесь у нас что… — Децедера разгоготалась, едва взглянув на поразительное творение Ангуиса. — Как это забавно! Ты упустил кучу важных деталей, сместил органы куда-то вбок, сплющил тело, но зато изобразил все в лучших традициях позднего кьярта-ваддского цернеризма! Даже тени наложил, ведь это так важно!

Кто-то в аудитории засмеялся, но негромко. Фамиляьру Авроры было, как обычно, все равно.

— Хорошо, я исправлю свои ошибки со временем, — сказал он спокойно.

— Разумеется, исправишь. Это была лишь первая проба без подготовки, чтобы я примерно оценила ваши способности. — Децедера обратила свой взор на рисунок Авроры. — О, а здесь все просто отлично! Как будто… как будто это изобразила рука, лично препарировавшая декурсий много десятков лет подряд. Невероятная одаренность.

Аврора польщенно кивнула, и по спине у Пуэллы отчего-то пробежался неприятный холодок. Она попыталась успокоиться, сжав кулаки под партой, чтобы никто не заметил.

«Да что ж со мной такое на этой паре! Откуда исходит эта атмосфера накатывающего ужаса и почему никто, кроме меня, ее не замечает?!»

— …со временем наберетесь опыта. К слову, дайра Кунктия просила меня взять у вас Слово на этой паре, знали об этом? Хотели устроить ритуал еще на предыдущем занятии, но лектор пришел от этого в ярость и сказал, что ненавидят, когда его перебивают. Заявил, что его лекции — как произведения искусства: слушать надо от начала и до конца, безо всяких там вставок, интерлюдий и форс-мажоров. Ха! Забавный он, этот Дамнаций.

Выглянув из-за плеча фамильяра, Аврора обменялась вопросительными взглядами с Пуэллой.

— Что за Слово? — прочитала по ее губам девушка и качнула головой, заставив золотые кудряшки взметнуться в воздухе. Это означало «не знаю». — Хо-ро-шо. Спасибо.

— Для двух дайр в конце аудитории, которые не в курсе про Слово, — откликнулась дайра Децедера, и у обеих подруг синхронно отвисла челюсть. — Это маленькое заклинание, напитанное энергией молчания. Говоря его в специальную шкатулку, которая затем запирается на ключ и отправляется в ректорат, вы лишаете себя возможности распространяться о своих тайных знаниях любому, кто не входит в Круг Аристократов и Совет Эрусов.

— Даже семье? Даже бабушке? — само собой вырвалось у Пуэллы.

— Да, и ей в том числе, — кивнула Децедера. Преподавательница закрыла глаза, и в тот же самый миг меж ее бровей, в самом центре переносицы, зажегся огонек насыщенно-синего цвета. Еще через мгновение женщина уже держала в руках маленькую бурую шкатулку, совершенно обыкновенную на вид. — Сейчас я буду ходить по рядам с этой штуковиной и прижимать ее к вашим губам, собирая Слова. Текст заклинания, собственно, уже написан на плакате над доской огромными красными буквами. Зуб даю, вы все занятие его просто не замечали, правда?

И впрямь: плакат действительно висел, и на нем действительно было заклинание. Написано оно было рядом со схематично нарисованным портретом какой-то Грандисы Пропет, которая это самое заклинание и изобрела. Женщина была красивая, худощавая, лет сорока на вид и с очень благородным лицом. Должно быть, из аристократов: Пуэлла никогда не знала их фамилий, различаяя только те, что принадлежали широко известным Кланам Демиургов.

Пока Децедера собирала слова у сидящих впереди в ее ряду, Пуэлла тупо таращилась на великую чародейку прошлого. Вне всякого сомнения, ее познания в высшей магии были ужасно скудны, а точнее — отсутствовали вовсе, но не требовалось никакого образования, чтобы понять, насколько сложно быть создательницей своих собственных заклинаний. Должно быть, эта Грандиса вложила в его активацию очень много жизненной энергии. Возможно, даже умерла, отдав себя любимому делу, чтобы затем с помощью ее изобретения завязывали языки нерадивым подросткам.

Внезапно Пуэллу осенило. Дыхание вышибло из легких, словно от удара, а потому, когда преподавательница подошла к ней с пустой шкатулкой — ее переносица по-прежнему горела, удерживая, очевидно, невидимые Слова внутри и мешая им разлетаться — девушка несколько секунд молча таращилась на обитое бархатом донышко, прежде чем открыть рот.

— Как птица мечется в руке, сбежать в лазурь навек мечтая, так я рот громкий на замке держу вовек, себя смиряя, — проговорила она наконец, собравшись с силами. — Свидетель — каждый Демиург, что птица ввек не сгинет с рук.

— Наконец сообразила, отличница, — беззлобно рявкнула Децедера. — А теперь ты, мальчик-ксенофил. Давай, не томи.

Ангуис равнодушно принялся считывать с плаката складные строки. Пуэлла же сидела, со спокойным видом уставившись перед собой, но в мыслях ее творился настоящий хаос. Была ли правильной ее мысль? Можно ли было провернуть задуманное?

«Нужно срочно отыскать Бону Фидес и поговорить с нею об этом. С такой союзницей у меня все шансы побольше узнать о происходящем, если не разгадать тайну окончательно».

«Старина Люпус» только назывался студенческим рестораном, но на самом деле скорее походил на огромный особняк, вырастающий из высокой стены, упирающейся в небосклон и являющейся окончательным концом этой крошечной и ограниченной реальности. Стены из камня, тяжелые шторы насыщенного красного цвета, безрадостные двери с какой-то почти офисной вывеской — все это совершенно не показалось Пуэлле дружелюбным, а потому, когда они вошли внутрь и погрузились в сумрачную атмосферу нарастающей тревоги, она даже не удивилась.

Обои были темно-серыми, как и полы. Вместо столов и стульев повсюду были навалены подушки, замызганные одеяла и матрацы, на которых уже гнездилась многочисленная молодежь. Немолодой мужчина за барной стойкой (возможно, старина Люпус) откровенно скучал, разглядывая свои ногти, выкрашенные в блестящий черный цвет. Лак сильно ободрался, заставляя их выглядеть грязными.

— А, Долус, младший братишка того несносного Малуса, — сказал он со странной интонацией. — Одно лицо, я в шоке. А с тобой кто? Друзьяшки, да?

Разношерстная во всех отношениях компания синхронно кивнула.

— Все гостевые комнаты распроданы, надо было заранее приходить и покупать. Хотите, забронирую на более позднее время?

Долус изобразил неудовлетворение, и старина Люпус разразился гоготом.

— Да шучу я! Пара свободных комнаток в домине всегда найдется, особенно для члена Клана. Все-таки, нельзя не почтить детей Демиургов, особенно если они хотят тайком прибухнуть. Ох, черное и тайное дельце я проворачиваю, ох-ох-ох! — он манерно огляделся по сторонам, как бы боясь быть обнаруженным. — Ну что, ребятушки, готовы? Если да, то располагайтесь в комнате номер 521. А, да, возьмите кто-нибудь… — Долус протянул руку, и ржавеющий ключ упал в его раскрытую ладонь. — И сколько же вам безалкогольного безобидного сока для грудных младенцев?