История евреев в Европе от начала их поселения до конца XVIII века. Том 4. Новое время (XVII-XVIII век): переходная эпоха до французской революции 1789 г. - Семен Маркович Дубнов

Достаточно было этих единичных случаев, чтобы разжечь в петербургском правительстве старую московскую вражду к «некрещеным жидам» и оправдать новые гонения на евреев. Опять всплыл малороссийский вопрос. Пользуясь правом временного приезда в Малороссию на ярмарочный торг, многие из приезжих оставались дольше в запретном крае, а иные даже приобретали там оседлость. Им покровительствовали местные богатейшие помещики из петербургской аристократии — графы, князья, тайные советники, генералы, начальники полков и сотен, которые вновь стали отдавать свои корчмы и шинки в аренду евреям, как более аккуратным плательщикам. В 1738 г. в Петербурге получились сведения из Глухова, от Малороссийской войсковой канцелярии, что в разных местах осело значительное число евреев, пришедших из Польши. Сенат, только что пославший на костер еврея-«совратителя», решил круто расправиться с рецидивистами, нарушителями указа 1727 года, и постановил тотчас выселить всех за границу. Ввиду тогдашней русско-турецкой войны и опасений шпионства со стороны выселяемых, высылка была отсрочена, но по окончании войны последовал указ императрицы Анны Иоанновны о немедленном изгнании евреев (1740). Подлежащих изгнанию оказалось 130 семейств, состоявших из 573 душ. Эта-то горсть евреев, приютившаяся на окраине России, наводила страх на русское правительство. Однако вполне искоренить «опасность» не удалось, и скоро еврейский вопрос опять стал на очередь.

Очень усердно занимались этим вопросом в царствование Елизаветы Петровны (1741 — 1761). При этой императрице, делившей свое время между церковным богослужением и придворными балами, усилились гонения на иноверцев вообще: притесняли мусульман, насильственно крестили язычников в Сибири. С еврейскими жителями окраин также стали расправляться по-новому: их одной рукой изгоняли из страны, а другой толкали на паперть церкви. В конце 1742 года Елизавета Петровна издала замечательный указ. Ссылаясь на указ своей «вселюбезнейшей матери» Екатерины I о высылке евреев, императрица с благочестивой скорбью говорит: «Как ныне нам известно учинилось, жиды еще в нашей империи, а наипаче в Малороссии под разными видами, яко то торгами и содержанием корчем и шинков, жительство свое продолжают, — от чего не иного какого плода, но токмо, яко от таковых имени Христа Спасителя ненавистников, нашим верноподданным крайнего вреда ожидать должно». А потому императрица «всемилостивейше» повелевает: «Из всей нашей империи, как из Великороссийских, так и из Малороссийских городов, сел и деревень всех жидов немедленно выслать за границу и впредь оных ни под каким видом не впускать; разве кто из них захочет быть в христианской вере греческого исповедания, таковых крестя, в нашей империи жить им позволить, только вон их из государства уже не выпускать». Опасаясь снисходительности чиновников, императрица предупреждает губернаторов, воевод, малороссийских полковников и сотников: «смотреть накрепко под опасением, за неисполнение по сему, высочайшего нашего гнева и тягчайшего истязания». В пылу рвения Елизавета разом лишила евреев и права жительства на всех окраинах России, и права временного приезда, то есть уничтожила даже льготу 1728 года, вызванную требованиями жизни.

Этот жестокий указ, изданный для устранения «крайнего вреда нашим верноподданным», был встречен верноподданными без всякой радости. Указом имелось в виду особенно «облагодетельствовать» жителей двух окраин, Малороссии и Лифляндии, удалением из их среды евреев; однако эти жители через местные учреждения заявили, что такое благодеяние принесет им только разорение. Из Малороссии Войсковая канцелярия доносила Сенату от имени греческих откупщиков индуктных сборов (ввозных пошлин), что репрессии против евреев, препятствуя их приезду из Польши по торговым делам, причиняют большой убыток казенному доходу, ибо понижают сумму поступлений от ввозных товаров; внезапная же высылка евреев, связанных делами и вексельными обязательствами с христианским купечеством, может разорить обе стороны; а потому необходимо оставить за евреями прежнее право свободного приезда в Малороссию для торговли. Из Лифляндии Сенат получил еще более энергичные представления. Со времени перехода Лифляндии с ее главным городом Ригой от Швеции к России (1710) за евреями сохранялось прежнее право — временно приезжать по торговым делам. Местное немецкое купечество не могло терпеть евреев-конкурентов как постоянных жителей, продающих товары, но оно было очень заинтересовано временными приездами их из Польши для закупки товаров[19]. По получении петербургского указа рижский магистрат и лифляндская губернская администрация обратились к Сенату с рапортом, что ввиду положения Риги как пограничного торгового порта запрещение приезда евреям приведет и к ущербу для имперской казны, и к разорению торгующего мещанства: польские паны и купцы, имеющие евреев-факторов в Риге, перестанут покупать там свои товары, а будут их приобретать через своих посредников за границей, в Германии, вследствие чего «коммерция в Риге совсем рушиться может».

Основываясь на этих донесениях, Сенат убеждал в своем докладе императрицу — ради «распространения коммерции», увеличения доходов казны и в интересах христианского населения в пограничных местах — уступить просьбам украинцев и лифляндцев и разрешить евреям свободный приезд в обе эти провинции и другие пограничные места только для временной торговли во время ярмарок, как это им дозволялось раньше. Елизавета Петровна прочла все эти убедительные доводы Сената, но, ослепленная религиозным фанатизмом, не обратила на них никакого внимания. На докладе Сената она написала лаконическую резолюцию: «От врагов Христовых не желаю интересной прибыли» (декабрь 1743). Сенат должен был преклониться пред деспотической волей императрицы — и через месяц (январь 1744) разослал приказ о немедленном выселении за границу всех евреев, кроме желающих креститься, из Малороссии, Лифляндии и других мест. «И впредь, — говорится в сенатском приказе, — оных жидов ни под каким видом, ни для чего, также и на ярмарки, ни на малое время в Россию отнюдь не впускать и о впуске их никаких ни откуда представлений в Правительствующий Сенат не присылать; а все ли оные поныне высланы — о том в Сенат рапортовать». Так очистила Елизавета Петровна от евреев те провинции, где они жили задолго до присоединения к России.

Фанатичная императрица зорко следила за тем, чтобы искоренить в России последние признаки иудейства. В Петербурге жил с 1731 г. ученый медик из Португалии Антонио Санхес, потомок марранов, тайно исповедовавший иудейство. Вызванный из-за границы в Россию, Санхес занимал в Петербурге должность придворного врача, заведовал медицинской частью в армии, писал ученые труды по медицине и, наконец, был избран в почетные члены Академии наук. После отъезда Санхеса за границу царица Елизавета, по-видимому, узнала о его связях с евреями в Париже и повелела исключить его из числа членов Академии. Извещенный об этом, Санхес подумал, что его подозревают в политической неблагонадежности, и в письме к президенту Академии Разумовскому доказывал свою