Дикие нравы - Максим Михайлов

— Беспросветность короче полнейшая, — подвел итог Андрей. — И вдруг, как луч солнца! Знакомый кадровик, с которым не одна бутылка водки совместно распита, по секрету сообщил, что набирают добровольцев для работы за границей. А это же деньги, причем такие, которые занюханной махре и не снились! Да что там деньги, даже не в них дело, это же возможность вырваться из череды серых однотонных будней, как-то прорвать этот замкнутый круг. Естественно я за нее ухватился обеими руками. Не просто так конечно все было, у нас ведь как, не подмажешь не поедешь. Пришлось и взятки давать через того же кадровика, и подарки с гостинцами посылать, но, в конце концов, вожделенное направление на курсы военных наблюдателей в Солнечногорск оказалось у меня в кармане. Дальше все пошло намного проще. Экзамены сдал сравнительно легко, благо еще в училище диплом военного переводчика получил. На французском говорю практически свободно, почти как на родном, с детства у меня склонность к языкам была. По остальным предметам вроде тоже не дурак. Короче приняли, экзамены сдал, конкурс выдержал. Потом учеба, говорили тяжело, нагрузки большие, а я там отдыхал. После родного батальона, рабочих дней по двенадцать-пятнадцать часов, да с одним-двумя выходными в месяц, курсы для меня оказались просто курортом. Не успел оглянуться, как закончил учебу, а там и вызов пришел в часть, с направлением в миссию сюда в Конго. Ты даже не представляешь, какое это тогда было для меня счастье…

Андрей мечтательно прищурил глаза, взгляд его разом помягчел, потерял привычную собранность и цепкость, уходя куда-то в недоступные окружающим глубины его души, в глубину памяти…

Изрядно пропыленная, разбитая колесами машин, грунтовка прихотливыми змеиными кольцами вилась через джунгли. Настоящие тропические джунгли Экваториальной Африки с обязательными пальмами, острыми стрелами листвы банановых деревьев, еще какими-то широкими мясистыми листьями почему-то красноватого цвета, прикрывающими бледно-розовые цветы, огромными деревьями великанами, по три десятка метров в высоту. Одуряющее пахло до предела насыщенным кислородом воздухом, рождая в кружащейся голове Андрея легкую эйфорию, будто только что хлобыстнул залпом бокал шампанского. Мощный рэйндж-ровер, утробно взрыкивая мотором, легко скакал по ямам и колдобинам дороги, разбрызгивая мощными колесами по сторонам красноватые комки высохшей глины. Приемник изливался звуками джаза, заглушая птичий щебет и резкие крики мелких обезьян сновавших в ветвях деревьев. Водитель, худощавый, бритый наголо чернокожий парень в огромных закрывающих пол лица очках-консервах, меланхолично перекатывал крепкими челюстями жвачку, в такт музыке мотая из стороны в сторону головой. Сгоравший от любопытства Андрей попытался было расспросить его о конечной цели их поездки, но водитель оказался парнем на редкость не разговорчивым, на вопросы отвечал односложно, отделываясь лишь общими фразами, порой вообще демонстративно пропускал их мимо ушей, вынудив, в конце концов, непоседливого пассажира тоже замолкнуть, наслаждаясь окружающими видами. А посмотреть и вправду было на что.

Открывающийся взору пейзаж не походил ни на что виденное майором ранее. Настоящие девственные леса, те, которые покрывали всю поверхность суши в доисторические времена, сжимали с двух сторон узкую ленту дороги, а по ней самой непрерывным потоком двигались живописно одетые мужчины и женщины всех цветов и оттенков кожи от темно-синей баклажанной до почти белой с желтоватым отливом слоновой кости. Мужчины шествовали важно, неторопливо, бросая на их машину любопытные взгляды, женщины, как правило, несущие на головах огромные тюки, мелко семенили, опустив глаза в дорожную пыль, глядя лишь себе под ноги. Некоторые толкали рядом с собой нагруженные корзинами велосипеды.

— Куда они все идут? — удивленно спросил Андрей у водителя, наблюдая за этой всеобщей миграцией.

— Туда где жизнь лучше, — философски отозвался, с удовольствием хлопнув надутым пузырем жвачки, чернокожий. — Куда же еще?

— А почему тогда все идут в разные стороны? — не сдержавшись, улыбнулся Андрей.

— Потому что для каждого счастье свое. А значит, и находится в разных местах, — терпеливо объяснил водитель, удивляясь такой бестолковости белого пассажира.

Лес по сторонам дороги расступился, обнажая клетки обработанных полей с первыми зелеными всходами каких-то растений. Несколько женщин не взирая на давящую полуденную жару упорно размахивали мотыгами, рыхля вдоль ростков красноватую глинистую почву. Работа была даже на взгляд со стороны весьма нелегкой, но двое сидевших на краю поля мужчин в белоснежных рубахах, даже не помышляли о том, чтобы как-то помочь несчастным.

— Почему эти битюги сидят себе в тени, а женщины вкалывают на солнцепеке? — возмущенно воскликнул Андрей, вертясь на сиденье.

— Так устроен мир, — проследив за его взглядом, изрек водитель. — Мужчины созданы для великих дел и свершений, а женщины для заботы о них и повседневной работы.

— Да неужели, — саркастически улыбнулся Андрей. — И какие же великие дела должны совершить эти лентяи?

— Эти? Видишь, они в белых рубахах, это значит, что они взрослые мужчины, имеющие жен. Кстати, те, что работают на поле, как раз и есть их жены.

— И что из того?

— Как что? Раз они имеют жен, значит, уже построили свои собственные дома. А построить дом великое дело, достойное мужчины. После этого он уже не обязан отвлекаться на разные мелочи.

Андрей невольно вспомнил убогие, связанные из тростника домишки придорожной деревеньки, которую они проскочили отчаянными воплями клаксона распугивая разгуливающих по главной улице кур и радостно визжащих перемазанных грязью детишек. По мнению Андрея, построить дом подобный виденным в деревне, можно было, не особо напрягаясь, за пару недель. Вряд ли этот подвиг мог служить оправданием последующего полного отстранения от физической работы.

— Э-э, бвана, — хитро улыбнулся в ответ водитель. — Дом это ведь не только стены, совсем нет…

Андрей отметил, что чернокожий спутник впервые за все время общения поименовал его почтительным колониальным титулом бвана, правда, в голосе африканца при этом никакой почтительности не было, а вовсе даже наоборот слышалась явная ирония. Этакая скрытая усмешка все знающего и понимающего взрослого человека при виде маленького забавного ребенка самонадеянно утверждающего явную глупость. Поняв, что спорить с местным жителем о правильности устройства с детства окружавшего того мира, по меньшей мере, бесперспективно, Андрей замолчал, вглядываясь в бегущую к горизонту дорогу. Но вскоре не выдержал, неожиданно вспомнив об еще одной заинтересовавшей его детали. На этот раз она касалась самого водителя. С левой стороны от него к дверце машины был прихвачен ремнями масляно поблескивающий автомат, в котором Андрей с первого взгляда опознал укороченный калаш.

— Зачем ты возишь с собой оружие? Здесь ведь безопасная, подконтрольная правительству территория. Или я чего-то не знаю?

Водитель от души расхохотался.

— О, ты еще многое не знаешь о нашей стране, бвана. У тебя впереди много открытий. Здесь если хочешь жить, надо заботиться о себе самому, не полагаясь на правительство и его армию, особенно на армию. Так что мой тебе совет, бвана, поскорее купи себе оружие. Калашников великий человек. Он подарил каждому негру свободу, каждому у кого есть деньги на его автомат.