Чёрный, как тайна, синий, как смерть - Елена Бриолле

Виктор приободрился, запротоколировал получение нового объекта исследования – части коровьей бедренной кости, превращённой в смертельно опасное оружие, – и пообещал сделать всё, что в его силах. Нет, деньги определённо увеличивали скорость происходящих событий!

Когда Ленуар уже выходил из отдела, Виктор завёл граммофон и, пританцовывая под звуки танго, вернулся к колбочкам с химическими составами и инструментам по снятию отпечатков пальцев. Лабораторию наполнили испанские мотивы.

Ленуар вдруг остановился. Хм, у испанцев же две фамилии. Значит, у Саламанки тоже должно быть две фамилии. Как там был записан Рубен в Манифесте Клуба кобальта? Сыщик открыл свою записную книжку и, найдя нужную страницу, прочитал: «Рубен Альварес Саламанка».

– Виктор, его запротоколировали как Рубена Альвареса!

– Кого?

– Саламанку! Вот, держи ещё пять франков. Пусть в архиве ещё раз проверят отпечатки на фамилию «Альварес».

Глава 30

Кицунэ

Пойти домой или к Николь? Эта мысль мучила Габриэля уже несколько минут. Переделав все срочные дела, он решил проанализировать добытую сегодня информацию, но вместо лиц и картин художников перед глазами постоянно всплывал образ Николь. Весь день сыщик старательно отгонял мысли об этой девушке. Он злился то на себя, то на неё, то снова на себя… А когда растаяли последние лучи солнца, его мысленные крепостные стены и бастионы растворились в ночной прохладе и ему снова стало казаться, что, может, это не Николь, а кто-то другой вколол ему снотворное… Может, её заставили…

В конце концов, решив, что агенту Безопасности негоже так убиваться из-за какой-то невозможной дамочки, Габриэль Ленуар решил вернуться домой.

Подходя к дому, он заметил филёра, которого накануне отправил сюда с особым заданием. Парень сидел за столиком кафе напротив – того самого, в котором когда-то Габриэля поджидала Николь. Увидев шефа, филёр махнул ему рукой. Парня звали Бернар Бланш, то есть Белый, но обычно между собой все называли его просто ББ. Это был низкорослый безусый молодой человек, одетый как рабочий. Обычно таких принимают за обслуживающий персонал или не замечают вовсе, что, безусловно, играло одному из лучших филёров Парижа на руку.

– Ну что, Бернар, есть ли какие-то новости? – спросил у своего бинома Ленуар.

– Никто из описанных вами людей не приходил. Я познакомился с консьержкой. Доминик сказала, что присмотрит полчаса за приходящими сама. А потом я поднимусь на этаж выше, чтобы снова следить за вашей входной дверью. Всё под контролем, Ленуар.

Всякий раз, когда ему говорили эти слова, сыщик улавливал противоположный смысл, но ББ он знал уже давно и решил на него положиться. Кто знает? Может, он ошибся в своих расчётах и в квартиру так никто и не придёт… Ленуар оставил ББ ещё пять франков за усердие и поднялся к себе.

Сделав несколько упражнений на растяжку мышц, сыщик лёг в постель. Простыни показались ему чужими, словно кто-то вчера тайком их подменил. Сон не шёл…

В первом часу ночи Ленуар услышал странный шум, будто кто-то скребётся в дверь. Его мускулы сразу напряглись. Он тихо поднялся с кровати и прислушался. Кто-то снова царапнул по деревянной двери – и тишина. Ленуар подкрался на цыпочках к двери и обратился в слух. Из-за двери доносились чьи-то всхлипывания. Если бы это был тот самый гость, которого сыщик ждал, навряд ли он стал бы шмыгать носом… На худой конец, он бы попытался открыть дверь отмычкой или просто взломать…

– Зачем ты пришла? – громким голосом спросил Ленуар. За дверью снова стало тихо.

– Габриэль? Это Николь…

– Зачем ты пришла?

– Я… Я запуталась…

Сыщик не хотел открывать, но потом вспомнил, что ББ тоже сейчас, вероятно, наблюдает за этой интригующей сценой, и всё-таки открыл замок. Николь стояла в тени, как ночной призрак, и если бы не припухшие от слёз глаза, то… Впрочем, Ленуару в этот момент показалось, что он ещё никогда не видел такой прекрасной девушки. Она опустила глаза и просочилась в его холостяцкие апартаменты.

– Понимаешь, я не хотела…

– Не хотела вводить мне снотворное? Знаешь, существует много разных способов удержать мужчину в постели… И снотворное не лучший из них. Я, во всяком случае, предпочитаю более традиционные методы… – сказал Ленуар.

– Я не хотела приходить…

Сыщик молча вскинул брови, поджал губы и кивнул. Затем он оседлал свой любимый стул и опустил подбородок на его спинку. Не в силах больше выносить молчание Николь снова заговорила:

– Я не хотела приходить… Но… Прости меня, Габриэль… Мы думали, что ты нам помешаешь, а вышло всё наоборот…

– «Мы» – это ты с Винсентом Пьерелем? Вы отличная пара! Художник, спускающий все свои деньги на морфий, и верная ему журналистка! О вас можно романы писать! – Ленуар вспыхнул от нахлынувшего на него гнева. Зачем она пришла? Зачем? Рассказывать ему о своей любви к другому мужчине?.. С каких это пор Габриэль Ленуар стал исповедником или её лучшей подружкой?

– Мы с ним давно развелись…

– И его фотографию ты хранишь на комоде по старой привычке?

– Винсент был другом детства, мы с ним вместе приехали когда-то покорять Париж… И развелись… Теперь он мне как брат, Габриэль. Я ему многим обязана…

Ленуар не понимал и не хотел понимать. Ему вообще вся эта сцена казалась какой-то неправильной. Зачем она пришла?.. Он выдохнул, чтобы не раздирать себе сердце своими же руками, и решил перевести разговор в другое русло.

– Зачем вам понадобилось обыскивать контору Барди?

– А откуда ты знаешь, что?..

– Николь, я сыщик, а не исповедник…

– Да… Да-да, ты прав… Я занялась журналистикой недавно. Мне нужно сделать имя, поэтому я охочусь за любыми новостями. Редактор сказал, что у меня неплохо получается, но в этом деле нужна регулярность… А тут такое совпадение, понимаешь? Такое ведь редко случается… С одной стороны, мои старые отношения с Винсентом, а с другой – смерть этой девушки, дочери посла… Такой шанс выпадает не каждый день, понимаешь?

Ленуар молчал.

– Винсент был влюблён в эту девушку. Совсем на ней помешался. Он мне и раньше о ней рассказывал, когда говорил о Клубе кобальта…

Ленуар продолжал молча смотреть на Николь.

– В общем, когда Винсент понял, что ты пойдёшь вечером к Барди, он предложил мне план, чтобы попасть туда первыми. Сам он ненавидит Барди, считает его золотым наглым мальчиком, который ничего в жизни не видел, но вечно задирает нос… Говорил, что Барди слишком легкомысленно относился к женщинам, воспринимал их как собственность… В общем, Винсент был уверен, что именно итальянец виновен в смерти Сони… Он хотел обыскать его контору, потому что был уверен, что именно Барди собирал наброски, сделанные