Парижское эхо - Себастьян Фолкс

По-настоящему все испортилось к осени 1943 года. Уже вторую неделю подряд Арман отменял наши свидания. В первый раз он очень извинялся и сказал, что задерживается на работе. Во второй раз ему пришлось весь вечер приглядывать за больной матерью.

Когда наша встреча не состоялась и в третий раз, я решила повидаться со своей сестрой Луизой. Мы пошли к Виктору Гюго, чтобы чего-нибудь выпить. В ресторане было людно, и я сразу обратила внимание, что со многими из посетителей Луиза знакома. Владельца я в тот вечер не видела, но в дальнем углу сидели какие-то мужчины, которые постоянно шутили и что-то кричали моей сестре. Кажется, ей это нравилось, время от времени она отвечала им какой-нибудь непристойностью.

Когда я поделилась с ней переживаниями по поводу Армана, Луиза рассказала, что он якобы связался с плохими людьми. Такой уж была моя сестра – всегда все знала. Я возразила, что мой Арман никогда бы меня не предал, ведь он так всегда обо мне заботился. Луиза сжала мою руку и попросила не волноваться.

Спустя несколько недель я окончательно убедилась, что мой возлюбленный работает на Сопротивление, хотя и не понимала, что все это значит. В Париже теперь встречалось все больше людей, сомневавшихся в победе Германии. Ходили слухи про битву под Сталинградом, в которой немцы потеряли чуть ли не миллион человек. Когда в войну вступила Америка, будущее Германии внезапно оказалось под угрозой. Многие мои приятельницы, которым раньше нравилось заигрывать с немецкими офицерами в ресторанах и кафе, теперь проходили мимо них, гордо задрав носы.

Я решила во что бы то ни стало выяснить, чем на самом деле занимается мой Арман. В нашу следующую встречу я намеревалась спросить его прямо в лоб. В воскресенье мы отправились на прогулку в Тюильри, хотя обычно гуляли в Бют-Шомон. В парке перекапывали землю и сажали овощи. Когда мы отдыхали на лавочке, Арман вынул из кармана коробку дорогого сыра, который достал через приятеля в Нормандии. Я не успела ничего толком сказать, потому что первым заговорил Арман: «Матильда, мне нужно кое в чем тебе признаться, но ты должна пообещать, что сохранишь мой секрет в тайне». Затем он рассказал, что присоединился к некой тайной организации, которая передает послания в Лондон и готовит французов по всей стране к битве против немцев. Оказалось, Арман неплохо запоминал всякие коды, адреса и координаты. Он просто держал их в голове и мог даже не записывать. Мне было приятно узнать, что у него что-то хорошо получалось, но я прекрасно понимала, что к настоящему оружию его и близко не подпустят – из-за сильной близорукости.

Арман сказал: «То, что мы делаем сейчас, повлияет на всю нашу оставшуюся жизнь. По крайней мере, когда мы состаримся, мы будем знать, что сражались на правильной стороне».

Мы гуляли по аллеям Тюильри, я разглядывала под ногами щебенку, а Арман то замолкал, то снова начинал гадать, какие тайны прячут за душой другие посетители парка. Дамы с детскими колясками, старики, беспечная молодежь – что на самом деле творилось у них в голове? В какой-то момент я заметила влюбленную пару – жениха и невесту в белом платье. Они позировали для свадебной фотографии под сводами осенних деревьев.

Арман разнервничался. Я, конечно, ничего не смыслила в политике, но видела, как много для него значит эта новая жизнь. К тому же мне не хотелось, постарев, мучиться от того, что я сражалась не на той стороне. Поэтому я спросила: «Может, и я могу как-то помочь?» А он ответил: «Пока нет».

Кажется, случилось все это в октябре. Помню, в Тюильри еще стояла солнечная погода. А потом я узнала про Армана кое-что еще – на этот раз от сестры Луизы. После нашего разговора он почти все время проводил в компании новых друзей. Один из посетителей Виктора Гюго, знакомый Луизы, рассказал, будто видел Армана в компании другой женщины. Поначалу они не делали ничего плохого, просто сидели рядом в кафе. Но затем он якобы положил руку на ее бедро и стал ей шептать что-то на ухо. Луиза в подробностях доложила мне о случившемся, а потом добавила: «Вопрос только – о чем они перешептываются? О пистолетах и парашютах? Или о чем-то другом?»

Конечно, она не хотела заставлять меня ревновать, хотя наверняка понимала, что именно так и выйдет.

Она знала о моих чувствах к Арману. Когда я спросила, каким образом ее знакомому удалось обо всем узнать, Луиза ответила: «Теперь же все друг за другом следят. Неужели ты не замечаешь?»

Думаю, что до того случая я никогда по-настоящему не злилась на сестру. Конечно, мне следовало разозлиться на Армана, но я не смогла. Вместо этого я заглянула Луизе в глаза и сказала: «Я бы не стала доверять мужчинам, с которыми ты проводишь время».

Раньше мы это никогда не обсуждали. Сестра залилась слезами и прошептала: «Не говори так, Матильда. Я ведь только хотела тебя предупредить».

Но я уже порядком себя накрутила и не могла остановиться: «Я не допущу, чтобы какая-то сучка раздвигала ноги перед моим мужчиной».

Луиза выпучила от удивления глаза, а я начала над ней смеяться. Как же мне тогда было грустно. «Ну и ну, – говорила я. – И чему ты так удивляешься? С твоей-то любовью помогать ближним. В темной комнате на втором этаже».

Вытерев слезы, Луиза взглянула на меня и спросила: «А знаешь, почему я этим занимаюсь?»

«Из-за денег?» – ответила я.

«Нет. Потому что мне так хочется. Потому что, когда я этим занимаюсь, я не чувствую себя такой одинокой».