Маленький мудрец - Борис Штейн

– Мужика-то как зовут?

– Не знаю. – Филя задумался. – Знал, да забыл. Да мне и ни к чему это, всех не упомнишь: память-то уже не молодая, Василич.

– Мое-то отчество запомнил!

– Твое запомнил. Мы беседуем с тобой, письма Пушкина читаем, я и запомнил. А завтра спроси – может, и позабуду. Только ты, Василич, Алику не говори, что я манкировал.

– Чего-чего?

– Ты чего, Василич, необразованный? Манкировать значит послать на…

– Понятно. Не скажу, да я и не знаю его, этого Алика. А название автостоянки хоть запомнил? Их же в нашей округе несколько.

– Запомнил. «Ветеран».

– Не ошибаешься?

– Нет. Я у них однажды забор чуть не покрасил к празднику. Вроде наняли.

– А чего ж не покрасил?

– Аванс выдали, ну я и того… Привел себя в нерабочее состояние.

– Манкировал?

– Вроде этого.

– И что?

Филя махнул рукой.

– Побили?

– Нет. – Филя протестующе повел указательным пальцем. – Поджопника дали, да и все. Так ты Алику не скажешь?

– Что за Алик такой ужасный? – спросил я как бы между прочим.

– На иномарке ездит, – сказал Филя. – Чурка, вроде. Но культурный.

– В чем культура?

– Куртку не носит – пальто длинное носит. И говорит тихо.

Кажется, я выпытал у опустившегося человека все, что только возможно.

Остался последний вопрос.

– Филя, собачка эта – какая из себя?

– Хромая.

– Так. А окрас? Какие-нибудь пятна: спаниели пятнистые бывают.

– Не было никаких пятен. Черная, как ночь.

Ева была строга и печальна. Кофе, печенье, какие-то восточные сладости. Я в них не разбираюсь, хотя они в избытке продаются на московских рынках. Она была в черном свитере с глухим воротником. Свитер был ей к лицу. Господи, ей все было к лицу! Она сказала:

– Я пришла попрощаться. Мы больше не увидимся. Я уеду. Очень далеко. Слишком далеко.

– Есть же туризм, – робко начал я.

– Нет-нет, – она покачала головой. – Не увидимся.

Мысли устроили в моей голове настоящую скачку.

Вынужденное замужество?

Глубокая конспирация?

Сдача властям?

«Новые приключения неуловимых».

Но ни одна из них (мыслей) не пришла первой. Ни одна вообще не дошла до финиша.

Ева не притронулась ни к печенью, ни к сладостям. Только отхлебывала кофе мелкими глоточками.

– Я должна сказать… Я не хочу, чтобы ты думал… СВС – это не выход. Это – тупик.

– Почему же? – спросил я, только чтобы поддержать разговор.

– Ни одна чистая идея не остается чистой, – сказала она с болью. – Среди нас оказались обыкновенные террористы. Я их ненавижу. А они меня. Ваше агентство…

– Ты знаешь про наше агентство? – удивился я.

– Я все знаю. Ваше агентство подошло близко к одному из них. Когда его схватят (а его схватят), он выдаст меня с потрохами. И с удовольствием. Вот он. – Она достала из кармана джинсов фотокарточку размером 3x4 и протянула мне. – Возьми. Это тебе поможет. – Она отхлебнула из чашки глоточек кофе и вдруг заговорила, как бы продолжая разговор которого между нами не было. – А я… Какая я тебе жена… Воспользовалась тобой… Убийца.

– Прекрати! – вскрикнул я. Она только махнула рукой.

– Убийца, убийца. Как с этим жить? Как с этим любить? И после паузы:

– Любить – как?

Это были последние слова, услышанные мной от любимой женщины. Она встала и ушла. Нет-нет, ничего театрального. Оделась, поцеловала меня на прощанье. Губы были тверды, глаза сухи. Я стал машинально разглядывать полученное от нее фото. Просто от отчаяния, от полного смятения уперся взглядом в красивое лицо с едва заметными кавказскими чертами. Ничего специфического: ни усов, ни тем более бороды. Но лицо показалось мне знакомым. И знакомой показалась ладно сидящая на голове тирольская шляпа.

Деньги на наш счет были перечислены, и я смог выдать кагэбэшнику-таможеннику солидное вознаграждение за его услуги. Я все оформил по правилам: договор и платежную ведомость, а сумму Валерий проставил собственноручно. Получив деньги, мой тезка признался:

– Ребята, а вы серьезнее, блин, чем я думал!

– Просто так совпало, – пожал плечами Валерий.

– А работу вы сделали большую.

– Рад стараться! – рассмеялся наш платный агент.

– Еще задания будут?

– Не знаю, надо поговорить, – сказал Валерий. – Давайте так: Евгений отправится на автостоянку, а мы с вами и с Юрием Архиповичем побеседуем.

Я взглянул в окно. Лужи пузырились – усиливался дождь. Я вздохнул, взял зонт и отправился на задание. Настоящий сыщик без страха и упрека, героический и непромокаемый! Аплодисменты.

– Чего ухмыляешься? – как всегда вмешался в мои мысли Валерий. – Это очень важно. Собачку нужно отыскать. И отыскать как можно быстрей.

– Тем более что деньги за собачку уже получены! – добавил Юрий Архипович.

Ладно-ладно, я и сам понимаю. Быстрей – значит быстрей. Если, конечно, неадекватный Филя не нафантазировал всю эту историю.

Это была солидная стоянка – боксов на триста. На триста! Нет, обойти триста боксов, конечно, было бы можно, если бы все автолюбители разошлись по штатным местам и стояли бы рядом со своими машинами, как на полковом смотру. Но здесь был, увы, не полк, а я был, увы, не генерал. Я стоял под зонтом возле будки, в которой хранились пропуска выехавших со стоянки водителей. Подъехав к стоянке, человек выходил из машины, подходил к будке и называл номер своего бокса. И сторож отдавал ему в окошечко пропуск. Значит, получалось так: выехал – сдал пропуск, въехал – получил. Стало быть, на территории стоянки находились или машина, или пропуск на нее. Например, пришел человек к сторожу и кричит. «Где моя машина? Пропала! Нету!» А сторож ему: «А вот же ваш пропуск у меня! Значит, вы на своей машине со стоянки выехали, и не морочьте мне голову». Такая четкая система. Простая, как сканворд для детей. Но минут десять-пятнадцать она все же занимала мои мысли. Больше занять их было нечем: машины заезжали на стоянку редко, выезжали еще реже. Излишне и говорить, что к каждой машине (верней – к ее водителю) я приставал с дурацкими вопросами о черной хромой собачке. Это был такой случайный обстрел с очень малой вероятностью попадания. Зато дождь принял характер постоянного явления, зарядил, видимо, надолго, казалось – навсегда, и я порядочно промок, несмотря на зонтик.