Чего хочет женщина - Татьяна Полякова

— С самого опасного…

— Святов… — Подружка задумалась, прикусила губу. —Лом Святова не отдаст, дружки, мать их… И тебя не послушает, хоть мясом кверхувывернись.

— Значит, справимся без Лома…

— Вдвоем такое дело не потянем. Человек нужен,надежный…

— Правильно, — согласилась я. — К примеру,твой Вовка — завтра приведешь его ко мне, поговорим.

Назавтра Танька пришла с Вовкой. Лом был в конторе. Сели застол, выпили. Вовка закусил и опять к бутылке потянулся, Танька хлопнула его поруке и сказала:

— Тебя не водку пить позвали. Сиди и слушай.

— А чего за дела? — удивился он, глядя попеременното на меня, то на подружку.

— Танька Империю хочет, — пожала я плечами. —Не могу же я отказать близкому человеку в такой малости, будем строить.

— Чего? — не понял Вовка.

— Чего, чего… Город хотим под себя подмять, а тыпоможешь.

— Как это? — обалдел герой-любовник.

— Так это, — передразнила Танька. — Хотимсоздать Империю, один подлюга нам мешает, а ты нас от него избавишь. —Танька cкоренько посвятила возлюбленного в наши планы. Понял он чего или нет —судить не берусь, но сидел как полный идиот.

— А мне-то чего делать? — растерялся он.

Танька разлила водку и сказала вкрадчиво:

— Ты уберешь Святова.

Вовка поперхнулся водкой, Танька поднялась и треснула его поспине.

— Да вы че? — спросил он, как только смоготдышаться. — Вы это серьезно?

— Конечно, — Танька даже обиделась. — Чтоморду-то вытянул? Ты прикинь: дело верное, Лом Ладку слушает, что она ему ночьюнапоет, то он днем и сделает. А тебя только терпит, Димку простить не может.Что, всю жизнь в «шестерках» хочешь бегать? С нами человеком станешь… Ну?

Вовка покрутил головой.

— Да как же я его убью?

— У меня есть план, — сказала Танька.

— Какой, к черту, план! Сколько я проживу после этого?Да со мной знаешь что сделают?

— Ну, родной… а голова на что? Мы тебя в обиду недадим. Требуется принципиальное согласие.

— Я подумаю, — неуверенно сказал Вовка, но тутТанька проявила суровость:

— Думай сейчас. Прости, дорогуша, но мы сказали слишкоммного. Теперь ты либо с нами, либо… жить тебе и вправду недолго.

Вовка посмотрел на меня, а я кивнула…

— Что за план, дура? — накинулся он на Таньку.

— Хороший план. Простой, как все гениальное. Святовкаждую ночь в казино торчит, пьет как лошадь, а под утро в машину и полетел… Сглазами, водкой залитыми, да еще на скорости, многого не увидишь. Вот ты иподождешь его в переулке на «камазике». Машину водить умеешь… Там неподалекуавтоколонна, добрыми людьми по ветру пущенная, ворота давно уже свистнули, асторож пьяненький спит, потому как зарплату пятый месяц не получает и емугрустно. Там машину и позаимствуешь. И не дрейфь, я буду с тобой.

Вовка еще водки выпил, его руки дрожали.

— Да если Лом узнает… — начал он шепотом.

— Не узнает. Дуры мы, что ли, головами рисковать?

Через три дня Святов, в сильном подпитии возвращаясь изказино, влетел в «КамАЗ». Хоронили в закрытом гробу, потому что из бывшейкрасавицы «Ауди» его труп вырезали автогеном. Водителя «КамАЗа» на местепроисшествия не оказалось, и следствие, как водится, зашло в тупик.

Лом запечалился, горьких слез не лил, но видно было, чтопереживает.

— Я этого подлюгу из-под земли достану, — бушевалон на нашей кухне.

— Кого, Геночка? — вздохнула я. — Уж сколькораз говорили: выпил, за руль не садись. А вам как об стенку горох. Святов тримашины разбил, и все по пьянке. Вот и доездился… Ты у меня теперь близко кмашине не подойдешь, если выпил, хоть двести грамм, хоть бутылку пива. Слышишь?Раз поймаю, ключи отберу, будешь пешком ходить.

— Да откуда там этот «КамАЗ» взялся? — не унималсяЛом.

— Говорят, угнали из гаража.

— Неспроста это, Лада.

— Чепуха. Калымил кто-нибудь, на водку зарабатывал. Воти натворил дел… Генка, не смей больше пить. Мне страшные сны снятся. — Вэтом месте я всплакнула, Лом принялся меня утешать и перестал беситься.

Похороны вышли пышные. Гроб дубовый с медными ручками,цветов — целое море, как на коронации. Жена Святова, видевшая мужа при жизниредко и без особой охоты, обливалась горючими слезами. Ее трогательноподдерживал под локоть врач-гинеколог из первой городской больницы и посовместительству утешитель. Тоже очень переживал.

Мы с Танькой облачились в черное, на церемонии вели себяскромно, но поплакали. Святова по новой моде отпевали в церкви. Народу было —не продохнешь. Певчие затянули «Со святыми упокой…», лица озарились тихимвосторгом, Танька схватила меня за руку и всхлипнула.

С кладбища поехали в ресторан, народу даже прибавилось. Всевели себя чинно и заметно грустили, тяжкие мужские вздохи и обрывки фраз: «Ктобы мог подумать… золотой был мужик», — с неизбежным прибавлением:

— «Царство ему небесное». И хоть царство небесноеСвятову не светило, присутствие на похоронах священника настроило братву навозвышенный лад: их потянуло к Богу, как мух на сладкое.

После того как новоиспеченная вдова, заметно повеселев,отбыла с утешителем, опираясь на его руку, мужики повысили голос и заговорили онасущном. Решено было поставить Святову памятник из мрамора в полный рост.

Мы с Танькой домой засобирались, оставив Лома вдовольпоминать усопшего соратника.

Возвращались пешком, Танька держала меня под руку и всевздыхала.

— Эк тебя разбирает, — съязвила я.

— Нет в тебе понятия, — обиделась подружка. —Все-таки с попом похороны заметно душевнее. А пели так жалостливо, теперьтолько так хоронить и будем…

— Кого? — удивилась я.

— Ну… — Танька малость замешкалась, — кто у настам на очереди?