Человек и наука: из записей археолога - Александр Александрович Формозов

в штат Института археологии для разработки новых методов этой науки. В новостроечной Красноярской экспедиции он возглавлял отряд по изучению петроглифов. В кратких информациях о полевых работах Шера для меня было важно то, что он, как и я, увидел на Енисее большую группу рисунков, сходных с ангарскими и верхнеленскими, и также не очень верил в даты Окладникова [144].

Рецензия на мою книгу была прохладной. Шер утверждал, что нужны объективные математико-кибернетические методы анализа петроглифов, а не отдельные наблюдения, как у меня. Он прислал мне рукопись на просмотр. Возвращая ее, я заметил, что автор забывает о контексте, в каком появилась моя книга и выйдет его рецензия. Почему он молчит о споре, развернувшемся между мной и Окладниковым? Шер ответил, что «книг этого жулика и не покупает, и не читает».

Но тут Шера из Института уволили. От публикации рецензии в «Советской археологии» он отказался и отправил ее в Новосибирск. Она была принята в «Известия Сибирского отделения». Г. А. Максименков видел ее в корректуре. Будучи врагом Шера, он сказал Окладникову, что такой союзник может его скомпрометировать, и академик предпочел изъять рецензию из сверстанного номера.

Вторую рецензию написал заведующий кафедрой археологии Ленинградского университета А. Д. Столяр. Мой давний приятель старался мне помочь, избежав ссоры с Окладниковым. Книга оценивалась положительно. Есть полемика с Мартыновым, но в целом автор сосредоточил свое внимание не на дискуссионной сибирской тематике, а на петроглифах Кобыстана и Карелии.

Редколлегия «Советской археологии» послала эту рукопись на отзыв Окладникову, а он положил ее под сукно. Несмотря на напоминания, в течение 11 лет отзыв так и не поступил.

В 1973 году «Советская археология» вернула мне мой ответ Мартынову, исходя из заключения О. Н. Бадера и Ю. А. Савватеева. Бадер писал, что новых материалов в статье нет, значит, и печатать ее незачем. Ситуация, сложившаяся в нашей науке, его, видимо, не волновала.

Савватеев начал с того, что, хотя Формозов сам себя возвел в ранг «верховного судии» по проблеме наскальных изображений, специалисты в этой области таковым его не считают. К этому времени он вошел в тесный контакт с Окладниковым. В Петрозаводске печататься было негде, а в Новосибирске перед Савватеевым открыли страницы сборников «Первобытное искусство». Надо было за это платить.

Без малейшей надежды на успех я передал отвергнутую статью в другой орган нашего института — «Краткие сообщения».

В 1972 году впервые откликнулся на дискуссию сам Окладников. В книге «Петроглифы Средней Лены» читаем: «конечно, как всегда, нашлись и еще найдутся критики, которым захочется сказать о себе миру столь простым способом, как отрицание того, что уже сделано предшественниками. Но факты всегда останутся фактами»[145]. Ответ ли это? Опять утверждается, что ничего нового в моих публикациях нет, одно голое отрицание. А это неправда.

В 1973 году появился отклик на мою книгу в «Советской археологии». Автора — Н. Л. Подольского — я совсем не знал. Математик из Ленинграда, он вместе с Шером пытался обрабатывать статистико-комбинаторными методами материалы по петроглифам. Не знаю, возможно ли это, но некоторые наблюдения Подольского лили воду на мою мельницу. И он видел на Енисее наскальные рисунки, похожие на ангарские, и он сопоставлял фигуру быка из Шишкина с изображениями эпохи бронзы на Енисее (чем, споря со мной, так возмущался Мартынов). И хотя моя книга послужила Подольскому скорее поводом для того, чтобы поделиться собственными соображениями, некоторую поддержку этот независимый от археологической ситуации человек мне оказал[146].

В том же номере «Советская археология» поместила мой обзор книг о первобытном искусстве, увидевших свет после сдачи в печать моих «Очерков». Из десяти книг, вышедших в 1968—1973 годах, пять принадлежали Окладникову, и я вновь указал на присущие им слабые места[147]. Сперва я сдал эту рецензию в «Советскую этнографию», но там публиковать ее не захотели. Редактор журнала Ю. П. Аверкиева заявила, что не позволит мне «сводить личные счеты с Окладниковым» (какие счеты у нас могли быть? Я никогда не участвовал в его экспедициях, не бывал у него в гостях. Наши редкие встречи на заседаниях были официальными).

Появление рецензий Подольского и моей заставило Окладникова прервать молчание. На конференции в Томске в 1973 году он раздраженно говорил о «так называемой дискуссии о петроглифах» (почему же «так называемой»? Ведь редколлегия «Этнографии» умоляла его выступить) и завершил свой доклад словами: «Каковы на самом деле тенденции А. А. Формозова и реальный вклад его в изучение петроглифов Сибири, показал в своей статье А. И. Мартынов»[148]. Аргументов опять нет.

В 1974 году в «Советской археологии» вышла рецензия А. Д. Столяра[149], но из «Кратких сообщений Института археологии» уже в стадии корректуры выкинули мой ответ Мартынову. Сперва текст был весьма урезан и приглажен членом редколлегии Н. Я. Мерпертом и в таком виде утвержден ученым советом института и набран. Но выполнявшая роль редактора издательства наша сотрудница Н. Л. Членова доложила издательским чиновникам, что публикация такой статьи — дело опасное. Один из них — Н.П. Бобрик — звонил директору института Б. А. Рыбакову и спрашивал, как быть. Тот вынес решение: с Мартыновым спорить можно, а с Окладниковым — нельзя, уберите ссылки на Окладникова. Решение явно абсурдное, но его тут же кинулись исполнять два члена редколлегии, специалисты по античности — И. Т. Крутликова и Д. Б. Шелов. Зачем? Убей Бог, не понимаю.

Итог: Мартынов, не раз пойманный на плагиате и не работающий в Академии, на страницах академического журнала спокойно обвиняет в плагиате меня, а я, прослужив в Академии 23 года, ответить ему не в состоянии.

Так ситуация окончательно прояснилась: критические разборы работ Окладникова мои коллеги в печать пропускать не будут. Ежегодно выходило две-три его книги о петроглифах, и сразу же в многочисленных журналах появлялись восторженные рецензии. Иные из них, например, некоего кандидата философских наук В. В. Селиванова, он сам присылал в «Вестник Академии наук», причем эти сочинения содержали факты, которые ни Селиванов, ни кто-либо, кроме Окладникова, знать не мог[150].

Другие авторы говорили о палеолитических рисунках Шишкина как о чем-то твердо доказанном. Так это подано в докторской диссертации ближайшего ученика Окладникова В. Е. Ларичева. В сноске фигурирует моя статья 1967 года (не книга), но в тексте нет ни слова о моих аргументах. Вероятно, для того, чтобы им что-то противопоставить, названа и статья Пелих, хотя там про изображения лошадей из Шишкина нет ничего[151].

В 1976 году увидела свет