Записки у изголовья. Книга 2 - Тан Ци

с этим своим наставником с утра до ночи. Честно говоря, я нарочно избегал тебя, потому что ревновал.

Су Мое мгновенно уловил ход беседы и вскинул руки в защитном жесте.

– Досточтимый, не возводите напраслину…

Фэнцзю была слишком ошарашена, чтобы хоть как-то ответить.

У нее так закружилась голова, что она не расслышала ни слов Си Цзэ, ни слов Су Мое, ни слов повелителя неразлучников. Фэнцзю даже не заметила, когда подошел к концу ужин. К тому часу, как она пришла в себя, на террасе остались только она и Су Мое.

От реки доносился прохладный ветерок. Фэнцзю вздрогнула и сказала Су Мое:

– Господин Мо, вам не кажется, что сегодня Си Цзэ какой-то… какой-то… Не знаю, как описать…

Су Мое улыбнулся и спросил:

– Какой-то знакомый?

Знакомый? Одно это слово вдруг взволновало Фэнцзю. Порой Си Цзэ действительно напоминал Дун Хуа. Он выкидывал такое, что… если бы владыка Дун Хуа каким-то образом оказался здесь, Си Цзэ точно стал бы ему лучшим другом на всю жизнь, потеснив на этом месте третьего принца Лянь Суна. Если владыка Дун Хуа перестанет искать общества последнего, чтобы разделить кувшин вина да партию в вэйци, разве Лянь Суну не будет очень одиноко? Одиноко до слез? Едва ли: Лянь Сун всегда может навестить Су Мое.

Казалось, эти двое могли бы припеваючи жить и без женщин.

* * *

К тому времени, когда она засобиралась спать, час Свиньи уже подошел к концу. Благодаря траве-защитнику духа Фэнцзю спокойно проспала всю ночь. Проснувшись на следующее утро, она с недоумением обнаружила, что перед ее кроватью стоит кушетка, а вокруг царит полнейший беспорядок. Когда позвали Чачу, та поведала, что господин Си Цзэ провел ночь в этой маленькой комнате и неизвестно когда встал с постели, чтобы пойти на кухню еще до рассвета. Говорят, он учился готовить кашу с несколькими поварятами.

Не удержавшись на ногах, Фэнцзю кубарем покатилась с кровати. Чача застенчиво спросила:

– Ваше высочество расстроены тем, что господин остановился у вас и поставил отдельную кушетку, хотя кровать у вас есть?

Чача покраснела и продолжила:

– Я тоже хотела бы знать, почему он принял такое решение, но потом все поняла. Владыка заботится о вашем здоровье. Он поставил отдельную кушетку и отказался делить с вами постель вовсе не потому, что не хотел…

У сидевшей на полу Фэнцзю по вискам покатился холодный пот.

– Помоги-ка сперва мне подняться, – сказала она Чаче дрожащим голосом.

Делить постель. Фэнцзю на самом деле не совсем понимала, что это значит, и ее ненадежные мать и тетя никогда ей этого не объясняли. Но она смутно понимала, что за простыми словами вряд ли скрывается что-то безобидное. А угадать, о чем думает Си Цзэ, было просто невозможно. В этой ситуации, возможно, единственное, что она могла сделать, – это найти всезнающего Су Мое и посоветоваться с ним по этому поводу.

Но перед тем, как отправиться искать господина Мо, нужно было поесть. Сытый желудок – залог успеха во всех начинаниях.

* * *

Однако сегодня господин Мо, казалось, прочитал ее мысли. Только она умылась, а еще не подали на стол, как наставник Аланьжэ уже появился в ее каюте. В глазах его плескались смешинки.

– Отчего сегодня рано утром в моей комнате было письмо от тебя с просьбой зайти? Ты даже особо просила поговорить со мной наедине. Не боишься ревности господина Си Цзэ?

От этой ситуации, от этой сцены у Фэнцзю закружилась голова. Совсем недавно она чувствовала себя прекрасно и бодро, ее мысли занимала ароматная каша с мясом, но едва она увидела входящего в комнату Су Мое, как сознание начало затуманиваться.

Она смутно слышала, как господин Мо упоминал что-то о письме в его комнате. Она не оставляла никаких писем в его комнате, не говоря уже о том, чтобы приглашать его в свою.

Но сейчас она смотрела на него и видела только то, что мужчина перед ней безбожно красив. Он был тем, кого она искала тысячи лет, взлетая то к пределам Трех Пречистых, то падая в багровую пыль мира смертных. Она приложила столько усилий – только для того, чтобы его добиться.

Увидев, что Фэнцзю оцепенело смотрит на него и взгляд ее меняется, Су Мое постепенно перестал улыбаться. Он только успел спросить: «Что с тобой?» – прежде чем молодая девушка бросилась к нему и крепко обвила его шею.

Пусть это была ложь. Но у лжи было лицо Аланьжэ, тело Аланьжэ, и это дыхание Аланьжэ опалило его ухо.

* * *

На главном судне, в комнате для чаепитий, Чанди сидела напротив Цзюйно, нетерпеливо скрестив руки на груди, и в пятый раз спрашивала:

– Сестрица, разве не пора?

Цзюйно неторопливо налила из чайника горячего чая. Затем взглянула на Чанди и сказала:

– К чему такая спешка? Как и при заваривании чая, в таком деле нужны правильный нагрев и подходящее время. Делать все нужно ни быстро, ни медленно. Вовремя.

Чанди фыркнула и встала.

– Не так-то просто было опоить их любовным зельем. Я не знаю, почему господин Си Цзэ в эти дни по-другому относится к Аланьжэ. Я не могу ждать. Интересно, какое у него сделается лицо, когда он увидит небезразличную ему девицу в постели с другим?

Она усмехнулась:

– А Аланьжэ, эта нелюбимая дочь? Да даже люби ее отец всем сердцем, он все равно не простил бы ей такого преступления, как прелюбодеяние.

Цзюйно неторопливо вернула чайную посуду на место.

– Верно. Мы толкнем ее в пропасть, из которой она не выберется. Наш удар будет точным и быстрым.

Она с улыбкой поднялась с места.

– Почти время. Прошлой ночью она опозорила нас на глазах у большой толпы. Как мы можем появиться сегодня одни?

Когда они вышли из комнаты, по реке Сысин катились белые волны. За окном маленькой расписной лодки, в чистом небе, сияло солнце. Внутри, над кроватью, высоко висел полог. Несколько дней назад Чача, чтобы защитить хозяйку от ветра, заменила легкие занавески у кровати на более плотные. Теперь, когда полог был опущен, они не пропускали утренний свет.

Сейчас занавески у кровати были в беспорядке, на постели лежал мужчина в растрепанных одеждах. На молодой девушке рядом с ним осталась одна тонкая нательная рубашка, верхняя ее часть почти соскользнула, обнажив точеные плечи. Девушка держала мужчину обеими руками, взгляд ее затуманенных глаз блуждал по его телу. Наполовину она лежала на нем, переплетясь с ним ногами. Обнажились ее изящные лодыжки.

Весна затапливала комнату.

Фэнцзю ошеломленно