Записки у изголовья. Книга 2 - Тан Ци

вновь обмякло, как будто ее разом покинули все силы, и даже на коленях стоять она не могла. Даже в самом кошмарном сне она не ожидала, что в дверях покоев будет стоять Су Мое в белом одеянии с изумрудной флейтой в руке. Но как это мог быть Су Мое?

У входа против света действительно стоял господин Мо, изящный, как и всегда. На его лице сияла подобающая улыбка, он поприветствовал повелителя неразлучников подобающим образом, все это время мысленно ругаясь подобающими проклятиями.

Владыка… Кто вообще мог помыслить о том, чтобы подставить Верховного владыку? Очевидно же, что это его ж величие походя столкнет врага в вырытую для его величия яму, а в конце ускользнет по своим делам, оставив его, Су Мое, исполнять последний номер в представлении. Вот же древний негодяй.

Впрочем, про себя Су Мое мог ругаться любыми словами, однако на губах его расцвела улыбка, и, чуть повысив голос, он заметил:

– Я не ожидал, что ваше величество тоже окажется здесь. Сегодня рано утром я получил письмо от Аланьжэ, в котором она приглашала меня встретиться с ней в ее покоях в конце часа Дракона. Но именно я научил Аланьжэ писать. Кто-то может перепутать ее почерк с чужим, но я – никогда. Так что я решил выбрать более подходящее время и расспросить Аланьжэ о произошедшем. Кто бы мог подумать, что встречу повелителя и двух принцесс, пожелавших навестить Аланьжэ. Я действительно не вовремя.

Когда отзвучали его слова, даже распоследний дурак мог бы догадаться, при каких обстоятельствах сегодня произошла шумиха в покоях Аланьжэ.

На лице Чанди проступил страх. Она опустилась на колени и ухватилась за ногу отца.

– Отец, не верь ему. Он лжет!

Су Мое, казалось, не понял, в чем причина такого поведения.

– Принцесса, не стоит бросаться обвинениями. У меня сохранилась часть письма, которую я и принес в качестве доказательства.

И без того бледное лицо Чанди стало меловым. Она повернулась к Цзюйно за помощью, но та только молча поклонилась. Руки принцесса прятала в рукавах и двигалась так скованно, что казалось, будто ее крепко связали.

Разъяренный взгляд владыки неразлучников переместился с Цзюйно на Чанди, затем обратно на Цзюйно. Рокочущим голосом он приказал:

– Отведите двух принцесс обратно в их комнаты. Им запрещено выходить без моего разрешения.

* * *

Уходя, повелитель так взмахнул рукавом, что стало очевидно: он не на шутку разгневан. Была ли между Аланьжэ и Су Мое связь в самом деле, или Цзюйно и Чанди подставили Аланьжэ и Су Мое, позор лежал на всей семье. Если бы он не знал об этом деле, последствий никаких бы не было. К сожалению, две его глупые дочери втянули его в свою игру и привлекли к ней его внимание. Скрыть это происшествие было несложно, проблема заключалась в том, как умилостивить Си Цзэ и сохранить лицо. От такой задачки у повелителя сильно разболелась голова.

Су Мое пристально посмотрел вслед чиновницам, следовавшим за уходящим повелителем неразлучников. Взвесил флейту в руке. Улыбка медленно сползла с его губ. Несколько мгновений назад Чанди, перепугавшись, наговорила всякой чуши и обвинила его во лжи. Однако, ткнув пальцем в небо, она угадала. Су Мое действительно солгал. Принцессы хорошо поработали, подделывая почерк Аланьжэ; даже он повелся. Он в самом деле взял письмо и отправился на встречу с Фэнцзю.

Лишь когда она бросилась ему на шею, он почувствовал, что с девушкой, похоже, что-то не так.

Он испытывал глубокую привязанность к Аланьжэ. Именно из-за этой глубокой привязанности Су Мое на мгновение принял Фэнцзю за нее. Не изучай он сам техники иллюзий, и впрямь сыграл бы роль, отведенную ему Цзюйно и Чанди.

Как только он понял, в чем состоит план, первым делом он, конечно же, отправился на кухню за Верховным владыкой. Изначально он хотел поменяться с ним местами и позволить сорванному плану стать уроком для принцесс.

Владыка выслушал его план, стоя перед небольшой печью. На этот раз в руке, привычной к буддийским сутрам, покоилась деревянная ложка, которой он медленно помешивал густую кашу на огне. Владыка спросил:

– Ваш противник – женщина, и потому у вас рука не поднимается? Забыли, как пишется слово «безукоризненность»?

Лицо владыки во время его речи, как всегда, хранило спокойное выражение, но от холода в голосе по коже Су Мое побежали мурашки.

Су Мое был наслышан о том, как устрашала безукоризненность владыки в делах, но все те его свершения касались судьбы целого мира. Сегодняшнее же дело было скромным семейным междусобойчиком. Хотел бы господин Мо увидеть, как владыка проявит свою знаменитую тщательность.

А проявил ее владыка очень скупо. Он всего лишь предоставил принцессам шанс пригласить к ним их отца и при нем устроить сцену с поднятием занавеса.

Тем не менее Су Мое оценил, с каким знанием дела было выбрано время для этого. Если бы владыка поднял занавески раньше, самое большее – две принцессы потерпели бы досадное поражение. Учитывая нынешнюю личность Верховного владыки, тому пришлось бы позаботиться о репутации повелителя неразлучников и не настаивать на суровом наказании для его дочерей. Но стоило поднять занавес позже – и повелителю неразлучников пришлось ублажать господина Си Цзэ, лично преподав урок невежественным дочерям. По сравнению с первым подходом этот смог заставить обеих принцесс выучить уроки без каких-либо усилий со стороны владыки. Блестяще сработано, просто блестяще.

Утренний свет скользил по столам и стульям в покоях. Су Мое искоса взглянул на неубранную постель и слегка приподнял брови. Неудивительно, что, когда он сейчас видел владыку, тот не пребывал в том состоянии ледяной ярости, что Су Мое имел честь лицезреть на кухне. Принцессы, сами того не предполагая, обеспечили Верховному владыке просто замечательное настроение на весь день.

Часть 2. Души в тенях

Глава 7. Ее и его прошлое (Часть 1)

Цветы в главном городе всегда зацветали позже, чем камелии во дворце Созерцания суеты на юге. Полюбовавшись камелиями во дворце Созерцания суеты, семья правителя неразлучников вернулась на судне в столицу, как раз поспев ко времени, когда спорили красотою поздно расцветшие вишни и магнолии. Улицы города утопали в цветах, и смотреть на них было отрадно.

Однако замечательный весенний пейзаж совсем не способствовал духовному росту Фэнцзю над собой или появлению у нее каких-либо благородных порывов. С тех пор как она вернулась во дворец, она заперлась у себя, размышляя, как ее сестрицы Цзюйно и Чанди