Таня Гроттер и молот Перуна - Дмитрий Емец

Она темнила. На самом деле, Дурнева-младшая догадывалась,откуда ветер дует. Мадам Цирцея не выносила ни малейшего пятнышка на своейрепутации. Один раз потерпев неудачу с ее, пипиными, ползунками, она почуяланеладное и лично отправила посыльного за Таниной вещью. И купидон улетел не спустыми руками.

– В любом случае, Пуппер это или нет – Гэ Пэ мой! Несмей даже мечтать о нем! Мне с десяти лет снится, что я жена Гурия Пуппера! Онберет меня под руку и ведет по цветущему вишневому саду. Пенелопа Пуппер –неплохо звучит, не правда ли? Гэ-Пэ и Пэ-Пэ! – в голосе у Пипы возникланесвойственная ей мечтательность.

– Тогда уж Гу-Пу и Пи-Пу… Пи – Пипа, Пу – Пуппер… О,Пи-Пу – это уже все равно что Пипа! Видно, тебе на роду написано быть егоженой, – задумчиво сказала Таня.

Она подумала, что Пипа основательно отличается от Гробыни.Склеповой никогда не приснилось бы, что она с Пуппером идет по саду. А вот посупермаркету – совсем другое дело. Но тогда Пуппер уж точно не шел бы с нейрядом, а, пыхтя, катил бы нагруженную тележку.

Внезапно Пипа схватила Таню за руку. В ее глазах вспыхнулголубоватый ведьминский огонь, которого никогда не бывает у лопухоидов. Этотогонь Таня прежде видела лишь у Медузии и однажды у Великой Зуби, когда таслучайно подхватила вирусный сглаз.

– Дай мне страшную клятву, что ты никогда не выйдешьзамуж за Пуппера! Что ты отдашь его мне! Поклянись, скажи: «Разрази громус!» –звенящим от напряжения голосом потребовала Пипа.

Таня задумалась. С какой это радости она будет делатьПенелопе такие подарки?

– Нет, не буду клясться! – сказала она.

Пипа прищурилась.

– Но почему? Значит, у тебя есть на моего Гурикакакие-то виды? Признавайся!

– Виды? Видов нет. Но все равно не буду клясться. Ипотом, как я могу отдать тебе то, что мне не принадлежит? Пуппер же не моясобственность. Тебе он нужен – ты его и завоевывай, – уклончиво ответилаТаня.

Любимая сестренка некоторое время сверлила ее глазками, но,поняв, что на Таньку где сядешь, там и слезешь, – решила оставить ее впокое.

– И завоюю, можешь не сомневаться! Если я что-торешила, то иду до конца! И не советую никаким обормоткам с непонятнымифамилиями становиться у меня на пути, – буркнула Пипа.

Она отпустила Танину руку, легла на кровать и повернулась кТане Гроттер спиной.

– Жаль, здесь нет лоджии! Я бы вытурила тебя налоджию! – сказала она.

Таня ласково посмотрела на Пипину спину.

– Я бы сама с удовольствием легла на лоджии. Особенносегодня ночью, – спокойно произнесла она.

– Почему это?

– Ненавижу крики и стук крышки. Это меня всегда жутконервирует.

– Какой еще стук крышки? – напряглась Пипа.

– Гм… У Склеповой, чью кроватку ты унаследовала, былостранное чувство юмора. Если перед сном не произнесешь обережное заклинание,ночью кровать перевернется и закроется вон той вот крышечкой… А еслипопытаешься открыть или даже мечом разрубить – снаружи лягут железные обручи.Про смерть богатыря Святогора читала? Тут та же магия! – пояснила Таня.

– Врешь! Это не крышка, это книжная полка… Вообще,блин, странная она какая-то. И кровать странная, – неохотно признала Пипа.

– А ты не смотрела, на чем ты спишь, нет? –удивилась малютка Гроттер.

– Не смотрела и не собираюсь! Что я, кроватей невидела?

– Кровати-то ты видела… Ладно, спокойной ночи! –сказала Таня.

Пипа некоторое время лежала, а потом все же встала инедоверчиво заглянула под матрас. Ее вопль был слышен даже в караулке циклопов,которые, однако, были слишком заняты, проигрывая Клоппику и поручику своисекиры, чтобы бежать проверять, в чем дело.

– И чего вопить? Гроб, он и в Африке гроб. Доски,ткань, ручки – ничего особенного, – произнеесла Таня, когдаДурнева-младшая наконец замолчала.

С минуту Пипа хрипела, восстанавливая дыхание, потомспросила:

– Какое заклинание?

– В смысле? – не поняла Таня.

– Не прикидывайся! Что Склепова произносила перед сном?Ты знаешь?

– Разумеется, нет. Гробыня говорила его всегда шепотом.А я, как хорошая девочка, не подслушивала. Ну все, приятных сновидений!

Малютка Гроттер скользнула под одеяло и сладко потянулась.Настроение у нее заметно улучшилось. Разве она виновата, что у Пипы такоебогатое воображение и ее так легко водить за нос?

Возможно, завтра она и влюбится в Пуппера, но это будеттолько завтра. К тому же Таня хорошо помнила, что против настоящей любвибессильно все, даже магия вуду. «Что ж, Пуппер, посмотрим, кто кого! Хочешьрусской любви – получишь, только не запроси потом пардону!» – подумала она.

Пенелопа некоторое время задумчиво прохаживалась вдолькровати, изредка раздраженно пиная ее ногой, а потом стащила матрас на пол и,ворча, улеглась. Видно, пол был жестким и в щели дуло, потому чтоДурнева-младшая долго ворочалась и бурчала всякие слова, против которых еепапочка, когда был в Думе, принял два постановления и один закон. Правда, этимсловам Пипа тоже выучилась у папочки.

Утром Таня заспалась, не услышала зудильника и всталатолько, когда Дуся Пупсикова, посланная Сарданапалом, у которого была перваялекция, принялась барабанить в двери.

– Академик беспокоится, вдруг с тобой что стряслось.После нападения на Гробыню у преподов нервишки пошаливают. И не только упреподов, – сказала Дуся, с любопытством оглядывая комнату.

Внезапно глаза у нее округлились. Таня оглянулась на соседнююкровать. Дочки дяди Германа в комнате уже не было. Лишь на наволочке ееподушки, на той ее части, что была обращена к Тане, помадой было крупнонаписано:

«ИДИОТКА!

ЗЫ. ЭТО НЕ ПОДПИСЬ!»

– А мне почему-то кажется, что подпись! –пробурчала Таня.

Выпроводив Пупсикову, которая засыпала ее вопросами, ТаняГроттер стала собираться на лекцию.

«Интересно, влюблена я уже в Пуппера или нет?» – мнительноподумала она, заталкивая в рюкзак пищащие от возмущения учебники.