Не могу остановиться. Откуда берутся навязчивые состояния и как от них избавиться - Шарон Бегли

Мысленные компульсии — мысли, от которых не удается избавиться, — одолевали множество благочестивых людей, в том числе будущих святых, и «неизменно объяснялись прямым вмешательством Сатаны», как писал родоначальник американской психологии Уильям Джеймс[34]. Преследовали они и обычных людей, например англичанку Марджери Кемп. Родившаяся около 1373 г., она стала автором первой англоязычной автобиографии, которую, будучи неграмотной, надиктовала. Марджери признавалась в «многочасовых нечестивых мыслях и воспоминаниях о блудодействе и всяческой скверне»[35], в особенности о «мужских членах и иных подобных мерзостях». Ей никак не удавалось изгнать из головы мысли об «оголенных членах». Тот факт, что у Марджери было четырнадцать детей, каждый может истолковывать, как сочтет нужным.

Лучше всего задокументированной разновидностью компульсии является патологическое накопительство. Истории о барахольщиках-скопидомах уходят в глубину веков. Компульсивное скопидомство, безусловно, существовало в начале XIV в. и было достаточно известно, чтобы Данте упомянул его в «Божественной комедии». Вслед за своим проводником, Вергилием, Данте спускается в четвертый круг Ада, где терпят наказание повинные в грехе жадности. Там вечно противостоят друг другу те, «кто недостойно тратил и копил». Данте описывает, как «два сонмища сходились, рать на рать, толкая грудью грузы» — символ бремени имущества, которое прокутили или собрали за всю свою жизнь. «Потом они сшибались и опять с трудом брели назад, крича друг другу: "Чего копить?" — или "Чего швырять?"»[36]

Поведенческая археология почти не имеет материала вплоть до эпохи Возрождения. Интеллектуальная революция Ренессанса отчасти избрала своей мишенью традиционные верования, включая представление о том, что необычное поведение (понятие душевной болезни отсутствовало) вызывается бесовской или демонической одержимостью. Ренессансные мыслители предложили религиозным компульсиям более естественные объяснения, например, религиозную скрупулезность — неодолимую потребность неукоснительно придерживаться церковных ритуалов и духовных мыслей, дополняемую неизбывным страхом человека, что он не верует, как должно, неправильно выполняет обряды или неверно мыслит о Боге. Скажем, архиепископ Антонин Флорентийский (1389–1459), впоследствии признанный святым, описывал «скрупулезное сознание» как вечно пребывающее в сомнениях вследствие диких необоснованных страхов, что верующий молится или в целом поступает не по воле Божьей. Что до причины этого состояния, Антонин занимает промежуточную позицию между доренессансным мышлением и мышлением нового времени: скрупулезность, заключает он, может быть вызвана либо дьяволом, либо психической болезнью.

Мнение Антонина, что некоторые случаи религиозной скрупулезности имеют не сатанинскую, а физиологическую природу, является одним из самых ранних задокументированных примеров, когда нарушения мышления и поведения понимаются как болезнь, требующая, по словам архиепископа, «медицинских или иных физических целительных средств». Желающим освободиться от религиозных компульсий он советовал исповедаться, изучать Св. Писание, регулярно молиться и оказывать духовное сопротивление побуждению к излишней молитве или причастию. В то же время он с одобрением цитировал слова Жана Шарля де Жерсона, теолога и ученого XIV в., что крайняя скрупулезность подобна своре «псов, лающих и скалящихся на прохожих; лучший способ вести себя с ними — это игнорировать их и относиться к ним с презрением». Словом, как и сейчас нередко предлагают компульсивным личностям: «Просто перестань это делать!»

Игнатий де Лойола (1491–1556), основатель ордена иезуитов, в автобиографии описывает мучавшую его религиозную скрупулезность, основу которой составляла неспособность избавиться от определенных мыслей. «Его полная исповедь в Монсеррате была тщательно подготовлена и полностью выполнена в письменной форме… однако временами ему казалось, что он не исповедался в каких-то проступках, — писал он о себе. — Это сильно его угнетало… Он стал искать духовных людей, способных избавить его от этих угрызений, но ничто не помогало… Он упорно продолжал соблюдать семичасовые моления на коленях, регулярно вставая в полночь, и все прочие обряды, упомянутые ранее. Ни в одном из них, однако, он не находил никакого облегчения своим душевным терзаниям».

Первое явное упоминание о компульсии чистоты принадлежит врачу Ричарду Нейпиру (1559–1634), у которого была пациентка, «испытывавшая неодолимый соблазн ни к чему не прикасаться из страха, что тогда ее начнет одолевать желание омыть свои одежды, даже со спины». Она «страдала, пока вынужденно не перемывала все свое платье, каким бы опрятным и новым оно ни было, — писал врач. — Она бы не вынесла, если бы ее муж, ребенок или любой из домочадцев надел новое платье, прежде его не выстирав, из страха, что пыль с него попадет на нее. Они не осмеливались и ходить в церковь, дабы не ступать на землю, из ее страха, что хоть крупица пыли пристанет к ним».

Некая Ханна Аллен, англичанка, прославившаяся автобиографией, написанной в 1683 г., сказала об одолеваемых меланхолией людях, что их «страхи чрезмерны… далеко превосходя свою причину», и заметила: «Все, что бы они ни увидели и ни услышали, тут же увеличивает их страхи… Их мысли по преимуществу заняты ими самими, словно жернова, истирающие друг друга в отсутствии зерна; так же и одна мысль порождает другую. Их мысли поглощены их же мыслями». Здесь схвачена самая суть тревожности, лежащей в основе компульсивного поведения, которое служит единственным лекарством от нее. Саму Анну лечили от навязчивых тревог кровопусканиями, что также свидетельствовало о понимании физиологической, а не сверхъестественной природы ее недуга. Впоследствии ей помог Ричард Бакстер (1615–1691), глава английской Пуританской церкви, получивший всеобщее признание в качестве целителя.

Бакстер выделяется в истории изучения компульсии тем, что безоговорочно отверг объяснения компульсивного поведения демонической одержимостью и приписал его «непроизвольным эффектам болезни». Человек, одолеваемый «сомнениями, и страхами, и тягостными мыслями, и богопротивными соблазнами», подобен больному «в лихорадке» и страдает «неодолимой немощью». Друзьям и близким таких страдальцев Бакстер советовал «отвлекать их от мыслей, составляющих предмет их тревоги, занимать их иным разговором или делом, нарушать их уединение и прерывать раздумья… Если иные средства не помогут, не пренебрегать физическими [медицинскими]… пусть даже несчастные будут против, считая, что болезнь ограничивается лишь разумом».

Англиканский епископ Джон Мур (1646–1714) упоминал в проповеди «нарушение рассудка», влекущее за собой нежелательные «гадкие и порой богохульные мысли», особенно во время богослужений. Люди, мучимые ими, «винятся, что согрешили против Духа Святого», говорил он, но в действительности компульсия возникает вследствие «непорядка и нездоровья тела». Это свидетельствовало о растущем понимании, что подобные тяготы имеют физический, а не потусторонний источник. Решение предлагалось следующее. «Не нужно яростно противиться [компульсиям], — советовал Мур, — поскольку опыт свидетельствует, что они усиливаются и питаются неистовой борьбой, однако слабеют, и рассеиваются, и исчезают, будучи оставлены без внимания». Увы, это проще сказать, чем сделать!