В разные годы. Внешнеполитические очерки - Анатолий Леонидович Адамишин

Но перестроечный подход не был под одну гребенку, интернационализм оставался лозунгом дня. Советский Союз не отказался от морально обоснованной поддержки Африканского национального конгресса в ЮАР, продолжил оказание щедрой помощи Кубе – несмотря на настойчивые настояния американцев – и Вьетнаму.

В итоге перестройка дала мощный импульс национально-освободительному движению, ибо записала в свой актив такие результаты, как обретение независимости Намибией, последней колонией в Африке, и конец апартеида в ЮАР.

Но отношения все более вводились в русло государственных интересов. Так, мы не дрогнули ограничить роль Кубы как глашатая и спонсора (в основном за наш счет) мировой революции.

Ободренный происходящими переменами, беру слово 20 апреля 1985 г. на коллегии, которую ведет первый зам Корниенко. Обсуждаем план работы, и я предлагаю расширить тематику, ставить на обсуждение действительно важные аспекты нашей политики, такие как Афганистан, переговоры по ограничению вооружений и т.д. Максимум, говорю, до чего мы доходим, это Южный Йемен или Шри-Ланка. Молчание, никто не высказывается в поддержку, даже Ковалев, но он хотя бы согласно кивает. Георгий Маркович вроде не возражает, но в те месяцы, когда министром оставался Громыко, ничего в МИДе не изменилось.

Запись в моем дневнике 25 мая: «На ланче для итальянской парламентской делегации ни капли спиртного: приняты решения об искоренении пьянства. Ребята, ведающие отношениями с Болгарией, рассказывают, что плачут болгары: у них перестали закупать вино, не знают, что делать с виноградниками, которые создали по договоренности о специализации с СССР. Ближе к обыденной жизни: страдали и посетители пивного ларька на железнодорожной станции подмосковного Быково. Было это единственное место, где люди встречались. Стали поговаривать, не перебарщиваем ли?

Но когда прочел цифры, преданные гласности в перестройку, ахнул:

– душевое потребление чистого алкоголя в 1984 г. – 8,3 литра, что в 4 раза превышает уровень сороковых и пятидесятых годов и в 2,2 раза – уровень дореволюционной России (это без самогона и домашних вин);

– затраты на спиртные напитки на душу населения сопоставимы с расходами на мясо, молоко, хлеб, вместе взятыми;

– 4,3 миллиона алкоголиков на учете, 9,3 миллиона подобрано на улице. По продолжительности жизни мужчин СССР на последнем месте не только среди развитых капиталистических государств, но и социалистических стран;

– в 1914 г. в России торговля спиртными напитками была запрещена повсеместно; в 1919 г. запрет на производство и продажу спиртных напитков был узаконен. Вплоть до 1928 г. (до Сталина! – А.) страна была одной из самых малопьющих в мире – 1,6 литра на душу населения в год.

Скрывать такие вопли отчаяния – близко к должностному преступлению».

С точки зрения некоторого оздоровления нации антиалкогольная кампания, возможно, дала результаты. Но в целом, особенно учитывая перегибы на местах, она была ошибочной. В октябре 1986 г. записал: в результате антиалкогольного указа бюджет недополучил 8 миллиардов рублей (тогдашних!).

Стал известен еще один пример честного подхода к делу – выкладки и прогнозы академика Н.Н. Иноземцева, также доложенные прежнему руководству. На конкретных цифрах он показал истинное положение дел в мировой экономике, а именно тот факт, что в результате научно-технической революции и растущего международного разделения труда капитализм не только сохраняет, но и увеличивает свой отрыв от нас. Николай Николаевич ранней кончиной поплатился за свою принципиальность, разделив судьбу многих либералов. Одно утешение: мало кто помнит тех, кто травил Иноземцева, а его имя осталось в советской истории.

30 мая: «Видел Горбачева в деле: четыре часа переговоров с Беттино Кракси (итальянским премьером) в Екатерининском зале. Конечно, это совсем не то, что прежде: уверенная речь, не заглядывая в бумажку, быстрая реакция, шутки. Говорит ему Кракси, что русские хорошо умеют вести переговоры. Он, иронически: “О, да! У нас есть мастера поговорить”. Невольно увиделось и другое: легко заводится. Некоторые фразы покоробили, например: “Такого легкомысленного руководителя партия, советский народ не держал бы и неделю”. Возможно, играл на “публику” – Тихонова (премьера) и Громыко (все еще глава МИД), к которым относился подчеркнуто предупредительно, давая высказываться. Этим Андрюша пользовался для протаскивания жестких позиций: “Ни один советский человек не понял бы, если бы мы восстановили дипотношения с Израилем”. Многое излагал М.С. с позиций политграмоты, хотя опять-таки не исключаю, что хитрил перед стариками. В любом случае, далеко не все может сделать, не поменяв “ястребов”. Сможет ли? Это не совсем то, чего хотелось бы, но явно лучшее, что может выдать на-гора КПСС, учитывая все сита, которые приходится пройти».

В записи первых впечатлений о Горбачеве не изменено ни слова. В этих же выражениях я рассказал о них, приехав из Кремля, товарищам по работе. Руководители КПСС обрели достаточно грустную славу, чтобы не вызывать первоначальной настороженности. Но в январе 1987 г. записал в дневнике: «Горбач наш – чудо, уникум, наконец, повезло. Это без натяжки».

Сам визит Кракси, которого сопровождал министр иностранных дел Джулио Андреотти, оказался не просто взаимной прицелкой. Итальянцы, известные своей проницательностью, раньше других поняли, какие перемены может принести смена лидера в СССР. С московской встречи они взяли курс на поддержку перестройки. Это выделяло Италию в глазах Горбачева. Среди итальянских руководителей он особенно ценил Андреотти.

Не могу отказать себе в удовольствии процитировать итальянский журнал «Панорама». Подводя итоги переговоров в Москве, он написал: «О лучшем режиссере для своего визита в СССР Кракси и Андреотти не могли и мечтать. Заведующий Первым Европейским отделом МИДа продемонстрировал свои способности и в том, что касается активации масс-медиа. Итальянский бриз всколыхнул московскую весну»[70]. Дело не во мне, атмосфера приема западных (и не только западных) гостей при Горбачеве была «небо и земля» по сравнению с прежним временем, даже если их не потчевали спиртным.

Торжествующая запись 2 июля 1985 г.: «Свершилось! Громыко убрали из МИДа, путем чисто нашим – наверх, в Председатели Верховного Совета СССР. Одобрил новое назначение пленум ЦК, длившийся, по разговорам, полчаса. Номинально – глава государства, реально – отодвинут на периферию политики. Говорят, что идею такого выдвижения рассматривал еще Андропов, но поскольку на это место в последний момент стал претендовать Устинов, Юрию Владимировичу, чтобы никого из двух товарищей не обидеть, пришлось взять функции Председателя на себя.

Андрей Андреевич покинул здание на Смоленской площади, не попрощавшись, как говорится, с коллективом. Гудбай сказал лишь секретариатским, тем, кто был в это время на работе. Рудольф Алексеев поведал мне, как на прощание сказал Андрею Андреевичу, что он думает о его некрасивой манере обращения с подчиненными. А вот реакция Вити Комплектова (замминистра) на уход Громыко отрицательная».

Когда московская интеллигенция взволнованно обсуждала в первые