Интимная история человечества - Теодор Зельдин

напитки, рассказывают о себе, а затем предлагают переспать. «Я не уличная девка. Этих мужчин интересую не я, а секс». Проблема с мужчинами в том, что они лгут. Иногда они женаты и не скрывают этого. Иногда они дают обещания, а потом она обнаруживает, что они встречаются с кем-то еще. «Мне нужен мужчина, который принадлежит только мне. Я не умею прощать. Я долго помню обиды. Я пока не нашла мужчину своей жизни. И я не выйду замуж за первого встречного, потому что брак – это на всю жизнь». Если бы мужчина был беден, это не имело бы значения. Кто-то из шоу-бизнеса сказал ей, что богатых деньги развращают. Ей нужны «искренность, доброта и верность».

Друзья у нее есть, «очень немного». Она отличает их по тому, поддерживают ли они ее в трудную минуту и желают ли ее общества не просто для развлечения. Друзья доверяются ей, рассказывают «свои самые сокровенные тайны» и получают от нее утешение; она гордится этим. Честный, задушевный разговор согревает душу. «Мои родители мало разговаривают». Нина боялась со мной говорить, но одновременно ей хотелось этого; и она долго ждала меня, пока я не закончил разговаривать с другими.

Однако ее вывод таков: «Моя жизнь – полный провал». Я понимаю это так: «Я начну жить так, как хочу, только если избавлюсь от своих страхов».

Многовековая история страха показывает, что освобождение от него периодически происходило двумя методами. Первый – с помощью самого страха, путем бегства от одного страха к другому, дающему больше надежды. Второй – это любопытство по отношению к чему-то совершенно иному, что временно затмевает осознание опасности.

Считавшиеся бесстрашными викинги – одна из ранних иллюстраций того, как это произошло. Они наводили ужас на жителей Европы в период между VIII и XII веками. Они умели переплывать море, чтобы грабить, угонять в плен и сеять хаос на землях от Константинополя до Лиссабона и Дублина, хотя им были присущи все обычные страхи бедных крестьян и над ними тяготело одиночество длинных скандинавских ночей. Они отправились в эти опасные путешествия, потому что чувствовали еще более невыносимый страх, чем их соседи, оставшиеся дома, потому что их мучила мысль о том, что могут уйти в небытие их имя и репутация, а не только тело и душа. Жить только ради того, чтобы попасть в рай, где, по их мнению, непрерывно чередовались сражения и пиршества, не имело смысла. Каждый должен умереть, было написано в «Речах Высокого (бога Одина)».

Гибнут стада,

Родня умирает,

И смертен ты сам.

Но смерти не ведает,

Громкая слава:

деяний достойных[15].

Так бессмертная слава стала целью викингов: нет ничего хуже, чем быть забытым, уважение было для них самым желанным из богатств. Смерть в бою уже не пугала, когда в ней видели возможность проявить самообладание перед лицом опасности, ее принимали с невозмутимостью, считали тривиальной по сравнению со славой, которую можно было завоевать, умерев достойно. Викинги демонстрировали храбрость из страха вызвать презрение, и этот страх заставил их забыть все остальные.

Однако это породило еще один страх, не перед грехом, поскольку викинги пытались заслужить уважение не святостью или мудростью, а перед тем, чтобы сказать что-то не то. Они не верили в богов, считая, что те озабочены собственными проблемами. Их идеалом была уверенность в своих силах, упрямство и стойкость перед всеми трудностями, невозмутимость. Вот почему их первой заповедью было молчать. Когда король Харальд Суровый (1015–1066) хотел сделать кому-то наивысший комплимент, он описывал его как человека, равнодушного к неожиданностям: «Будь то опасность, хорошая новость или любая угроза, нависшая над ним, он никогда не был ни в приподнятом, ни в плохом настроении, никогда не спал меньше или больше и никогда не ел и не пил иначе, кроме как по своему обычаю». Теория викингов заключалась в том, что в проявлении страха не может быть никакой пользы, это означало бы, что они потеряли независимость.

Когда они прибыли в Нормандию, их спросили, чего они хотят, и они ответили:

– Мы родом из Дании и хотим завоевать Францию.

– Кто ваш предводитель?

– У нас нет предводителя, мы все равны.

Согласились бы они присягнуть на верность Карлу, королю Франции?

– Мы никогда никому не подчинимся, кем бы он ни был. Мы никогда не примем никакого рабства.

На самом деле у них был вождь, Ролло, но они считали его лишь первым среди равных, они выбрали его сами, так как считали, что он лучше всех сумеет привести их к победе. Найдя прибежище в Исландии, они основали одну из самых удивительных республик в истории, своего рода демократию, примиряющую страх утратить самоуважение – что подразумевалось бы при подчинении королю – с уважением к другим. Если один из них терял четверть своего имущества или более, остальные должны были возместить половину его убытка, но доля каждого ограничивалась лишь одним процентом его состояния, и никто не мог получить компенсацию более трех раз. Решения они принимали на общем собрании, где могли присутствовать жены (сохранявшие свою фамилию) и дети. Они покинули Скандинавию, потому что не желали, чтобы ими повелевали короли, и создали общество, основанное на убеждении, что каждый может завоевать вечную славу.

Литература Исландии показывает, что некоторые из них достигли этой цели – остались личностями, уникальными в своем роде. Если правда, что «викинг» происходит от слова, означающего «уйти» (версию оспаривают некоторые ученые), то они были первыми людьми, кто гордился тем, что они «маргиналы». Они заплатили высокую цену за свою свободу в виде насилия: мужчины с их преходящими страстями, несчастной любовью, ревностным отношением к своей славе, постоянно защищались от критики мечом или сатирой, женщины иногда выступали в качестве «миротворцев» в бесконечных спорах о чести, но в то же время были гордыми и мстительными, призывали мужчин к кровопролитию. Тем не менее викинги установили, что для того, чтобы прославиться, не обязательно быть красивым или непобедимым. Бог Один не был ни тем ни другим: одноглазый, хрупкого телосложения, с непроницаемым лицом, коварный, прибегавший к хитрости и магии, применявший силу, чтобы выжить. Даже его мужественность иногда подвергалась сомнению, поскольку он зависел от женщин, державших его в курсе происходящего в мире. Бог Один отвечал за непредсказуемое. В конечном счете викинги одолели и все остальные страхи, потому что, будучи мятежниками, они научились превращать естественный страх перед непредсказуемостью в источник вдохновения. Это завещанная ими подсказка, которой никто не заметил.

Сегодня страх викингов превратился в эпидемию: все больше людей беспокоятся о том, что о них подумают другие, а не что скажут о них их предки с небес или что о них напишут в исторических книгах. Их волнует, как каждый их поступок, каждый прожитый день будут критиковать и осуждать знакомые и незнакомые люди. Произвести ложное впечатление – это страшный сон современного человека. Репутация – современное чистилище. Чем больше общество считает себя демократическим, тем большее значение для каждого имеет репутация и тем навязчивее страх перед критикой со стороны окружающих, даже самой мелкой. Согласно одному американскому опросу, именно этот страх беспокоит людей больше всего. Неслучайно стержнем любого бизнеса, политики, развлечений и даже религии стали реклама и связи с общественностью.

Гарольд Макмиллан вспоминал, как игнорировал любые опасности во время Первой мировой войны, пока однажды не оказался отрезан от своих войск. Гарольд внезапно понял, что именно благодаря им он демонстрировал храбрость. «Когда кто-то участвует в бою, особенно когда несет ответственность за людей, находящихся под его командованием, достойное поведение и даже храбрость – это часть спектакля. Человек совершает какие-то действия почти машинально, как член единой команды или актер на сцене. Но теперь все изменилось: я был один, и меня никто не видел. Не было необходимости притворяться, и я дал волю страху».

Помимо страха быть разоблаченным, современное общество, конечно, также терзает страх перед криминалом, страх быть