Тайны Пантеона - Марина Суржевская

мы не должны забраться на ветви и привязаться к ним моими чулками? – сонно пробормотала я, ощущая, как плывет от усталости голова и ноет тело. – Здесь наверняка полно хищников.

– Не бойся, – в голосе Августа скользнула улыбка. – Они нас не тронут.

– С чего ты так уверен?

– Я знаю. Постарайся поспать, Кассандра. До рассвета всего несколько часов.

– Ты знаешь, где мы?

– Предполагаю, – после паузы сказал он. – Я не могу расщепить пространство в незнакомое место. И не могу управлять этим процессом. Но такие деревья я видел десять лет назад, когда приезжал в монастырь недалеко от Шанси. Да, думаю, я знаю, где мы.

– Шанси? Серьезно? Это же в восточном экзархате! Ну да, как я сразу не догадалась, – ткнула пальцем в крону дерева, – это же баньян из восточной провинции. Ну ничего себе…

– Вероятно, я хотел оказаться как можно дальше от Неварбурга.

– Хорошо, что в этот раз обошлось без заснеженных гор. Здесь хотя бы тепло, – зевнула я и удобнее устроила голову на его плече. Август напрягся, все его тело одеревенело, словно он пытался свыкнуться с прикосновением. Но отстраняться не стал. Некоторое время мы сидели молча, глядя на проблески звезд среди листвы. Я думала о том, что еще недавно надела свадебное платье в Кастеле, а сейчас грязная и измученная сижу в корнях дерева-великана за тысячи миль от Старограда. Но сейчас я слишком устала, чтобы думать о том, что случилось. Или о том, что будет дальше. Хотя в голове по-прежнему жужжали десятки вопросов, но все они были… сложные. А сейчас не время их задавать.

Я закрыла глаза, но сон не шел. Я не привыкла спать в корнях дерева, на голой земле, измученное тело требовало привычного комфорта, несмотря на усталость. Вот только будет ли он теперь – комфорт? Или лучше прямо сейчас начать привыкать к подобным ночевкам, ведь беглецам и преступникам не положены мягкие кровати?

Я дернула плечом, прогоняя мрачные мысли.

– Расскажи мне о твоей семинарии. Там действительно не было женщин? Совсем-совсем?

Моей щеки коснулся его тихий вздох облегчения. Возможно, Августу тоже нужна была передышка от невеселых размышлений.

– Одна была, – закинул он голову, тоже рассматривая звезды. – Бездомная Агата. Наставник дал ей кров, разрешив поселиться в обители. Она штопала нашу одежду и полотенца, у ее были ловкие пальцы, которые отлично управлялись с иглой.

– Она была красивой?

– Очень. Глядя на нее, я всегда вспоминал печеные яблоки. Знаешь, такие коричневые и сморщенные. Очень вкусные.

Я легонько ткнула его в бок, и Август тихо усмехнулся.

– Звучит так, словно ты голодал и даже печеные яблоки доставались тебе по праздникам.

– Мы ели досыта. Но семинарии Духа избегают… излишеств. Зато кухней у нас распоряжался брат Стефан, который тайком от наставника пек для подопечных песочное печенье, посыпанное сахаром. До сих пор помню его вкус… Брат Стефан выпекал целое блюдо, а потом оставлял на окне, чтобы печенье остыло. И делал вид, что не замечает, как мы его таскаем. Печенье каждый раз оставляли в разных местах, и нам приходилось разрабатывать целый план, чтобы его стащить. Это было безумно увлекательно. Когда я подрос, то понял, что наставник прекрасно знал о наших проделках, ведь запах выпечки заполнял все коридоры семинарии.

– Выходит, твой наставник способствовал тому, чтобы вы воровали сладости?

– Чтобы научились стратегии. А еще работе в команде, дружбе и умению делиться. Для нас это было самое настоящее приключение со сладким призом в конце.

– Похоже, ты по-настоящему любишь эту свою семинарию. Ты говоришь о ней с таким теплом.

– А что насчет тебя, Кассандра? Какое у тебя было детство?

Звезды мигали и расплывались перед глазами. Я закрыла глаза, решив, что зря затеяла этот разговор.

– У меня было много игрушек, – сухо сказала я. – Очень много игрушек.

Переспрашивать Август не стал, и за это я была ему благодарна.

Издеваясь над продрогшими беглецами, небеса набухли и разразились коротким ливнем. Крона дерева защищала от потоков воды, но увы, недостаточно. Мы с Августом молчали, сидя в корнях, прижимаясь друг к другу и слушая стук капель о листья.

***

Открыв глаза, я некоторое время с недоумением смотрела на стебель цветка, покачивающийся возле моего лица. Тянуло чем-то остро-мускусным, а еще дымом и жареным мясом. Я лежала на земле, и мою спину согревало большое и горячее тело. Воспоминания окатили потоком ледяной воды, я вздрогнула, а тело позади заворочалось, клацнуло зубами и… зарычало?

Повернув голову, я увидела звериную морду и едва не заорала. Но свет закрыла фигура подошедшего Августа. Присев, он провел ладонью по шкуре скалящегося волка и улыбнулся мне.

– Уже утро, Кассандра. Не кричи. Хантер и без того злится, что вынужден охранять тебя. Но согласись, из него вышла отличная грелка?

Мы с волком переглянулись и отшатнулись в разные стороны. Зверь со злобным рычанием, я с таким же злобным ругательством.

Вскочила и принялась стряхивать с рук и лица налипшие травинки и грязь.

– Как ты заставил волка служить тебе?

– Это еще один трудный вопрос, – после паузы сказал Август, и я подняла на него взгляд. Похоже, разрушитель нашел ручей, потому что выглядел гораздо чище, чем накануне. По крайней мере, он смыл с себя землю и корку крови. – Хантер добыл нам завтрак, а я сумел развести огонь. Надеюсь, ты любишь несолёную и слегка подгоревшую зайчатину.

– О, да это мое любимое блюдо! – уверила я и, забрав у Августа нож, отправилась на поиски кустов, где можно справить нужду, и ручья, чтобы смыть грязь.

Волчья морда возникла в зарослях, когда я нашла первое, едва не заставив меня снова заорать. Но потом я сообразила, что дикий зверь подчиняется приказу разрушителя, похоже, Август велел ему присмотреть за мной. А представив, что поблизости действительно могут быть хищники, я решила смириться с такой компанией.

Ручей оказался неподалёку. Небольшой и холодный, но я сумела умыться и хоть немного привести себя в порядок. Тщательно промыла царапину на плече и мочку уха. К счастью, пуля лишь скользнула по коже, не причинив мне серьёзного вреда, а нейропанель исправно регенерировала ткани. Ухо опухло, но острая боль, к счастью, прошла. О том, насколько ужасно выглядит теперь моя мочка, я старалась не думать.

Перед глазами снова пронеслась сцена в храме. И глаза Аманды, скрывающейся под Маской. Ее приказ: «Стреляйте». Боги, неужели ей совсем наплевать на других людей? Ее единственное желание – уничтожить Августа? Как получилось, что самый известный миротворец Империи стала такой злобной стервой? Что могло так сильно изменить ее?