Тайрин - Тамара Витальевна Михеева

class="p1">– Тихо, тихо, тихо, – шептал он.

Тайрин чувствовала, как страх расходится от него волнами, захлестывает все вокруг. Птицы тоже почувствовали его, смолкли.

– Что ты делаешь?! – прошипела Тайрин, пытаясь освободиться, но он только крепче сжимал ее.

– Там везде твои портреты, – зашептал он ей в ухо. – На всех указателях… На воротах города тоже будут. Как же я об этом не подумал! Тебя ищут по всей Империи, мы не сможем сделать ни шагу!

Она застыла. Ищут. Ей казалось – надо только уйти из Рилы. Но куда ты денешься из Империи? Каждый житель страны знает ее в лицо. В лицо?

– Пусти меня.

Нэш послушался.

– Отвернись.

И он послушался вновь.

Тайрин закрыла лицо руками. Проще всего стать Мирой, сиротой атуанкой с зелеными прохладными глазами, которая работает в саду наместника Рилы. Она помнит, как оттягивали голову длинные золотые косы, какими тонкими, нежными были руки. Она разбиралась в травах, она была робкая, чуткая, она будет слушаться Нэша. Мира убрала руки от лица, встала перед ним.

– Пойдем, Нэш.

– Как мы пойдем? Как теперь вообще можно идти, если у нас кончилась вся еда, пообтрепалась одежда, а теперь еще придется обходить города кругом, чтобы никто не увидел тебя и не узнал!

Мира недоуменно посмотрела на Нэша. Он, конечно, странный, но не до такой же степени.

– Просто пойдем, – сказала она и потянула его за руку.

Они выбрались на дорогу. Мира все поглядывала на Нэша, удивляясь, что он никак не отреагировал на ее превращение, будто она проделывала это уже несколько раз, будто он сам умеет менять внешность.

– Нэш!

– Что?!

Мира потянулась к пряжке его плаща, начищенной до зеркального блеска. В ее поверхности отразились зеленые глаза, бледные щеки, золотые волосы. Все в порядке, просто Нэш – он вот такой. Не умеет удивляться.

Они весь день шли по дороге, и теперь уже Мира видела, что всюду висят портреты Тайрин Литтэр, сбежавшей из Рилы, очень похожие, наверное, Кинату рисовала, у нее отлично получаются портреты. Через какое-то время Нэш сказал:

– Я ничего не понимаю. Здесь так много народу. За твою поимку назначена высокая награда. Мы идем не прячась. Почему никто не обращает на тебя внимания?

Мира остановилась, потянула его за локоть.

– Какой ты меня видишь, Нэш?

– То есть?

– Какой ты меня видишь? Ну, какая я?

Нэш покраснел и отвел глаза.

– Красивая, – выдавил он.

Мира усмехнулась.

– Опиши. Нэш, пожалуйста! Какие у меня волосы?

– Такие… как мех у белки летом. Будто ты не знаешь!

Мира накрутила на палец золотую прядь и уставилась на Нэша.

– Они золотые, Нэш!

– То есть… желтые, что ли? Не знаю, у нас этот цвет называют рыжим.

– А глаза? – допытывалась Мира.

– Темные такие, как… у белки. Ну, или у косули. Чего ты от меня хочешь?

Мира не могла в это поверить. Она меняет свой облик, стоит лишь назваться иным именем, врасти в новую роль, почувствовать себя другим человеком, с другой историей, – но почему же Нэш видит ее прежней? Почему на него не действует колдовство?

– Нэш… ты, главное, называй меня Мирой. Мира Ронифа, ладно?

Он хмуро глянул исподлобья:

– Не меняют имя во время дороги. Беда будет.

– Не будет. Просто поверь мне. Ладно?

Он ничего не сказал, но кивнул. За время их странствий Нэш зарос рыжей щетиной и выглядел старше своих лет. Они могли бы сойти за брата и сестру или дядю и племянницу. По дорогам Империи бродило немало людей, они пройдут незамеченными, а там…

– А что в Атунском лесу, Нэш? Там кто-то есть? Твоя семья? Император разрешил им там остаться?

Нэш промолчал, и Мира понимала, что значит это молчание. «Не спрашивай, не задавай лишних вопросов, я не буду отвечать». И Мира не спрашивала. Тайрин бы добилась ответа, но она не Тайрин сейчас. Она надела обличье Миры, а вместе с ним и ее характер. Нежная, трогательная девочка, доверчивая и чистая. «Похожая на Ауту», – подумалось ей, и сердце заныло с новой силой по тем, кого она оставила, кого потеряла.

– Я Мира Ронифа, – прошептала она, изгоняя тоску. Ей нельзя сейчас тосковать, нельзя подпускать к себе сожаления, горе, боль. Она должна выстоять и спастись.

Жители Атунского леса

Тайрин вздохнула во сне, перевернулась на другой бок, ткнулась носом во влажную стену лесного жилища и проснулась. Какое-то время она плавала между там и здесь, прислушиваясь и принюхиваясь, угадывая, встало ли солнце, пасмурно ли сегодня. Разгорался ее третий день в Атунском лесу. Позади остались дороги: хофоларские горы и хэл-марские болота в окружении суровых еловых лесов, белых мхов, древней ворожбы, сохраненной в воздухе. Они пробирались по ним молча, затаив дыхание. Позади остались и шумные дороги, ведущие из одного города в другой, и сами эти города, такие непохожие на строгую Рилу. Города многолюдные, многоцветные, пыльные, с непонятными законами. На их улицах Нэш держал Миру за руку и не разрешал ни с кем разговаривать, а у нее голова кружилась, и она не могла понять – от его прикосновений или от новых впечатлений. В первом же городе они продали один из сиреневых камешков Лайпса, и вырученных денег хватило, чтобы купить теплую юбку Мире и новые башмаки Нэшу, два каравая хлеба и кувшин молока. Позади осталась и огромная бурная река Атун, через которую они плыли два дня, заплатив паромщику свои последние деньги.

А потом был заброшенный пустынный тракт посреди леса. Он уткнулся в глухую стену, созданную природой: деревья росли близко, как частокол, переплелись ветвями так, что невозможно было не только пройти, но и разглядеть, что там – по ту сторону. Стена тянулась без конца и края. Здесь Нэш сбросил свой заплечный мешок и сказал:

– Атунский лес.

– Вот это?

– За стеной.

– Мы пойдем туда?

– Мы сюда и шли!

– И как мы пройдем сквозь стену?

– Просто подождем, пока нас впустят.

Они сели, прислонившись к древесной стене. Тайрин чувствовала, что именно в эту минуту начинается новая жизнь. Что ждет ее за стеной? Как живут атуанцы? Будет ли Нэш по-прежнему рядом, или, может, его ждет там невеста? Она прижалась к его плечу. Ей было трудно разобраться в своих чувствах, но от мысли о том, что скоро между ней и Нэшем встанут другие люди, во рту становилось горько. Она достала из кармана каплю Тинбо и оставшийся сиреневый камешек. Ее сокровища. Ее прежняя жизнь. Напоминание. Брат и первая любовь. Нэш покосился на камешек и каплю, но ничего не сказал.

– Тебя ждут там? – спросила Тайрин, чтобы как-то заполнить пустоту.

– Да.

– А меня туда пустят?

– Да, если ты пришла со мной.

– И разрешат остаться?

Нэш посмотрел на нее. У него были зеленые глаза с коричневыми крапинками. Он улыбнулся и вдруг взял ее за руку. Сиреневый камешек упал в траву. Тайрин не торопилась его поднимать. Нэш сжал ее пальцы и сказал очень серьезно:

– Атуанцы берегут свою землю. Никто не знает, что в лесу за стеной кто-то живет. Поэтому попасть туда нельзя… то есть посторонним нельзя. Но ты пришла со мной, ты моя, и тебе дадут там кров, защиту, семью…

– Но я… – У Тайрин перехватило дыхание.

Он сказал «ты моя»? Что это значит?

– Но ты мне не муж, не брат, не отец, Нэш!

– Ты делишь со мною дорогу, а это важнее, чем делить кров.

Тайрин не знала, что ответить. А если она попала из одного плена в другой? Если он спас ее, вытащил из реки, не потому, что добрый такой, а потому, что… что? Продаст ее в рабство? Оставит у себя в служанках? Съест на обед? Ей стало страшно, но тут Нэш положил ей в ладонь упавший сиреневый камешек и поднялся. Он побродил вдоль стены, нашел тугую крупную шишку, а потом сунул ее прямо в древесную стену, хотя Тайрин готова была поклясться, что это невозможно, даже белка