Тайрин - Тамара Витальевна Михеева

не проскочила бы сквозь переплетение этих ветвей. «Но, может быть, там есть тайник, – подумала она. – Может быть, это как железки Си, способные открыть любые двери». Нэш снова улыбнулся Тайрин:

– Теперь надо дождаться темноты.

Добравшись до Атунского леса, Нэш будто расслабился. Стал чаще улыбаться, охотнее отвечать на вопросы, даже черты его лица будто смягчились. «Он дома, – поняла Тайрин. – А я наоборот». Она спрятала камешек и каплю в карман, достала хофоларский бубенчик. Ей больше не хотелось называть Рилу своим домом. Она вернется в Хофоларию. Она придумает, как восстановить ту деревню, она вытащит из Рилы всех хофоларов. Они снова будут жить в горах! Живут же атуанцы в своем лесу до сих пор! Значит, смогут и хофолары.

Она посмотрела на Нэша, задремавшего у ствола огромного дерева. Он привел ее сюда, а как к этому отнесутся его сородичи? Примут ли? Она сбросила с себя обличье Миры, и Нэш опять ничего не заметил. Неужели он всегда видит ее настоящую, такую, какая она есть?

Раздался свист, и к их ногам откуда-то сверху упала веревочная лестница. Нэш вздрогнул, проснулся, увидел лестницу, выдохнул с облегчением и сказал:

– Я пойду первым, потом ты.

Тайрин кивнула и сжала в кулаке бубенчик. Она смотрела, как Нэш поднялся по лестнице вдоль ствола дерева, а потом нырнул в гущу веток и пропал. Веревочная лестница улизнула следом за ним. Нет, нет, он не бросит ее здесь, конечно, нет. Если бы он хотел от нее избавиться, то ушел бы потихоньку, пока она гуляла по Хофоларии, бросил бы в пасть валафби, утопил бы в хэл-марском болоте…

Она не заметила, как сумерки превратились в ночь. Бубенчик оставил на ее ладони отпечаток своего узора – так крепко она сжимала его в руке. Ей хотелось плакать. Хотелось вернуться в Хофоларию, на ее зеленые просторные луга в окружении гор, хотелось в Рилу, чтобы вывести оттуда свою семью. Что она делает здесь, на чужой земле? Зачем пошла с незнакомым угрюмым человеком? Ну и что, что он спас ее, ну и что, что у него красивые глаза и крепкие руки! Он бросил ее здесь! Лучше бы оставил в Хэл-Марии, она нашла бы меревишу или еще кого-нибудь из бьюи и поселилась бы с ними навсегда…

Веревочная лестница ударила ее по голове.

– Ай!

Тайрин подняла голову, но огненной шевелюры не было видно среди сплетения ветвей. Тайрин вскочила, топнула ногой, развернулась и пошла прочь от стены. В конце концов, у нее есть сиреневый камешек Лайпса, да и каплю Тинбо можно продать. Город не так уж и далеко, сейчас раннее утро, она будет там к вечеру, она умеет писать и читать, она умеет танцевать, она найдет работу, и пропади он пропадом, этот Нэш!

Но она не успела далеко уйти. Два высоких человека догнали ее и, не говоря ни слова, развернули в сторону древесной стены.

– Отпустите меня!

Тайрин вырывалась, как дикая кошка, но парни силком дотащили ее до стены и заставили подняться по веревочной лестнице. Высоко над землей она увидела лаз в переплетении ветвей. Лестница вела как раз туда. Тайрин вздохнула, залезла внутрь древесной стены и оказалась по ту сторону. В Атунском лесу.

Этот лес изнемогал от усталости. Изобилие, сочившееся из его земли, придавило Тайрин, оглушило, вызвало головную боль и тошноту. Будто окунули в сладкий и жирный сироп – такое все здесь было насыщенное, густое, жаркое. Воздух сбивал с ног. Каждое дерево уходило в небо так высоко, что крона терялась в предрассветных сумерках, ствол же был размером с дом родителей Тайрин. В каждый опавший лист можно было завернуть младенца. Привычные орехи, растущие и в риланском лесу, здесь вырастали величиной с кулак Нэша. Щедрость леса казалась волшебной, но он не мог справиться с нею.

Тайрин увидела, как из-за толстых могучих стволов выходят люди. Их одежда, похоже, была сшита из листьев, все они ходили босиком. Тут были взрослые мужчины и женщины, старики, но очень мало молодых. Детей же Тайрин не увидела вовсе. Люди смотрели на Тайрин сурово и настороженно. Даже на расстоянии она чувствовала их недоброжелательность. Нэша среди них Тайрин не увидела. Она затравленно попятилась, мысленно перелистывая «Реестр побежденных народов». Нигде ведь не сказано, что атуанцы едят людей, правда? «Аута. Помни про Ауту, она атуанка! И она не людоедка! Да они даже кролика съесть не могут! – билось у Тайрин в голове. – Где Нэш? Как он мог бросить, оставить меня одну? После той дороги, что мы прошли вместе, после валафби!»

Вперед выступил очень высокий человек. Все здешние атуанцы были высокими, но этот – на полголовы выше остальных. У человека были взъерошенные волосы цвета спелой пшеницы и внимательные глаза. Он был, наверное, чуть старше отца Тайрин и чем-то неуловимым напоминал его. Звучным голосом он сказал:

– Кто ты и зачем пришла к нам?

– Я… меня зовут Тайрин. Тайрин Лиар из клана Таров. Меня привел сюда Нэш.

– Нэш? Мы не знаем никого с таким именем.

Тайрин смотрела на него во все глаза. Что произошло тут ночью? Ведь она видела, как Нэш поднялся по той же веревочной лестнице, что и она! Куда он мог деться?

– Он большой и рыжий… мы шли с ним из Рилы. Он спас меня. Что вы с ним сделали? – закричала она, не выдержав.

Люди переглянулись, поулыбались друг другу, но, повернувшись к ней, опять были суровы.

– Мы не знаем никого по имени Нэш, – опять сказал высокий и взъерошенный, – вчера вечером из Рилы вернулся наш брат Далва.

Толпа расступилась, и Тайрин увидела Нэша. Вымытый и гладко выбритый, в одежде, какую носили все здесь, он неловко улыбнулся Тайрин, будто приглашая разделить с ним неведомую ей радость.

– А как зовут теперь тебя?

– Тайрин. Тайрин Лиар из рода Таров, – повторила Тайрин.

Взъерошенный, а за ним и остальные недовольно зацокали языком, потом он сказал:

– Та жизнь закончена. И девушка по имени Тайрин умерла вместе с дорогой, которой пришел конец. Тебе нужно новое имя.

– Но я не хочу новое имя. У меня есть мое!

– Ты не можешь остаться здесь под своим старым именем. Старое имя ведет за собой длинный след потерь и обид, им не место в нашем доме.

Тайрин посмотрела на Нэша. Он кивнул, улыбнувшись.

– Ну ладно… я… пусть меня зовут Тари, – сказала Тайрин.

– Это твое новое имя? Еще не ношенное?

– Да, – соврала Тайрин.

– Хорошо. Можешь остаться в Атунском лесу.

Ее поселили в пустующем доме. Нэш подмел там пол, залатал дыру в крыше. Нэш, который совсем не Нэш.

– Значит, на самом деле тебя зовут Далва?

Нэш помедлил, потом кивнул. Он будто сам не мог выбрать, как же его зовут.

– Зачем было врать?

– Это не вранье.

– Да?

– Меня и звали Нэшем – там, в дороге.

– А здесь тебя зовут Далва?

– Пока да.

– Пока?

Нэш-Далва вздохнул:

– Пока не пришло время новой дороги.

– Ты каждый раз берешь себе новое имя?

– Да.

– Но на самом деле тебя зовут Далва?

Нэш посмотрел на нее так, будто никак не мог уловить смысл вопроса. Они разговаривали сейчас на атуанском, и Тайрин подумала, что она, может быть, не смогла четко выразить свою мысль. Она повторила на общеимперском. Но Нэш покачал головой:

– На самом деле меня зовут так, как зовут.

Тайрин решила пока больше не спрашивать, только уточнила:

– Можно мне по-прежнему называть тебя Нэшем? Я привыкла.

Он покачал головой: нет. И объяснил:

– Та дорога закончилась, и человек по имени Нэш умер.

Тайрин ничего не сказала в ответ. У каждого народа свои обычаи. Хетл вот верил, что всех людей родила женщина с тремя петушиными головами.

Тайрин оглядела дом. Он был тесным и маленьким, скорее прочный шалаш, но после скитаний в горах и лесах будешь рад и этому. В доме был сложен очаг и стояла крепкая кровать, на которой лежал тюфяк, набитый соломой. Тайрин положила