Трое в Долине - Юрий Никитин

Его как ветром унесло вперед, Таргитай, как обычно, плелсяподобно козе на веревке в хвосте, но потом Олег ощутил, как сзади догоняютторопливые шаги дударя, просветленный голос прокричал на ухо:

— Олег, а я не бью муравьев! И даже бабочек не трогаю.

Он сжал челюсти, но решил молчать, не ввязываться вобъяснения дураку, сам дураком станешь, а то и обгонишь.

Впереди между деревьями мелькала широкая спина в волчьейшкуре. А когда исчезала, оба могли ощутить куда унесся оборотень по примятойтраве, сдвинутой ветви куста, вскрикнувшей птахе, даже по запаху, едвазаметному, но так отличающемуся от стойких неизменяемых запахов дремучего леса.

Они выскочили на открытое место, где солнце, хоть и виселоуж над вершинами далеких деревьев, прыгнуло им на головы и плечи с собачьимазартом, накалило, словно спешило остаток теплых осенних дней вогнать в одинчас..

Таргитай на бегу засматривался то на синее небо, товысматривал норки сусликов, всего раз запнулся о человеческий череп ирастянулся, а так бежал рядом с Мраком, не отставал. Олег двигался все ещехмурый, на друзей смотреть избегал.

По небу двигались кучерявые облака, меняли форму,превращались то в диковинные терема, то в страшных грифонов. Таргитай сказалмечтательно:

— А вон по небу крокодилы летят!

— Осень, вот и летят, — пробурчал Мрак.

Прокаленная на солнце земля гудела под сапогами. Деревьястояли редко, солнце прожгло землю так, что трава пожухла, скукожилась, аподжарые и злые муравьи шныряли с такой скоростью, словно бегали по раскаленнойсковороде.

Таргитай на бегу вытер лоб, сказал мечтательно:

— Хороший бы дождик... все бы полезло из земли...

Мрак метнул сердитый взгляд:

— Типун тебе на язык, дурень! Ну, вылезут... Опять со всемидраться?

Он не видел изумленного взгляда Олега. Оборотень впервыепризнался, что ему не хочется драться. А раньше просто искал повод. Однажды,когда шли через пустыню и подраться было не с кем, от тоски предлагал Таргитаюпряник, только бы разок дать в ухо.

Со всеми нами что-то происходит, подумал Олег мрачно. Другиеза жизнь не узнают того, что мы испытали и перенесли за то время, как вышли изЛеса.

А Таргитай, пытаясь отогнать мысли о жаре и комарах,представил себе, как идет по глубокому снегу, как холодный ветер морозит лицо.Как бежит, разбрасывая снег, задевает ветки, а с деревьев падают огромныекомья, способные сшибить на лету озябшую ворону...

Он замычал от тоски. Передернул плечами. Мрак спросилподозрительно.

— Что с тобой?

— Зз-з-з-аю...

— Что? — переспросил Мрак ошарашено.

— Замерз, говорю, — ответил Таргитай, зубы его лязгнули. —Помню, как через лес бежали зимой наперегонки...

Мрак сплюнул, бросил Олегу:

— Стань между мной и этим... богом. А то зашибу. Непосмотрю, что он — надежда человечества.

Олег посмотрел на Таргитая, тот тащился уже несчастный,повесив голову, подумал, что надежда человечества довольно жалкая. Но заменитьее пока нечем.

— Это воображение, Мрак, — объяснил он. — Чтобы заклятиесработало... или песня... надо очень точно и ярко представить...

Мрак зарычал в бешенстве, ускорил шаг. Один дурак, второй —зануда. Непонятно, что хуже: слушать дурацкие речи или же умные. Где-то онисходятся.

Земля медленно, незаметно словно бы пошла вверх. Это был ещене косогор, но гигантская плита. Одним краем в конце-концов упрется в небо, таквообразил себе Таргитай, и сразу же начал слагать песню о том, как люди началиходить в эти заоблачные выси, проникать в вирий, в свой и чужие, проведывалидавно померших родителей, общались с богами, и мир стал лучше, справедливее,никто никого не обижал и не гонял, как гоняет их жестокий Мрак...

— А Мрак, — сказал он вслух, — скоро что-нибудь собьетвкусное... Толстого молодого гуся или хотя бы пару уток...

Мрак услышал, переспросил ядовито:

— Пару? А харя не треснет?

— Ну, Мрак... тебе что, жалко?.. Я и то как-то одной стрелойсразу шесть уток...

Мрак кивнул, не удивился, а Олег спросил недоверчиво:

— Одной стрелой? Не может быть.

— Может, — сказал Таргитай. — Я попал в утиное гнездо.яяяя

Олег подумал, сказал еще увереннее:

— Врешь. Утка кладет не больше пяти яиц.

Мрак, не слушая их, шел все медленнее. На него поглядывали снедоумением, потом Олег первым заметил настороженность в мире. Не пели птицы, втраве не трещали кузнечики, Деревья тихие, только изредка с какого срываетсяпрогнивший сук.

Олегу, наконец, почудилось, что земля слегка вздрагивает.Или даже не вздрагивает, но ей как-то неспокойно, не спит.

Исполинский каменный пласт, по которому двигались полдня,наконец-то оборвался задорно вздыбленным гребешком, словно плиту остановилимолодецким ударом в зубы. Таргитай раньше всех выбежал к краю, ахнул, но рукамине замахал, не опасно, так что Мрак и Олег поднялись к нему неспешно.

Внизу в близкой долине ровными квадратами шла конница.Всадники блестели доспехами, конская сбруя разбрасывала солнечные зайчики.Следом выступали пешие, все при щитах, многие даже в железных шапках, а позадиогромного войска, что заполонило долину, огромные толстые кони тащиликатапульты и баллисты. Высокие колеса скрипели. Погружались в землю чуть ли непо обода, но кони шли мощно и упорно, не задерживались, как грозно инеотвратимо выступало все войско.

— Вот это сила, — проговорил наконец Мрак медленно. Егозоркие волчьи глаза успели окинуть все войско разом, теперь придирчивоосматривали каждого всадника, каждого пешего ратника, щупали толстые ремни накатапультах. — Да, ребята изготовились к бою всерьез... Похоже, это как раз то,что нам надо.

— А что нам надо? — спросил Таргитай.

— Нам надо Перо для людей, — ответил за Мрака Олег, — толькоя не уверен, что это подготовленное войско что-то сможет.

Мрак возразил:

— Да ты погляди! Они рождены для битв. Я вижу их лица. Онипрямо полыхают ненавистью. Воеводы, что вон впереди, все в шрамах, у одного носперебит, у другого бровь рассечена, у третьего скулу снесли напрочь... Видишь?

— Не вижу, — огрызнулся Олег. — У меня внутреннее зрениесильнее, понял?

— А что хорошего смотреть во внутренности? — искреннеудивился Мрак.