Всё возможное: Как врачи спасают наши жизни - Атул Гаванде

Таких приемов десятки, и, несмотря на то что они спасли жизни бесчисленному множеству младенцев, за каждым из них числится значительный процент неудач. С древних времен для спасения застрявшего плода используют операции. Римское право в VII веке до н.э. запрещало хоронить неразродившуюся женщину до тех пор, пока из ее тела не вырежут ребенка, в надежде, что он выживет. В 1614 году папа Павел V издал аналогичный указ, предписывающий крестить ребенка, пока он жив. Но кесарево сечение на живой матери на протяжении большей части истории считалось преступлением, потому что мать почти всегда погибала из-за кровотечения и инфекции, а ее жизнь была важнее жизни ребенка (название «кесарево» сечение, возможно, возникло из легенды о том, что Цезарь появился на свет посредством чревосечения его матери, Аурелии, но историки считают, что это миф, так как Аурелия прожила еще долго после его рождения). Лишь после того, как в конце XIX века появились анестезия и антисептики, а в начале XX века – методика двухслойного ушивания, которая позволяла остановить кровотечение из разрезанной матки, кесарево сечение стало реальной опцией. Но даже тогда оно не пользовалось популярностью. И это потому, что всегда был доступен лучший вариант: акушерские щипцы.

История появления щипцов и поражает, и обескураживает, потому что это история идеи, спасающей жизнь, которую хранили в секрете более века. Инструмент разработал Питер Чемберлен (1575–1628), первый из долгой династии французских гугенотов, принимавших роды в Лондоне. Инструмент выглядел как большие металлические щипцы для салата, с двумя лопатками специальной формы, плотно обхватывающими головку плода, и ручками, скрепленными одним винтом по центру. Он позволял врачам практически выдергивать застрявших младенцев и стал первым методом, который при аккуратном применении позволял спасать как младенца, так и мать. Чемберлены понимали значение изобретения и решили сохранить тайну в семье. Всякий раз, когда их вызывали на помощь матери во время затрудненных родов, они выпроваживали всех из комнаты и накрывали нижнюю часть тела роженицы простыней или одеялом так, чтобы даже она не могла видеть, что происходит. Секрет щипцов хранился в семье три поколения. В 1670 году Хью Чемберлен, из третьего поколения Чемберленов, попытался продать принцип устройства французскому правительству, однако попытка оказалась неудачной. В конце своей жизни он поделился методом с амстердамским врачом-акушером Роджером Роонхайсеном, который в течение еще 60 лет хранил его в собственной семье. Только к середине XVIII века секрет перестал быть секретом и сразу получил широкое признание. В 1817 году, когда у принцессы Шарлотты случились неудачные роды, ее врача-акушера, сэра Ричарда Крофта, все осуждали за то, что он не воспользовался щипцами. Не выдержав угрызений совести, вскоре после этого он застрелился.

К началу XX века проблемы, связанные с рождением человека, казалось бы, в значительной степени были решены. У врачей в арсенале был целый ряд средств, которые могли гарантировать безопасные роды: антисептики, щипцы, переливание крови, лекарственное средство (спорынья), которое может стимулировать схватки и вызвать сокращение матки после родов, чтобы остановить кровотечение, и даже, в отчаянных ситуациях, кесарево сечение. К 1930-м годам большинство матерей в городах перестали рожать дома с повитухами и предпочли рожать в больнице под наблюдением врачей.

Но в 1933 году Нью-Йоркская академия медицины опубликовала шокирующее исследование по поводу 2041 случая материнской смерти при родах в Нью-Йорке. Исследователи обнаружили, что по крайней мере две трети из них можно было предотвратить. За последние два десятилетия показатели смертности матерей совершенно не улучшились, а показатели смертности новорожденных фактически возросли. Больничный уход не дал никаких преимуществ; матери чувствовали себя лучше, рожая дома. Исследователи пришли в смятение, обнаружив, что многие врачи просто не знают своего дела: они пропускали явные признаки геморрагического шока и других излечимых состояний, нарушали базовые стандарты обеззараживания, результатом неправильного наложения щипцов становились разрывы и заражения у женщин. После этого аналогичный национальный доклад опубликовал Белый дом. Пусть у врачей были нужные инструменты, но у повитух, не имевших их, получалось лучше.

Эти два доклада ознаменовали поворотный момент в современном родовспоможении. Специалисты в этой области продемонстрировали необыкновенную изобретательность. Они накопили знания и разработали инструменты для решения многих проблем, связанных с деторождением. Однако знаний и инструментов оказалось явно недостаточно. Если акушерство не собиралось идти по пути френологии или трепанации, оно должно было открыть иной вид изобретательности. Оно должно было придумать, как стандартизировать роды.

Спустя три четверти века медицина настолько преобразила процесс рождения, что это ошеломляет, а у некоторых вызывает тревогу. Сегодня электронный мониторинг сердечного ритма плода используется более чем в 90% родов, внутривенные вливания – более чем в 80%, эпидуральная анестезия – в трех четвертях, лекарственные средства для ускорения родов (основной препарат – уже не спорынья, а окситоцин, синтетический аналог естественного гормона, стимулирующего сокращения матки) – не менее чем в половине случаев. Тридцать процентов родов в Америке в настоящее время происходят путем кесарева сечения, и эта доля продолжает расти. Акушерство изменилось – и, возможно, необратимо, так же как и само деторождение[35].

Сотрудница приемного покоя отвела Элизабет Рурк и ее мужа в небольшое помещение, где пациентов распределяли в зависимости от срочности. Сестра-акушерка определила периодичность схваток у Рурк – они действительно происходили каждые пять минут, – а затем провела гинекологический осмотр, чтобы увидеть, насколько раскрылась шейка матки. Рурк прикинула, что после двенадцати часов регулярных болезненных схваток шейка может быть раскрыта на семь-восемь сантиметров. Но она была раскрыта всего на два.

Эта новость озадачивала: роды только начинались. Младшая сестра раздумывала, не отправить ли ее домой, но в конце концов решила оставить. Родильное отделение имело форму подковы – 12 палат для пациентов окружали сестринский пост. Для больниц роды – это хороший бизнес. Если матерям все нравится, они остаются клиентами больницы в течение многих лет. Поэтому помещения проектируются так, чтобы они выглядели теплыми и гостеприимными, хотя по сути это просто процедурные. В каждом – утопленные светильники, декоративные шторы на окнах, удобные кресла для семьи, индивидуальный климат-контроль. В палате Рурк даже было джакузи. Следующие несколько часов она провела, отмокая в ванне, сидя на резиновом мяче для родов или гуляя по коридорам, останавливаясь и напрягаясь при каждой схватке.