Имидж старой девы - Елена Арсеньева

И тут между нами настает некая, как выражаются музыканты,пауза. В том смысле, что оба мы не знаем, что делать дальше. Я, совершенно какшампанское нижегородского завода «Розовый жемчуг», искрюсь и играю лишь впервую минуту после открывания бутылки, в смысле, после знакомства, а потомстановлюсь самым обыкновенным сухим вином. Ординарным, разумеется. Скучнойкислятиной.

Возможно, он ждал от меня какого-то поощрения, какого-тосигнала и мгновенно расслышал, как захлопнулись створки моей привычной раковины.Возможно, и сам сообразил, что не стоит строить глазки случайной незнакомке,когда дома ждут жена и дети. Да мало ли что!.. Во всяком случае, мы разомвыдали друг другу дружеские прощальные улыбки, пробормотали:

– Оревуар! Бон шанс! [9] – и разошлись, как в море корабли.Мой визави перебежал на другую сторону и поспешил вперед. Я мгновение смотрюему вслед – он идет, сунув руки в карманы, а мне почему-то безумно нравится,когда мужчины ходят руки в карманы, может, это дурной тон, зато выглядитпотрясающе! – потом направляюсь наверх, к бульвару Осман, где находится метро,однако путь мой лежит мимо бесхозных мусорных контейнеров. Я вижу скомканнуюгазету, торчащую из-под крышки, и взгляд мой невольно задерживается на броскомзаголовке: «…ое убийство антиквара в квартале…»

Начало отъедено моим галантным знакомцем, конец фразы тонетв складках скрученной бумаги. Но я догадываюсь, что там могло быть написано:«Новое убийство антиквара в квартале Друо». Или «второе». Или «очередное»!Неужели это опять случилось?..

Понятно, почему помрачнел прочитавший этот заголовокфранцуз. Удовольствие маленькое… А Морис слышал о новой трагедии? Знал ли онпогибшего? Последнее время он молчалив и задумчив, но я думала, этовоспоминания о Мигеле не дают ему покоя. А если и еще кто-то из друзей погиб…

Интересно, что за отморозок принялся за антикваров? И вотчто удивительно: почему не просто грабежи, но убийства? И неужели этимотморозкам так просто справиться с крепчайшими решетками на окнах и дверях,которыми защищены все лавки, и системой сигнализации, которой здесь всенапичкано, с полицейскими патрулями, которые мелькают в этом непростом районеднем и ночью (даже Лизоньку иногда будят, взревывая перед светофором, которыйнаходится как раз напротив нашего дома!)?

И тут меня словно что-то толкает в бок. Поворачиваюсь – ивижу вдали своего галантного знакомца, вернее, незнакомца. Он стоит примерно вполуквартале от меня, придерживаясь рукой за полуоткрытую дверь какого-топодъезда, и смотрит очень внимательно.

Мне вдруг становится стыдно торчать перед мусоркой и читатьскомканную газету. Хотя, казалось бы, что тут особенного? Но если бы он незаинтересовался этим заголовком тоже…

Отскакиваю от мусорки, поспешно сворачиваю за угол и бегу кметро.

Глупое смущение, конечно. Глупое бегство. Но сколько такихглупостей я проделала в жизни, кто бы знал! Поэтому одной больше или меньше –роли уже не играет.

– Какой Русланчик, ты что, не знаем мы никакого Русланчика!– заблажила малость опьяневшая от вкусной еды и пива Алка. А может, она ивпрямь уже все забыла, у нее, у счастливицы, была короткая памятьпрофессионалки…

Лариска же отнекиваться не стала. Во-первых, не удалосьсправиться с собой – так и отпрянула испуганно от толстяка, выдав себя этимдвижением с головой, ручками и ножками. А главное – Лариска сразу поняла, чтовсякое притворство бесполезно. Вот какой друг расхваливал этому мужику Ларискуи Алку, с которыми он якобы имел дело и остался в восторге! Русланчик, тотсамый Русланчик… И о Танюшке, конечно, упомянул. Ну конечно, они ублажали«работодателя» со всем старанием, просто-таки из кожи вон лезли, чтобынаилучшим образом себя зарекомендовать перед «зарубежными гастролями». Значит,толстяк – подельник того самого хрена моржового, который вовлек девочек во всеэти неприятности, который испортил им на фиг всю жизнь! Из-за него разогналивесь «салон», из-за него не только трое «экспортных шлюх», как ядовито обозвалаих тетя Варя, но и все остальные девчонки вынуждены таскаться по дорогам,трахаться под кустами и в подъездах. Уютная явка провалена, весь налаженный,почти семейный бизнес пошел прахом! А этот толстяк, похоже, не чует никакогораскаяния за проделки своего приятеля. Ишь, смотрит волком, как будто намеренустроить Лариске и Алке допрос с пристрастием! Думаешь, напоил-накормил, тактеперь можешь в душу лезть?

Лариске очень захотелось выплеснуть ему в морду всю обиду,которая накопилась на этого поганого Русланчика, отшлифовать поток матерщиныкусманом жирного сыра, залепленного ему в рот, а потом заорать: «Алка, делайноги!» – и выскочить из машины. Посмотрим, как он погонится тут за ними, междучастоколом деревьев, на своем «жигуле». А без машины он небось и с места не двинется,такой тяжеленький да коротконогий!

Да, искушение дать деру было велико. Но деньги-то за работуони, сплоховав, не взяли вперед. То есть что – просто за жратву столько временисгубили? Может, если повести себя по-умному, то с него удастся слупить какие-никакиеденьжата? И сыр все-таки такой вкусный, а его еще до фига осталось…

– Я тоже хотела бы знать, где твой Русланчик! – бросилаЛариска вызывающе. – У меня к нему парочка вопросиков еще осталась!

Толстяк, похоже, не ждал, что она вот так сразу признается,что знала его приятеля. На какой-то миг он даже опешил.

– Да что ты говоришь?! – наконец процедил с издевкой. –Неужели не знаешь, где он?

– Думаю, что в ментовке, – откровенно признала Лариска. – Агде ему еще быть? Нас когда брали у паспортного контроля, одновременно и егозаломали, я сама видела.

– Это и я видел! – хмыкнул толстяк. – Я тоже в аэропортубыл.

– Был?! В аэропорту?! – ахнула Алка. – Значит, ты нас ещетам приметил?! Чего же кобенился, как неизвестно кто? «Ищу Лариску, ищу Алку!»– зло передразнила она. – Ты ж нас небось сразу узнал, так зачем спрашивал, какзовут?

– Спрашивал, потому что не больно-то я на вас пялился, уменя там другие дела были, – буркнул толстяк. – И вот что я вам скажу,девульки. Странно все это выглядело, вот что! Очень странно!

– В каком смысле?