Обратный отсчет: Равнина - Токацин

светящегося обломка, убрал оружие в заплечные крепления. «Хватит с него.»

Камень, нагретый до тысячи градусов, остывал долго. Почти полчаса Гедимин сидел рядом с ним и внимательно смотрел сквозь затемнённый щиток на краснеющее свечение. Тысяча градусов, потом девятьсот, потом — восемьсот пятьдесят, — нормальная температура возгорания древесины… ну, или того, чем её заменяли на Равнине, планете негорючей органики. Обломок остыл до восьмисот градусов, и Гедимин разочарованно вздохнул — никто из сияния не выглянул и даже руку не высунул. «Понятно. На кейек не реагируют. Нужна именно бурная экзотермическая реакция. И поэтому карлики её, как могут, избегают. Интересно всё-таки, как они справляются, когда кейека нет…»

На обратном пути в лабораторию он свернул к малоприметным камням в стороне от душевой. Там лежали две крышки — одна из монолитного камня, изрезанного складками, другая — из кое-как спрессованного гравия. Гедимин налёг на неё, освобождая проход, и спустился по едва заметным ступеням в наклонный туннель. В его конце желтела узкая труба, вмурованная в слой гравия. Сармат тронул её ладонью и ухмыльнулся — ему померещилось слабое, едва заметное тепло.

«Вот это уж точно игры мозга,» — думал он, уходя от недостроенного реактора. «Сейчас там теплу взяться неоткуда. А вот пробирка от кейека греется. Зря я её в карман сунул…»

Он подходил к лабораторному шатру, когда над его плечом что-то просвистело — и, развернувшись на лету, спикировало сармату на генератор защитного поля. Гедимин рефлекторно схватился за свисающие с объекта верёвки. Пойманный «трилобит» недовольно щёлкнул спинными щитками, но вырываться не стал — спокойно сидел на руке, наполовину выпустив крылья. «Холодно же,» — оторопело подумал Гедимин — и вздрогнул. «Ну да! Излучение… влияние на мозг… Ассархаддон знает, что им теперь мерещится!»

— Держи его! — завопил Вепуат, вываливаясь из шатра. Он сжимал в кулаке пучок оборванных шлеек. Два «трилобита» дёргались что было сил, пытаясь поднять сармата в небо. Гедимин сжал кулак, накрывая и себя, и разведчика, и зверей непрозрачным защитным полем.

— Ah— hasu, — выдохнул Вепуат, подбирая свернувшихся «трилобитов» с гравия. — Хорошо, что земля не фонит!

Едва нейротоксичное излучение перестало действовать «трилобитам» на нервные структуры, все животные втянули крылья и поджали хвосты — и не шевелились, пока Вепуат, шипя в респиратор, не внёс их в тёплый шатёр. Гедимин, прикрыв помещение плотным защитным куполом, молча смотрел, как разведчик рассаживает питомцев по жердям.

— Вот что значит оставить их без экрана, — вздохнул Вепуат, перебирая связки тонких ремешков; оборванные шлейки он заменил так быстро, что Гедимин только успел мигнуть и удивиться про себя отработанному навыку. — Вроде бы сидели спокойно. А потом чуть шатёр не разнесли. Я тут возился со сканером, разбирал записи из Сфена Огня…

Он кивнул на светлую подстилку, на которой остался лежать брошенный впопыхах сигма-сканер.

— Я-то записал мало, больше надеялся на дрон. Хотел получше рассмотреть наших разумных пирофор. И, знаешь…

Гедимин слышал его, как сквозь слой стекловаты, — он, не отрываясь, смотрел на лежащие на полу дроны.

— Вот, смо… — начал было Вепуат, указывая на экран сканера, но взглянул сармату в глаза и осёкся. — Ты чего?

— Дроны, — Гедимин стиснул зубы. — Какого астероида не на декомпрессии⁈

Вепуат проворно шагнул назад, пинком откатывая оба дрона за стойку с «трилобитами».

— Забыл, — виновато ухмыльнулся он, глядя мимо Гедимина. — Так засмотрелся в записи… Ну, завтра поедут на декомпрессию. Что с ними будет за день⁈

— М-мать моя пробирка, — выдохнул Гедимин. Других слов не нашлось. Ещё секунду он стоял посреди шатра, глядя на кривую ухмылку Вепуата, потом резко развернулся и вышел. Защитное поле схлопнулось за его спиной.

…«Ещё один рабочий день — в помойку. Что у нас там завтра по календарю? Какой-нибудь кислотный ливень?» — Гедимин, угрюмо щурясь, измерял шагами длину обрыва. Уже стемнело, в небе загорелись многочисленные голограммы псевдолун, — у родной планеты какого-то стража было десятка два близкорасположенных спутников, и сармату лезли в голову непрошеные мысли о гравитации и её влиянии на органику и неорганику. «Мало что так раздражает, как невозможность планирования…»

— Гедимин, — тихо окликнул его Вепуат. Он бродил по лагерю без фонаря, а растопыренные чёрные перья скафандра скрывали силуэт, — ремонтник только по голосу и понял, кто вынырнул из темноты.

— Не надо так волноваться из-за железок, — пробормотал Вепуат, и перья на его броне слаженно колыхнулись. — Я думал о переговорах с Сэта и совсем забыл о декомпрессии. Здесь так быстро дни идут… Я отправлю дроны в Ураниум. Завтра же отправлю.

Гедимин тяжело вздохнул. Вспышка ярости давно угасла, сменившись недоумением и внезапно нахлынувшей тоской.

— Ты что, мутантов из них выводишь? — спросил он, не рассчитывая на ответ — и увидел, как Вепуат, вздрогнув, меняется в лице. «Угадал…»

— Н-нет, — промямлил разведчик, упорно глядя в сторону. — Ну, то есть… Не то чтобы мутантов…

— Ты же видел те записи, — напомнил Гедимин. — Видел, что тут бывает с техникой. С чего в этот-то раз должно быть по-другому⁈

Вепуат уткнулся взглядом в гравий.

— Ничего плохого не будет, если… если дроны приобретут некоторые свойства живого, — пробормотал он. — Возможно, это даже пойдёт нам на пользу.

Гедимин сердито фыркнул.

— Какую пользу⁈ Ты же видел — те… организмы были полностью бесполезны. Просто бессмысленные мутанты, испорченные механизмы…

Вепуат поднял на него взгляд и слабо усмехнулся.

— А кто проверял их на полезность? Я говорил с Айзеком о тех опытах. Животных сразу уничтожили. Никто не выяснял, что они умеют, как могли бы пригодиться… Их уничтожили на месте!

Гедимин мигнул. «А что должны были с ними сделать?» — хотел он спросить, но не успел. Над краем обрыва с шипением и воем взмыла светящаяся комета. За ней тянулся двойной хвост красного дыма. Следом взлетела вторая — такой же надутый баллон, вымазанный жёлтой церой и расчерченный чёрными полосами. Высоко в небе он сверкнул, испуская кольцо зеленоватого света, и тут же погас, плавно