Моя любимая рыжая ведьма - Мария Лунёва

— Со мной все хорошо, — шепнула я, — девочки пострадали сильнее.

— Мне плевать на то, насколько они пострадали. Ты лежишь на дне ущелья с огромным порезом на животе и укусом на бедре. И говоришь мне, что с тобой все хорошо. Это, по-твоему, хорошо?

Мужчина строго зыркнул на меня, но все же поднялся и присел рядом с Рояной. От его рук исходило слабое белое свечение. Он лечил.

— Что с ней? — не выдержав, спросила. — Что, Жеан?

— Беда с ней, у нее подруги безголовые, — тихо огрызнулся мужчина, — и у нее самой мозгов мало. Было бы много — расшиблась бы насмерть, а так просто сотрясение пустой головы.

Услышав такое, я прикусила губу и отвернулась. Я была рада слышать, что с Рояной все будет нормально, но то, как он со мной разговаривал, обижало. Повернувшись на бок, я сжалась в комочек. Напряжение отпускало, и теперь я явственно ощущала, как замерзла. За моей спиной Саманта рвано вздохнула и вскрикнула.

— Ребро не сломано, потерпи девочка, — пробормотал ведун, — ничего, жить будешь. А в следующий раз головой подумаешь, а не тем, что ниже поясницы. Говорено же вам было с лагеря одним ни шагу, ограду для вас выставили, вы хоть понимаете, что сейчас все на ногах и по лесу рыщут. Как же так можно было бездумно зайти в самые дебри.

— Жеан, мы не хотели… — всхлипнула я.

— Лучше сейчас молчи, маленькая. Я немного зол, поэтому просто молчи и все.

Вздрогнув, я спрятала лицо в руках.

— Не надо на Малику злиться, — тихо прошептала Саманта, — она нас в лагерь обратно звала, пыталась с обрыва вытащить, когда я за этим проклятым медвежьим корешком полезла. Она и здесь нас не бросила, хотя могла уйти.

— А надо было, — рыкнул соф Эсгер. — От таких как вы — энтузиасток — всегда одни беды. Вы же ни о себе, ни об окружающих не думаете. Надеюсь, хоть сейчас поймешь что натворила.

За деревьями показались огоньки, и не успела я испугаться, как на поляну выскочили мужчины. Впереди с факелом бежали профессор соф Валлари и Этьер, за ними учитель Сальвовски.

— Они живы? — она, бросив факел на землю, подбежала к нам. — Живы?

— Живы, — рявкнул ведун, натягивая штаны, принесенные для него Этьером, — вот что бывает, когда студенты слишком самостоятельные.

Ведьма не ответила. Бегло ощупав нас троих, она вскочила и прокричала:

— Носилки, сюда скорее.

Отойдя чуть в сторону, Жеан проследил как на ткань, привязанную к двум спиленным тонким стволам деревьев, уложили сначала Рояну, потом Саманту.

Когда очередь дошла до меня, я отрицательно покачала головой и встала шатаясь.

— Лу Сионе, не дури, — воскликнула учитель Сальвовски. — Характер потом показывать будешь. Мы все тут знаем, такая ты гордая и независимая. Так что ложись на носилки.

— Я сама пойду, — отмахнулась я от нее и сделала неуверенный шаг.

Не хотела я сейчас валяться на их носилках и изображать немощную. Да нога болела, все-таки укус нежити оказался достаточно глубоким, но обида пересилила. Я же его ждала, на него молилась, верила, что он не бросит, а он…

Чьи-то сильные мускулистые руки обвили меня за талию, и, взлетев в воздух, я оказалась на руках ведуна. Ничего мне не говоря, он прижал меня к себе и шумно выдохнул в мои волосы.

— Так ее и понесете, — поинтересовалась Сальвовски, — путь неблизкий…

— Не лезьте, куда вас не просят, — резко оборвал ее Жеан. — Лучше внимательней следите за остальными своими студентками. А со своей девочкой я разберусь сам.

Похоже, между ними огромная кошка пробежала.

— Да как вы смеете… — воскликнула ведьма

— Смею, — перебил ее Жеан, — слишком распустили вы их. Забыли куда приехали?! Это лес, а не академический скверик. Я вам сразу сказал вдолбить в их головы, что гулять за пределами лагеря можно только в сопровождении моих студентов. Я вам велел до них донести, что ходить только с покрытой головой, при себе всегда иметь воду. Тут, в этом лесу, кроме нежити, есть еще ядовитые пауки, змеи, да даже растения. О волках, медведях вообще молчу. И что в итоге… что? Три ваши девочки пропадают, и вы даже этого не обнаруживаете. Так что лучше замолчите и не злите меня еще больше.

Сальвовски открыла рот и развела руками. Сказать ей, похоже, было нечего. Профессор соф Валлари тоже отводил глаза в сторону, видимо он, наконец, вспомнил и о своих обязанностях.

Мы двинулись вперед. Была мысль слезть с рук Жеана, но что-то говорило о том, что дернись я сейчас в сторону, такого о себе узнаю. Поэтому я решила, молча, уткнуться в его плечо и изобразить послушную ведьмочку. Что скрывать, у меня болел живот, и нещадно ныла нога. Я устала, столько пережила. Столько страху вытерпела, что надолго хватит. А этот … чурбан бесчувственный… Нашел когда режим профессора включать. Безголовые мы, видите ли.

— Я тебя так ждала, а ты… — зло шепнула я, не в силах сдержать эмоции.

— А я пережил самые мучительные часы в своей жизни, — выдохнул мужчина мне в волосы. — Я думал, что нет тебя в живых, когда нашел ваши трижды клятые сушилки с этими травками. С обрыва тянулся стойкий запах крови. И думать было не о чем и так ясно, что вы упали. А вокруг тьма и тишина.

— Как ты нас нашел? — уткнувшись в местечко между плечом и шеей, я легко поцеловала Жеана, слегка коснувшись его кожи.

Сейчас, когда страх отступил, на меня накатило такое облегчение, а еще слабость. Хотелось обнять этого порою грубого и наглого мужчину и больше ни о чем не думать.

— Как вас нашел?! — Жеан потерся щекою о мои волосы. — Пошел в обход, чтобы найти твоё тело, а потом учуял нежить и обратился, чтобы эти твари до твоего тела не добрались. Я не хотел, чтобы кто-то прикасался к тебе. Мне было тяжело от мысли, что кто-то надругается над телом моей маленькой рыженькой девочки.

— Я кричала, — проведя носом по его коже, я крепче прижалась к нему.

— Я услышал, — прохрипел он. — Я слышал тебя, солнышко.

Сжав руки, он так стиснул моё тело, что косточки хрустнули.

— Почему ты наговорил нам столько обидных слов? — выдохнула я, немного поморщившись от боли.

— Потому что за всю свою жизнь я никогда так не боялся. Не испытывал столько отчаянья и не чувствовал себя таким беспомощным неудачником. Я никогда раньше не влюблялся. Вот так внезапно с первого взгляда. Не привязывался к кому-либо настолько, что дышать сложно. И вот так нелепо потерять тебя.

На моё лицо обрушился град поцелуев. Жеан касался всего, до чего мог дотянуться: лоб, щеки, губы, подбородок, руки.

— Моя маленькая девочка, — скользнув щекой по моим волосам, он поцеловал мои прикрытые веки, — я забираю у тебя право решать. Я забираю тебя себе! Я не отпущу, запомни это. Ты можешь убегать, прятаться, жаловаться, но я все равно тебя поймаю. Я хочу видеть тебя только своей: в легком платьице, с венком на голове и с моей дочкой на руках. Живой и здоровой. Это было последнее твое приключение.