Вы – чародей. Пособие по выживанию в средневековой Англии - Брендон Сандерсон

часов. Активируйте воспроизводство и соблюдайте повышенную осторожность. Как можно скорее употребите углерод.

Процесс завершен.

Расслабившись, я ждал, когда закончится регенерация. Эальстан застонал – при экстренном спасении наниты не анестезируют нервные окончания. Они расщепляют друг друга, создавая из собственной органики тканевые структуры и кровяные клетки, и не могут тратить время и энергию на подавление боли.

Я знал, каково это в ощущениях. Спортсмен из Лиги усовершенствованных бойцов после поединка часто оказывается в реанимации, без преувеличения разрезанный на куски. Но все же это лучше, чем долгая и мучительная смерть от сепсиса внутренних органов.

Эальстан прекратил стонать и сел, ощупывая раны, которые уже зарубцевались благодаря нанитовой примочке. Нельзя было считать это спасением, поскольку нас окружали враги, но тан смотрел на меня благоговейно, а Сефауинн и ее брат, похоже, сгорали от любопытства.

Я снова поднял кулаки, но боевой дух ко мне не вернулся. Известно же, чем все закончится. Выдам несколько плюх, а потом мне продырявят мечом или стрелой какой-нибудь жизненно важный орган. Наниты не спасут, их осталось слишком мало. И если я погибну, моим товарищам тоже не жить.

Вот только… Уильдсиг стоит, уронив челюсть, и пялится на меня.

– Ты умеешь исцелять? – тихо спросил он.

Я взглянул на Эальстана, а тот задрал тунику и продемонстрировал три шрама.

– Умею, – солгал я, встретив взгляд рива. – Убивать на расстоянии, как те чужеземцы, не могу, но способен вернуть умирающего к жизни.

– А ты можешь… – проговорил Уильдсиг, – воскрешать мертвых?

– Нет, – сказал я. – Но давай покажу. Разрежь свою ладонь.

Он подчинился с охотой, этот странный маленький негодяй. Я приложил все еще кровящую ранку к его ранке и снова запустил процесс, не реагируя на оповещение о критическом уровне содержания нанитов. Порез был невелик, такой залечить нетрудно. Правда, нанитов оставалось около пяти процентов, и я знал, что система не позволит опуститься ниже этого порога.

Запаса хватило. Уильдсиг поднес к глазам ладонь. Моя-то лечиться будет дольше, поскольку нанитам требуется немало времени, чтобы воспроизвестись в должном количестве. Надеюсь, при этом они сумеют уберечь меня от бубонной чумы и прочих недугов, которыми подвержены люди в этом измерении.

Рив рассмеялся, разглядывая руку. Пошевелил пальцем, затем другим.

Ах ты, черт! Это же его увечная рука! Наниты не только лечат новые раны, но и помаленьку устраняют последствия старых.

– С этим дивом, – заговорил Уильдсиг, – можно идти в бой, не беспокоясь о том, что погибнут наши сыновья и братья… Можно выстоять против ордаманов. Можно разбогатеть…

Остальные кивали, согласно бормоча. Ульрик запугал горожан своим оружием, разорвав на куски тех, кто посмел ему перечить. Но бандиты здесь никому не в диковинку. Местные знают, каково это – бояться чужеземных захватчиков.

Их не ошеломила способность Ульрика убивать. Испугать испугала, но не ошеломила.

Их ошеломила моя способность возвращать жизнь.

Теперь я по-другому оценивал дикий взгляд Уильдсига, его горячечные поступки. Возможно, он только кажется неуравновешенным и беспечным. Возможно, на самом деле он совсем иной.

– Сколько? – спросил я. – Сколько сыновей ты потерял в боях?

– Семерых, – тихо ответил он. – Всех моих мальчиков. – И посмотрел на Эальстана, который осторожно поднялся на ноги. – Кажется, я рад, что ты не умер. Как чувствуешь себя?

– Великолепно, – ответил тан. – А ты?

– Одиноко, – вздохнул Уильдсиг, осматривая полностью исцелившуюся руку. – Очень одиноко.

– Мне это знакомо, – мягко произнес Эальстан.

– Я пытался заручиться благосклонностью Водена, – сказал Уильдсиг, – да не вышло.

– Воден от потерь и страданий лишился разума.

Уильдсиг хмыкнул:

– Лишиться разума я тоже пробовал. Слабо помогает.

Я с улыбкой обернулся к Сефауинн. Вид у нее был потрясенный.

– Все это время, – пролепетала она, – я называла тебя шарлатаном. Закрывала глаза на правду, потому что правда не укладывается в тот мир, который я знаю. Не желала признавать то, чего не понимаю. – Она поклонилась, коснувшись лбом земли. – Прости меня, о великий!

Вот она, реакция, которую я должен здесь вызывать, если верить книге. И я бы не растерялся, бей мне челом Эальстан. Но Сефауинн? От этой сцены меня замутило.

– Сефауинн, я не…

Проклятье! Я и впрямь ужасен в отношениях с женщинами…

Стоп!

Ко мне по большей части вернулась память, и я знаю, что всегда прекрасно ладил со слабым полом. Заучивал самые убойные фразочки для пикапа, сразу давал понять, кто тут доминантная особь, и предъявлял завышенные требования, а потому нередко уходил из бара один. Ладно-ладно, «нередко» – не то слово. Я всегда уходил из бара один.

Нет ничего лучше хорошего приступа амнезии, чтобы ты наконец как следует присмотрелся к своей жизни.

Я вздохнул, затем активировал броню на руке и повернулся к Уильдсигу:

– Ты видел мою силу. Тебе нас не убить, я просто-напросто исцелю любые раны.

Из благоразумия я не показал ему ладонь. Адреналин выдохся, и в ней теперь пульсировала боль.

Рив посмотрел на своих воинов. Все они промолчали.

– Если я тебя отпущу, – наконец сказал Уильдсиг, – те двое убьют меня.

– Нет, – возразил я. – Ты отпустишь меня, я найду их и прикончу. А после этого стану твоим союзником. Лучший союзник – тот, кто может спасать твой народ, а не просто истреблять твоих врагов.

– Ульрик владеет громом и молнией, – вступил в разговор Эальстан, – но в прошлом ни то ни другое нас не выручало. Мы должны довериться Руннику, Уильдсиг. Это лучший выбор.

– Будь по-твоему, чужеземец, – сказал рив. – Но тебе придется ударить меня.

Я нахмурился:

– Не понял?

– Врежь как следует. Если вернутся Ульрик и Квинн, я им покажу ушиб и солгу, что ты прорвался с боем. Надеюсь, они поверят, что мы изо всех сил пытались тебя удержать.

Он закрыл глаза и напрягся.

Пожав плечами, я ударил. Сказать по правде, мне хотелось этого весь вечер. Но не осуждайте, ведь я постарался бить аккуратно, чтобы ничего не сломать, лишь оставить синяк. Когда долго дерешься на ринге для мафии, становишься знатоком таких тонкостей, чтобы убедительно выигрывать или проигрывать договорные матчи.

Уильдсиг со стоном поднялся с земли.

– Убей их, – сказал он. – А когда это сделаешь, вспомни, что я тебя отпустил. И что мы хотим только одного: жить.

Кивнув, я подобрал посох и повел товарищей к воротам в городской стене.

– Они говорят, что ты безобиден, – проговорил вдогонку Уильдсиг. – Но знают ли они, каков ты на самом деле?

– Не знают.

– Глупцы! Даже не догадываются, что их ждет.

Я шел с прямой спиной и высоко поднятой головой. Еще одна ложь. Но по крайней мере я наконец-то понял, почему мне так легко дается обман. При такой жизни, как