Обратный отсчет: Равнина - Токацин

— Всё равно сбегутся, — отозвался Гварза, в последний раз осматривающий жёлтый «саркофаг». — Не сегодня, так завтра. Ну что, вскрывать?

…Фонарь выхватывал из темноты то жёлтую стенку и выступы на ней, то фрагмент чёрной трубки, то багровую выстилку под нижней решёткой — слой красного гзеша, смягчающий падение на спуске. Гедимин держал в руках жёсткий трос и слушал тихий скрежет — вот твэл вошёл в фиксирующие борозды, вот наконечники опустились в решётку… Последний слабый звук — и трос замер и отклонился в сторону: груз дошёл до нижней точки и там остановился, встав на фиксаторы.

— Есть, — бросил Гедимин, откладывая уже ненужный трос и опускаясь на уплотнённый гравий. В углубление опустился управляющий механизм — набор «магнитных» катушек, пока ещё пустых.

— Проверь снизу, — велел Айзек, вставая над шахтой. Щупы анализатора и дозиметра на его руках вытянулись над колодцем, почти скрестившись.

Внизу не изменилось ничего — разве что фон вырос на десяток микрокьюгенов. Гедимин посмотрел на дозиметр, на трубу из жёлтого камня, и налёг на заглушку. Она сдвинулась неожиданно легко — сармат даже испугался, не раскрошились ли направляющие от частых толчков — и в глаза Гедимину ударил зелёный свет. Твэл встал на место; управляющий стержень ещё не подняли, и вроде бы сильно светиться ему было не с чего, но свет просачивался сквозь блестящие чёрные трубки, отражался от них и отчётливо клубился вдоль тонких колонн. Гедимин рывком сдвинул височные пластины и поднёс к стержням ладонь. Кожу на миг обожгло. Тонкие волокна плотно обвили руку и задрожали, посекундно меняя температуру. Пальцы кольнуло.

«Он что, когти отрастил?» — подумалось Гедимину, и он криво ухмыльнулся. «Щупальца с шипами, мать моя пробирка… Тут даже ирренций мутирует!»

— Тихо, — прошептал он, осторожно погладив пальцем стержень. — Ты на Равнине. Тут странно. Привыкай. Оставить так до завтра или сразу запустить?

Сверху громко фыркнули.

— Сегодня — никаких запусков! — донёсся снаружи голос Гварзы. — Кету от переездов растрясло мозги. Подождём, пока встанут на место.

Следом фыркнул Айзек — но не насмешливо, а укоризненно.

— Не надо так, Кенен. Мне что, опять разнимать вас?

— Айзек, ты тут стоял. Ты всё слышал, — отозвался Гварза. — Кет обсуждает с реактором, когда его запускать. Если это проявление здравого рассудка…

Не договорив, он выразительно хмыкнул.

— Атомщик, поднимайся, — попросил Айзек. — С запуском лучше не спешить. Как тебе установка в целом? Теперь, с твэлом внутри, выглядит рабочей?

Гедимин нехотя убрал руку со стержней и плотно задвинул крышку люка. Невидимые волокна соскользнули с его пальцев, но задержались на висках и лбу — до самой поверхности, где сармат опустил височные пластины до упора.

— Пока всё спокойно, — сказал он, стараясь не встречаться взглядом с Гварзой. — Но нужен контроль. Я останусь тут на ночь. Айзек, можно взять из машины матрас? Дурацкие подстилки тут сразу скомкаются.

Айзек и Гварза быстро переглянулись.

— Гедимин, ты уверен, что… — командир коснулся пальцем виска. — Что постоянный контакт тебе не повредит?

Сармат пожал плечами. Он смотрел на шахту, всё ещё открытую. В ней тускло блестела управляющая конструкция — белый мифрил, жёлтый гзеш…

— Хранитель тут никогда не был. Может разволноваться. Меня он всё-таки знает. Может, так ему будет спокойнее.

Гварза еле слышно фыркнул.

— Услышал бы я такое года три назад…

Айзек бросил взгляд на мерцающее запястье и резко выдохнул.

— Хватит болтать! Тут зашкал по сигме!

Гедимин схватился за дозиметр. Его экран уже не мигал — светился ровным светом. «Одиннадцать кьюгенов. Чистая „сигма“… Hasu! Оно ещё и растёт…»

…Рост прекратился во втором часу ночи — в очередной раз выпав из беспокойной дрёмы и посмотрев на дозиметр, Гедимин увидел замершие цифры и слабую «рябь» в пределах десятка микрокьюгенов. Пульсацию он опознал мгновенно — так выглядел луч сигма-сканера, случайно зацепивший «щуп» дозиметра.

«Исследует,» — криво ухмыльнулся сармат, закрывая экран. В шахте снова стемнело — только узенькая полоска зеленоватого света наискось падала на матрас. Реактор был закрыт со всех сторон — обе крышки плотно задвинуты, вентиляция отключена. Гедимин проверил запасы воздуха и ухмыльнулся — перед спуском ему надавали столько баллонов, что хватило бы экипажу крейсера. «Сканирует округу,» — он дотянулся до полосы зеленоватого света и подставил под неё ладонь. Волокно, скользнувшее по ней, было чуть теплее кожи. «Очень заинтересован. Даже прервал контакт,» — сармат тронул висок, проверяя, подняты ли экранирующие пластины. «Ладно. Будет нужно — выйдет. Не буду его трогать.»

Цифры на дозиметре остановились на отметке в двадцать кьюгенов. Гедимину, снова пытающемуся заснуть, мерещился огненный шар. Во все стороны из него тянулись тонкие щупальца, разделяющиеся на волокна. Они прорастали сквозь камень, вылезали из обрывов, огибали разломы и уходили дальше. «Двадцать кьюгенов,» — сармат перевернулся на другой бок, спиной к беспокоящему зелёному свечению. «Сканер такой мощности далеко достанет. Просветит всю долину. Интересно, кто-нибудь здесь его видит? Эти лучи, их источник… Есть же сигма-чувствительные…»

39 день Льда, месяц Мысли. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Гедимин проснулся резко, как от удара. Дозиметр на запястье погас. Сармат развернулся и облегчённо вздохнул — полоса зелёного света лежала там же, где и раньше. Твэл тускло светился из приоткрытого люка.

«Два кьюгена,» — Гедимин сверился с дозиметром. «И пульсация пропала… а нет, вот она.»

Последние цифры в длинной цепочке дрогнули, сменились несколько раз и снова замерли — сканирующее излучение как вспыхнуло,так и угасло. Гедимин растерянно хмыкнул.

— Кого ты там увидел? — спросил он в пустоту и потянулся за флягой — голосовые связки за ночь будто насквозь проржавели. Невидимое тёплое волокно на долю секунды накрыло ладонь и пропало. «Всё ещё исследует,» — думал сармат, глотая приятную прохладную воду. «Неудивительно. Я тут два месяца… два местных, четыре земных… а тут ещё исследовать и исследовать. Ну, может, хранителю проще — всё-таки плазменная форма жизни…»

Наверху зашуршало, потом в