Бумажные призраки - Джулия Хиберлин

Барфли с наслаждением лижет волосы Гаса, как будто это самое вкусное на свете лакомство. Мальчик, хихикая и вертясь, умудрился закопать ему уже три лапы.

Похоже, наша с Гретхен встреча подходит к концу. Я резко бросаю поводок и открываю книгу Карла, которую все это время бережно держала под мышкой. Морской бриз выдирает у меня из рук страницы и треплет желтый сарафан Гретхен.

– Вы когда-нибудь видели эту фотографию тонущего в заливе платья? Про нее еще говорят, что фотограф поймал на пленку привидение.

Гретхен, слегка заинтригованная, склоняется над снимком.

– Видела. Говорят, это лицо одной из монахинь, что бродят по пляжу во время шторма.

– А вам никогда не казалось, что это платье… могло принадлежать Виолетте? Как она была одета в тот вечер?

Гретхен мрачнеет: до нее начинает доходить.

– Постойте. Вроде бы фотографию сделал тот серийный убийца, которого оправдали в Уэйко.

– Умоляю, Гретхен, просто присмотритесь к снимку! Это важно.

Она с трудом опускает взгляд на фотографию, как будто на ней запечатлен разлагающийся труп ее подруги.

– Не знаю. Откуда мне знать? У Ви был такой симпатичный палантин, который она повязывала поверх купальника. Голубой. А эта фотография черно-белая. Вы меня пугаете.

И все же она не может устоять перед снимком. Я придвигаю книгу чуть ближе. Внезапно ее лицо обмякает, расплывается в облегченной и насмешливой улыбке. Она тычет пальцем в подпись.

– Смотрите, здесь дата! Фотография была сделана шестнадцать лет назад. А мы приезжали сюда пятнадцать лет назад! – Тон Гретхен дает понять, что она держит меня за идиотку. И что ей не хочется знать подробности о гибели лучшей подруги, как бы она ни пыталась уверить всех в обратном. Конечно, Гретхен не слышала о гостиничных архивах. Двое суток из шести Карл жил в «Галвезе» рядом с ними, только этажом ниже. Я нашла эту информацию в одном из полицейских отчетов – увы, всем было плевать.

– Гас, бросай цветок в воду и идем. Купим мороженого на Стрэнде.

– Спасибо, что приехали… Я не хотела вас расстраивать.

– Ну-ну! – язвит Гретхен. – Ненавижу, когда муж оказывается прав.

Впрочем, злости в ее тоне уже поубавилось. Она хочет о чем-то меня спросить и уже открывает рот, но тут Гас тянет ее за платье. Она треплет рукой его волосы, проверяет, не видно ли на горизонте Карла, и говорит сыну:

– Теперь уже можно, Гас. Никого нет. Вытащи розу из песка и брось в воду – для Виолетты. Вон там, у моста, только что мелькнул хвост русалки. Она приплывет и заберет твой подарок.

Когда Гас отходит подальше, она хватает меня за плечо и яростно шепчет:

– Снимайте кепку и очки. Снимайте!

Не знаю почему, но я повинуюсь. Она больно стискивает мою руку. Глаза начинают слезиться от яркого солнца.

– Да ты еще совсем ребенок! – Гретхен несколько секунд рассматривает мое лицо, потом вспоминает про Гаса – тот слишком близко подошел к воде. Я надеваю очки и бейсболку, а она уходит за сыном.

Пока я ловлю поводок Барфли, Гретхен резко оборачивается.

– Больше мне не звони. И хватит ерундой страдать.

Я киваю. С тех пор как я посадила в машину Карла, уже третий человек дает мне подобный совет.

– Ладно, – чуть добрее произносит она. – Удачи!

Они с Гасом уходят (Гретхен взяла его на руки), а розу прибивает обратно к берегу. Я подбираю цветок и провожу пальцем по гладкому стеблю. Все шипы срезаны.

Может, забрать розу и засушить в книге фотографий Карла? Вот только мне всегда казалось это неправильным – хранить на память сухие, лишенные жизни цветы. Я как можно дальше забрасываю цветок в воду. На сей раз он распадается на лепестки; некоторое время они держатся на поверхности, потом уходят на дно.

Гретхен отказалась верить, что в книге ошибка. Вот она, дата, напечатана черным по белому.

Мне хочется заорать: Это же Карл!

Вранье у него может быть на каждой странице.

Ксчастью, наш белый пикап стоит на месте, рядом с волнорезом. Я решила не требовать у Карла запасные ключи от машины – понадеялась на удачу. Однако в салоне Карла нет.

Я кладу Барфли на заднее сиденье, и там тут же образуется гора влажного песка. В нос ударяет наш общий – собачий и человечий – дух: мокрого меха, океана, открытого пробника туалетной воды из отеля «ЗаЗа».

Карл положил карту Техаса под лобовое стекло в качестве защиты от солнца. Надо отдать ему должное: идея неплохая. Вот только куда он делся? Я включаю кондиционер, чтобы выгнать из салона знойную липкую влажность, и откидываюсь на спинку сиденья. Так, спокойно. Все идет хорошо. Шесть дней уже позади – больше половины. Не знаю, куда подевался Карл, но, судя по нашей короткой встрече на пляже, раскусить его мне не удалось. Эдна Зито из моих снов ошиблась, увы.

Нельзя унывать. Все нормально. И у меня есть план «Б». И «В», и «Г», и «Д», и так вплоть до «Я». Только вот дней осталось мало.

План «Б» – отправиться на восток Техаса. Судя по моим находкам, протоколам судебных заседаний и фотографиям Карла, он много времени проводил в лесных чащобах. Его камера облагораживала и украшала лица нищих, превращала корни деревьев в пальцы огромных чешуйчатых тварей, а солнечный свет – в фей, танцующих на земляном полу.

И абсолютно все в объективе его камеры выглядело зловеще, даже свет. Каждая фотография – маленькое убийство.

На очередной даче показаний Карл рассказывал, что у его семьи был в тех краях «домик».

Точного местоположения дома он так и не выдал. Прокурор попросил местную полицию прочесать местность, но это смешно. В Техасе есть частные владения величиной с Род-Айленд. Чтобы найти в здешних лесах небольшую хижину, потребуется личный проводник – и я надеюсь уговорить Карла стать именно таким проводником.

Вот только где он, черт побери?! Я сдираю карту с лобового стекла и пытаюсь ее сложить.

Мебельным маркером цвета «вишневый дуб» Карл нарисовал на карте собственный маршрут – неровный шрам, заканчивающийся посреди пустыни. «Новые условия» – нацарапано прямо поверх Техасского выступа. Красно-коричневая линия змеится в противоположном направлении от Пайни-Вудс.

Вместо точек на этой линии – три креста. Первым отмечен город Остин, и рядом подпись: «Невидимка».

Я забралась в кузов. Карл устроил в моей тщательно продуманной системе хранения жуткий погром. Я в бешенстве. Бумаги, фотографии, вырезки из журналов и газет, распечатки из Интернета – вся информация о жизни Карла, которую я собирала и сортировала годами, – все это теперь валяется в беспорядке на дне кузова.

Однако мне повезло. Нужная статья оказалась в одной из уцелевших коробок. Она лежит в папке с надписью «Остин» и пометкой «Н.О.» – «не имеет отношения к делу».