Развод и девичья фамилия - Татьяна Устинова

Кира постепенно затихала, только длинно всхлипывала, и егосвитер под ее щекой совсем промок, и, наконец, она сказала:

– Ужас.

– Ужас, – согласился Сергей.

– Пап, – подал голос Тим. – Валентина мяса натушила. Будешьесть?

Следовало обязательно завлечь отца “на подольше”, таксказать, обеспечить прикрытие. Ужин мог стать отличным прикрытием.

– Буду, – ответил Сергей. – В рюкзаке салаты и селедка.Достанешь?

Тим изъявил немедленную готовность делать все, что угодно –доставать, подавать, ухаживать. Стать образцовым ребенком.

Кира дышала Сергею в шею, ладонью он поддерживал ее затылок,а ее локоть давил ему на бедро, угрожая задеть жизненно важные органы.

Зачем они развелись?

Именно так она всегда страдала – с ним, а он, наоборот,один, не принимая ее сочувствия и участия, но самым главным было то, что онивсе друг про друга знали – как именно нужно поддерживать, утешать, жалеть.

Впрочем, как задеть, разозлить, ткнуть мордой в грязь исделать побольнее, они тоже отлично знали.

Кира наконец оторвалась от него, подняла голову и горестнопосмотрела в лицо.

– Черт знает что, – сказала она.

– Я был в Малаховке, – сообщил Сергей, – ехал три часа.

– Где ты был?!

– Ты че, пап, – радостно удивился Тим, появляясь на порогекухни, – на дачу ездил?!

– Ездил, – подтвердил Сергей, поднялся и потянул с полаКиру, – я хотел найти бумаги, из которых вытащили те полстраницы.

Кира помолчала, глядя ему в лицо.

– Нашел?

– Нашел. Наверное, не все, а какую-то часть. Самое главное,что, когда я приехал, у нас в доме был вор.

– Господи! – вскрикнула Кира. – Решетки сняли?!

– Решетку, – поправил Сергей. Подталкивая ее перед собой, ондошел до ванной, зажег свет и открыл воду. Сзади плелся сгорающий отлюбопытства и совершенно счастливый Тим с деревянной лопаткой в руке.Невиданной ширины штаны волочились следом.

– Давай, – велел Сергей и опять подтолкнул Киру. Она сталапослушно умываться.

– Пап, чего украли-то?

– Ничего. – Он сунул ей полотенце.

– Как ничего? – изумилась Кира из-за полотенца.

– Я сейчас расскажу. – Он пристроил полотенце на крючок и заруку повел ее в кухню. – Тим, давай свое мясо или что там…

– Мам, красиво я селедку выложил?

Кира посмотрела. Селедка красиво лежала в хрустальном блюдцедля сухофруктов.

– Очень, – оценила она.

– А салаты выкладывать или так сойдет?

– Так сойдет. Зачем тебя понесло в Малаховку, Сергей?!

– Я решил найти ту твою рукопись. Я думал, что, если она впапке и листок вытащили из нее, – значит, могли остаться отпечатки пальцев.

– Чьих?

– Того, кто вытащил.

Кира не отрываясь смотрела ему в лицо.

– И что бы ты стал с ними делать?

Он ничего не собирался с ними делать. Он собирался вытащитьрукопись из папки и спрятать эту проклятую папку от греха подальше. КапитанГальцев был совершенно уверен, что Костика застрелила Кира, или делал вид, чтоуверен. Если бы на папке не обнаружилось ничьих отпечатков, кроме Кириных, этоокончательно убедило бы капитана в том, что именно Кира затеяла всепредставление, и полстранички оказались бы не частью рукописи про детективы, азапиской с угрозами.

– Короче, папку я не нашел. Я приехал, а в доме, в большойкомнате, кто-то есть. Я его спугнул. Он бросился бежать, но я его не догнал. –Почему-то ему стыдно было признаваться, что он мчался по грязи в одном ботинкеи с топором в руке. – Он приехал на машине.

– Господи, я же просила соседей последить! – простоналаКира.

– Они следили. Вернее, Аристарх Матвеевич с пластмассовымружьем. Он меня и повязал, когда я смотрел решетку. – Сергей положил Тиму мясаи велел: – Закрой рот.

Тим послушно закрыл рот.

– В большой комнате на полу были разбросаны бумаги. Всебумаги из письменного стола. Конечно, из папок их вытряс вор.

– Он собирался красть мои бумаги?!

– Наверное, – нехотя произнес Сергей, – по крайней мере,больше никаких следов я не нашел. Похоже, он вообще из большой комнаты невыходил. Ешь, Кира.

Так же послушно, как Тим, Кира принялась жевать.

– Нет, – заявила она через некоторое время, – я ничего непонимаю. Зачем?!

– Судя по тому, что твоя рукопись досталась мне, он приехалне за рукописью.

– Кто, Сергей?

Он с досадой пожал плечами:

– Не знаю. Я его не догнал, хоть и пытался.

– Тогда что он искал? Зачем ему рыться в куче старых бумаг?!

– Я не знаю, – повторил он с нажимом. Некоторое время онимолча ели. Кира исподтишка посматривала на мужа.

Она и предположить не могла, что он понесется в Малаховкудобывать ее рукопись! Нет, она его совсем не знает!

– Ты должна вспомнить, – наконец сказал он, – что ты хранилав этих бумагах. Может, Костик тебе любовные записки писал?

– Папа! – воскликнул Тим.

– Не писал мне Костик никаких записок. И я ему не писала.

– Должно быть что-то, связанное с ним и с тобой. Не зря этоттип так переполошился. Он считает, что у тебя есть что-то, что может навестиментов на него.

– На кого, – изумилась Кира, – на жулика?!

Сергей посмотрел на нее с сочувственным высокомерием. Кираненавидела такой взгляд. Хуже его могло быть только снисходительно-любовноетрепание по затылку. Этот жест Кира ненавидела еще больше.

– Не на жулика, а на убийцу, – поправил он жалостливо, какбудто Кира была его студенткой, которую он жалеет, но все-таки ставит ей “два”.– Это кто-то из твоего окружения. Он отлично знает тебя, и ты его отличнознаешь.

– Почему?

– Потому что он знал про твои бумаги в Малаховке!

Потому что он боится этих бумаг. Потому что он приехалименно за ними, и потратил столько сил, и так рисковал – вывинчивал шурупы наглазах у соседей! И все из-за какой-то паршивой бумажки!

– Сереж, – задумчиво произнесла Кира, – я дажеприблизительно не могу себе представить, о чем ты говоришь. И о ком.