Зачем мы говорим - Тревор Кокс

Битбоксеры используют и то, как мозг воспринимает и соединяет поступающие в уши фрагменты звука. Рассмотрим рисунок. Линия 1 в верхней части показывает прерывистую линию, а что показывает линия 2? Она прерывистая или непрерывная? Похоже, что непрерывная, хотя линии 1 и 2 абсолютно одинаковые. Мозг предполагает, что во втором случае он имеет дело с непрерывной линией, которая частично спрятана за заштрихованными прямоугольниками. Он ищет самое простое решение, складывая все компоненты. То же самое происходит со звуком. Представьте, что вы слышите прерывистый звуковой сигнал, например грузовика, когда он начинает двигаться задним ходом. А потом добавьте шипящий звук в промежутках между звуками. Шипение выступает в той же роли, что и заштрихованные прямоугольники, и вы вдруг обнаруживаете, что сигнал больше не воспринимается как прерывистый, вам кажется теперь, что он звучит непрерывно? Мозгу кажется, что это постоянный тон, хотя на самом деле это не так. Это стремление превратить прерывистый звук в нечто более гармоничное является жизненно важным навыком, который дает возможность соединять фрагменты речи в единое целое, даже в том случае, если то, что слышится, прерывается помехами.

Иллюзия непрерывности

Иллюстрация скачущего ритма

Скачущий ритм – это еще один акустический прием, которым можно объяснить полифонию битбоксинга. Это иллюстрирует простой рисунок (см. с. 209). Вы повторяете ноту, перепрыгивая то на высокую частоту, то возвращаясь на исходную позицию. На верхней схеме прыжок от низкой ноты к высокой – маленький, и вы слышите веселую мелодию, напоминающую ритм скачущей лошади. Но если расстояние между низкой и высокой нотами увеличивается, как на нижней схеме, вы слышите уже две серии звуковых сигналов: высокие и низкие. И они явно отделены друг от друга. В акустике такие два звука, как на верхней схеме, называются соединенными из одного источника, а на нижней схеме, где скачки больше, они сформированы двумя «акустическими потоками»: один – для высокой, а другой – для низкой ноты.

Битбоксер должен убедить мозг слушателя, что воспроизводимые звуки, имитирующие звуки разных частей ударной установки, исходят из разных акустических потоков. Битбоксер должен уметь быстро перескакивать между разными звуками, не искажая эти потоки. Здесь помогает разница в высоте тона, как показано на примере выше, а также разница в тембре. Ожидания слушателя, сформированные синкопированным ритмом барабана, когда басовые ноты приходятся на синкопу, помогают поддерживать эту иллюзию. Если битбоксинг исполняется качественно, мозг слушателя воспринимает басовый барабан, малый барабан и тарелки как разные акустические потоки, поэтому создается иллюзия, что битбоксер играет на множестве инструментов. Но, по словам Дэна, если исполнение некачественное, то акустические потоки разрушаются и создается впечатление, что человек «производит какие-то нелепые звуки».

Простые характеристики звука помогают мозгу формировать акустические потоки. Например, возьмем эффект засурдиненной трубы, который битбоксер создает на фоне ритма. Этот звук обладает набором гармоник, которые представляют собой производные от базовых частот. Такие гармоники передаются от внутреннего уха в мозг разными нейронами, потому что у них разная частота, и поэтому они разделяются на базальной мембране внутреннего уха. Однако мозг воспринимает эти различные гармоники как исходящие из одного источника, а не как набор несвязанных звуков. Делает он это так: отмечает, что все гармоники начинаются и заканчиваются одновременно. Нейробиологи называют это восходящей преаттентивной обработкой. Но на эти потоки влияет и нисходящая когнитивная обработка, когда мозг подключает память и ожидания, чтобы понять, что происходит. Когда Rahzel исполняет If Your Mother Only Knew, он использует именно этот прием. Прежде чем исполнить свой коронный трюк, изображая барабаны и вокал одновременно, он довольно долго поет только вокал. Это знакомит слушателей со словами и мелодией, поэтому, когда Rahzel добавляет звуки барабана, слушатели сами «устраняют» исковерканные слова, если они возникают. Некоторые слова становятся непонятными, потому что они точно совпадают с ударами барабана. В этом случае Rahzel создает композитный звук и полагается на то, что мозг слушателя будет воспринимать его как два отдельных звука из двух разных акустических потоков.

Дэн продемонстрировал мне этот эффект, спев песню, которую исполняет Rahzel, аккомпанируя себе на малом и басовом барабанах. Если он не поет вокал, то удары бас-барабана могут быть созданы втягиванием воздуха в легкие при закрытой голосовой щели. Тогда звук воспринимается как вибрации, исходящие из боковой части горла [42]. Но когда if в начале песни совпало с бас-барабаном, Дэн создал сложный звук, в котором слова и бас-барабан слились. По отдельности это звучало как bif, но если слушатели знают слова и ритм песни, то искаженное слово остается незамеченным и бас-барабан не пропускает удар [43].

Мы увидели, как в битбоксинге человеческий голос сливается с ударной установкой. Но технология открывает и другие возможности, например слияние голоса с музыкальными нотами. В 1940-х годах в Capitol Records придумали детскую историю о говорящем дожде. На первый взгляд она кажется веселой, но на самом деле эта история совсем не веселая. «Спарки и Говорящий Поезд» (Sparky and the Talking Train) рассказывает о мальчике, который очень любил локомотивы. Однажды он сказал маме, что слышал говорящий с помощью свистка поезд. И получил снисходительный ответ: «Ну что ты, дорогой, поезда не разговаривают». А когда Спарки отказался поверить, что ему просто показалось, мама добавила: «Ну все, хватит, мы поговорим с папой, когда он вернется, может быть, он сможет заставить тебя поверить» [44]. Спарки продолжал настаивать, что поезд действительно разговаривал, и это привело к тому, что он стал изгоем в семье и среди друзей. Но, поскольку эта история для детей, в конце все заканчивается хорошо. Спарки становится героем, когда предотвращает несчастный случай, после того как поезд говорит ему о плохо закрепленном колесе.

В записи сиплый, свистящий голос поезда был создан с использованием соновокса. К горлу крепился репродуктор, и актер беззвучно артикулировал слова. Свистковые тоны, проигрываемые репродуктором, заставляли горло вибрировать и проходили в голосовой тракт. Эти вибрации заменяли нормальное гудение голосовых связок [45]. Подобная техника может помочь человеку, который утратил голосовые связки из-за болезни. Искусственная гортань закрепляется на горле и действует подобно репродуктору соновокс. В этом случае устройство производит не свист, а гудение, ведь здесь идея состоит не в создании мультяшного голоса, а в замене речи.

В XX веке были разработаны еще более сложные способы создания вокальных карикатур и «механических» голосов. Самым замечательным был вокодер, устройство, первоначально разработанное, чтобы кодировать речь для телефонных линий. Во многом вокодер имитировал работу соновокса: замещал создаваемую голосовыми связками звуковую волну нотами синтезатора. Группа Kraftwerk первой использовала вокодер в альбоме 1974 года Autobahn. Главная песня начинается с того, что машина заводится, трогается с места и гудит. Затем вокодер создает медленную электронную распевку слова Autobahn [46]. Механический голос постепенно нарастает, начиная с тоники, а затем добавляются еще ноты, чтобы получился аккорд. Такое электронное обесчеловечивание голоса точно соответствовало отстраненной эстетике группы (мы вернемся к вокодеру в следующей главе).